Андрей Дмитриевич Сахаров пришел в возбуждение: «В ближайшие дни „Британский союзник“ начал публикацию „Отчета Смита“ – так назывался отчет об американских работах по созданию атомной бомбы – целый массив рассекреченной информации о разделении изотопов, ядерных реакторах, плутонии и уране-235 и кое-что об устройстве атомной бомбы (в самых общих чертах). Я с нетерпением хватал и изучал каждый вновь поступающий номер. Интерес у меня при этом был чисто научный».
В конце войны с Германией и сразу после Победы у Сталина было ощущение растущей безопасности СССР. Люди и правительства и в Европе, и в США устали, и мобилизоваться на новую войну, тем более против признанного всеми освободителя – Советского Союза – им было немыслимо, как бы ни хотел этого Черчилль. СССР, обладавший самой мощной армией на континенте, впервые чувствовал себя в безопасности.
Появление у американцев ядерного оружия полностью рушило такую логику. Война могла прийти неожиданно и с любого направления, откуда только могли атаковать американские стратегические силы.
В то же время для Москвы фактор американского ядерного оружия означал растущее желание отодвинуть возможные пункты базирования американской стратегической авиации как можно дальше от наших границ. Для этого требовалось обеспечить стратегическую глубину, что могло обеспечить только расширение территории с дружественными просоветскими правительствами. Задача максимально отодвинуть границу с западным миром на запад, восток и юг, становилась экзистенциальной.
В Кремле не без оснований полагали, что США не остановятся перед применением ядерного оружия против СССР. Сталин в этой угрожающей обстановке сразу после Хиросимы принял решение форсировать создание собственного атомного оружия. Пока шла война с Японией, Сталин – в основном на Ближней даче – проводил серию совещаний с Молотовым, другими членами ГКО и руководителями урановой программы.
По свидетельству Игоря Николаевича Головина, который позднее станет первым заместителем Курчатова, после Хиросимы и Нагасаки «обстановка выглядела панической. В августе на И. В. Курчатова и старших физиков его команды – Ю. Б. Харитона, И. К. Кикоина, Л. А. Арцимовича и других – буквально обрушились сверхсекретные заседания в Кремле, на Лубянке и в Министерстве боеприпасов у Б. Л. Ванникова. Министры, генералы, руководители страны и военной промышленности старались понять ранее им совсем безразличные и непонятные термины и слова: атомное ядро, нейтроны, критмассы и множество других, сразу оказавшиеся столь важными в объяснении устройства, продемонстрированного американцами оружия угрожающей мощности».
В августе происходит личная встреча Курчатова со Сталиным (документально не подтвержденная, но авторитетно засвидетельствованная академиком Анатолием Петровичем Александровым). Генсек будто бы сказал Курчатову, что тот мало требует для максимального ускорения работ. На что физик ответил:
– Столько разрушено, столько людей погибло. Страна сидит на голодном пайке, всего не хватает.
Сталин раздраженно бросил:
– Дитя не плачет – мать не разумеет, что ему нужно. Просите все, что угодно. Отказа не будет.
Головин писал: «Сталин понял, что если потребовать быстрого выполнения работ по бомбе, то от Курчатова и его сотоварищей последует масса запросов, и им необходимо будет помогать. Он сформулировал Берии следующую мысль: „Если Курчатов со своими просьбами будет обращаться к нам с тобой, то мы не сможем жить. Надо подчинить авторитетному человеку те министерства, от которых потребуется самый большой вклад в дело создания бомбы, дать неограниченные кредиты, контролировать и самим решать только ключевые задачи. Во главу поставить, например, Ванникова, сумевшего в течение всей войны обеспечивать фронты боеприпасами. Его все министры знают и уважают“».
Результатом стало Постановление ГКО от 20 августа, которое создавало новую структуру управления атомным проектом. Для общего руководства был создан Специальный комитет с чрезвычайными полномочиями во главе с Берией. В него также входили Маленков, Вознесенский, Ванников, Завенягин, Курчатов, Капица, Махнев, Первухин. В Постановлении говорилось: «Возложить на Специальный Комитет при ГОКО руководство всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана:
развитие научно-исследовательских работ в этой области,
широкое развертывание геологических разведок и создание сырьевой базы СССР по добыче урана, а также использование урановых месторождений за пределами СССР (в Болгарии, Чехословакии и др. странах);
организацию промышленности по переработке урана, производству специального оборудования и материалов, связанных с использованием внутриатомной энергии;
а также строительство атомно-энергетических установок и разработку и производство атомной бомбы…
3. Для предварительного рассмотрения научных и технических вопросов, вносимых на обсуждение Специального комитета при ГОКО, рассмотрения планов научно-исследовательских работ и отчетов по ним, а также технических проектов сооружений, конструкций и установок по использованию внутриатомной энергии урана – создать при Комитете Технический совет в следующем составе:
Ванников (председатель), Алиханов (ученый секретарь), ВознесенскийИ. Н. (член-корр.), Завенягин, Иоффе, Капица, Кикоин, Курчатов, Махнев, Харитон, Хлопин.
… 4. Для непосредственного руководства научно-исследовательскими, проектными, конструкторскими организациями и промышленными предприятиями по использованию внутриатомной энергии урана и производству атомных бомб организовать при СНК СССР Главное управление – „Первое Главное управление при СНК СССР“, подчинив его Специальному комитету при ГОКО…
6. Специальный комитет при ГОКО принимает оперативные меры по обеспечению выполнения заданий, возложенных на него настоящим постановлением; издает распоряжения, обязательные к выполнению для наркоматов и ведомств, а в случаях, требующих решения правительства, вносит свои предложения непосредственно на утверждение Председателя ГОКО…
7. Специальный комитет при ГОКО определяет и утверждает для Первого Главного управления при СНК СССР размер потребных ему денежных ассигнований, рабочей силы и материально-технических ресурсов с тем, что Госпланом СССР эти ресурсы включаются в балансы распределения как „Специальные расходы ГОКО“.
8. Председателю Госплана СССР т. Вознесенскому Н. А. организовать в Госплане СССР управление по обеспечению заданий Специального комитета при ГОКО…
9. Установить, что финансирование расходов и содержания Специального комитета при ГОКО, Первого Главного управления при СНК СССР, научно-исследовательских, конструкторских, проектных организаций и промышленных предприятий последнего, а также работ, выполняемых другими наркоматами и ведомствами по заказам Управления, относятся на союзный бюджет по статье – „Специальные расходы ГОКО“.
Финансирование капитального строительства для Первого Главного управления проводить через Госбанк.
Освободить Первое Главное управление и подведомственные ему учреждения и предприятия от регистрации штатов в финансовых органах.
10. Утвердить начальником первого Главного управления при СНК СССР и заместителем председателя Специального комитета при ГОКО тов. ВанниковаБ. Л., с освобождением его от обязанностей народного комиссара боеприпасов. Первый зам – Завенягин…
12. Поручить Специальному комитету в 10-дневный срок внести на утверждение Председателю ГОКО предложения о передаче Первому Главному управлению при СНК СССР необходимых для его работы научных, конструкторских, проектных, строительных организаций и промышленных предприятий, а также утвердить структуру, штаты и оклады работников аппарата Комитета и Первого Главного управления при СНК СССР.
13. Поручить тов. Берия принять меры к организации закордонной разведывательной работы по получению более полной технической и экономической информации об урановой промышленности и атомных бомбах, возложив на него руководство всей разведывательной работой в этой области, проводимой органами разведки (НКГБ, РУКА и др.)».
Заказы Спецкомитета и ПГУ должны были выполняться вне очереди и оплачиваться Госбанком «по фактической стоимости» без предоставления смет и расчетов. Это был первый послевоенный проект, потребовавший полной мобилизации всех ресурсов страны. Руководители военной промышленности – Ванников, Завенягин, Устинов, Малышев, Первухин – и тысячи других специалистов вернулись к ритму работы военного времени.
Резидентуры начали еще шире работать по атомной тематике. 23 августа консул Иванов из Токио прибыл в Хиросиму, чтобы собрать сведения о последствиях взрыва. В сентябре от Фукса, а позднее от Понтекорво пришли детальные описания конструкции атомной бомбы. Большинство интернированных в СССР ученых-ядерщиков из Германии были размещены в двух институтах на Черноморском побережье, где велись работы по разделению изотопов. Специальная комиссия была направления в Среднюю Азию для ускорения работ по добыче урановой руды.
В Москве на свое первое заседание собрался Специальный комитет ГКО по ядерному оружию. На заседании присутствовал весь состав Спецкомитета: Берия, Маленков, Вознесенский, Ванников, Завенягин, Капица, Махнев, Первухин, а также приглашенные члены Технического совета: Алиханов, Вознесенский, Иоффе, Кикоин, Харитон. Курчатов сделал доклад «О состоянии работ по урану в СССР». В 1945–1953 годах ему предстояло принять участие примерно в 140 заседаниях Спецкомитета.
Академик Евгений Павлович Велихов писал: «Когда знакомишься с протоколами Специального комитета при Государственном комитете обороны, видишь: его заседания – не что иное, как планерка. Игорь Васильевич говорит, что нужно сделать, а Берия транслирует это в соответствующие государственные поручения. Никогда ранее и никогда позже в мировой истории власть не передавала до такой степени бразды правления ученым».
Дальше круг участников проекта будет стремительно расширяться. К работе по созданию атомной бомбы будут привлечены научные, проектные, производственные организации, находившиеся в ведении: