15 сентября – с остановками в Омске, Красноярске и Чите – Микоян прибыл в штаб маршала Василевского в Хабаровске.
«Василевский рассказал мне о тамошних условиях, посетовав на то, что военным, не имеющим опыта гражданского управления, да еще не знающим японского языка местного населения, приходится переживать на Южном Сахалине и на Курильских островах много трудностей. Поздно вечером созвали мы с ним в Хабаровске совещание, на котором вместе с секретарем крайкома партии Назаровым решили вопрос о создании при Дальневосточном военном округе гражданского управления. Утвердили список руководящих работников, специалистов в различных отраслях народного хозяйства, которые поедут на Южный Сахалин и Курильские острова».
И 18 сентября Микоян вылетел в Тайохару, как тогда назывался Южно-Сахалинск. «Тайохара оказалась довольно большим городом. Когда вышел из машины и прошелся по улицам, я не увидел никаких разрушений. Японцы мирно занимались своими делами. По улицам рядом с местным населением группами и по одиночке шли наши солдаты и офицеры. Японские полицейские поддерживали порядок. Судя по этой мирной картине, можно было понять, что наши войска повели себя так тактично, что, казалось бы, неизбежных в таких случаях трений и конфликтов нет…
Улицы Тайохары были застроены преимущественно одноэтажными домами, как показалось мне, не по климату легкими. Видимо, сюда был перенесен традиционный тип построек, пригодных для мягкого климата Японии. Один дом походил на другой, и стояли они впритык».
В южной части Сахалина распоряжались еще не столько наши военные власти, сколько японский губернатор Оцу Тосио. Микоян счел нужным нанести ему визит. «Дом губернатора находился на окраине города. Оцу Тосио оказался человеком уже немолодым. Встретил он нас предупредительно вежливо и спокойно. Я представился. Поблагодарил за то, что он принимает все меры, чтобы не было трений между нашими войсками и японским населением. Он ответил:
– Благодарю вас. Ваши войска ведут себя по отношению к местному населению хорошо. Но мне хотелось бы получить ответ: до какого времени я буду тут сидеть и что мне делать?
Я успокоил его:
– Мы пока не будем вносить изменения, которые, конечно, неизбежны в связи с введением советского образа жизни. Пока же продолжайте работать и делать все, чтобы товары, продукты питания были выданы населению в тех же размерах, что и до прихода наших войск.
Губернатор, вздохнув, сказал:
– У нас иссякают запасы риса и сои».
В своих путешествиях и встречах Микоян, похоже, совсем запамятовал о просьбе Сталина ежедневно информировать его о ходе поездки. Во всяком случае 22 сентября датирована телеграмма главы правительства Микояну: «Мы послали тебя на Дальний Восток не для того, чтобы ты набрал воды в рот и не делал никаких сообщений в Москву. Прошу тебя систематически, ежедневно или, по крайней мере, в два дня раз сообщать о своих впечатлениях не только по рыбным делам, но и по другим делам, сообщать о том, что видел, что застал на месте и какие меры необходимо принять для улучшения дела».
Микоян быстро исправился. «В телеграмме, посланной Сталину, я сообщил, что, по моим наблюдениям, большинство японцев проявляют готовность работать на нас, хотя работают они, как я выяснил, в данное время значительно хуже, чем до вступления наших войск, что это происходит в основном из-за неопределенности их положения.
И, конечно, всех волновало положение с продовольствием. После того как мы посчитали, сколько нужно продуктов питания для Сахалина, учитывая особые нормы для рабочих, для детей, для беременных женщин и больных, я попросил Сталина дать указание отправить на Южный Сахалин в течение октября-ноября 1945 г. 25 тыс. т необрушенного риса и 5 тыс. т сои. Через день или через два я получил телеграмму, из которой явствовало, что все мои предложения приняты».
Действительно, 25 сентября Сталин сообщал: «Все твои шифровки получены. Соответствующие решения Совнаркома приняты и посланы тебе.
Прошу сообщить:
1) В каком состоянии находится порт Тайохара, какова его пропускная способность?
Каковы перспективы кетовой икры, когда и сколько можно отправить на Запад?
2) Каковы твои впечатления от Курильских островов, есть ли там какие-либо пригодные порты?
3) Скоро ли думаешь быть на Камчатке?»
Микоян продолжал подбрасывать в Москву списки проблем, с которыми сталкивались новые советские регионы. «Надо было еще решить, как быть с торговлей, валютой, зарплатой, ценами, коммунальными вопросами, здравоохранением. Я сообщил Сталину о том, что командование на Южном Сахалине с моего согласия ввело хождение советского рубля по курсу: один рубль равен одной иене.
Большой интерес на Южном Сахалине представляли для нас лесная, бумажная, угольная и рыбная промышленность. После ознакомления с этими отраслями я информировал Сталина о лесных запасах Южного Сахалина. Написал о том, что для лесозаготовок срочно необходимо оказать помощь: завезти топоры, поперечные пилы, а к наступлению морозов дать теплую одежду и обувь».
На окраине Тайохары обнаружились питомники, где разводились черно-бурые лисы, что крайне заинтересовало Микояна, который в правительстве, помимо прочего, занимался пушным делом. Обратил, конечно, внимание и на рыбную отрасль, которую в свите Микояна представлял нарком рыбной промышленности Ишков.
С Сахалина 24 сентября Микоян на военном корабле отправился на Курилы. Подошли к острову Кунашир, но из-за шторма не смогли причалить и двинулись на Итуруп. «Понимая особый интерес Сталина к Курильским островам, я постарался как можно подробнее осветить свою поездку. Я сообщил подробно обо всем увиденном: о бухтах, о промысле лососевых. На острове Итуруп вылавливают главным образом горбушу и кету. Небольшие уловы лососевых японцы объясняют тем, что в прошлом рыбопромышленники хищнически отлавливали их в местах продвижения на нерест…
На острове Топпей (неизвестно, о каком из Курильских островов говорит Микоян, но, очевидно, что о каком-то из крупных – В.Н.) самого большого внимания заслуживают имеющиеся здесь аэродромы и авиапосадочные площадки, которые мало чем уступают лучшим нашим аэродромам. Но никаких советских авиачастей здесь не было. Представлялось явно целесообразным, чтобы здесь стоял хотя бы один полк бомбардировщиков и один полк истребителей».
Группа Микояна 25 сентября высадилась со стороны Охотского моря на острове Уруп. Сопровождавшие военные докладывали, что на острове есть советский гарнизон, но таковой обнаружен не был. Напротив, у причала находилось множество японских солдат и офицеров. Подошел японский бригадный генерал и отрапортовал, что по приказу императора японские войска на острове Уруп капитулировали.
– Оружие собрано на складе. Мы ждем советских офицеров, которые примут у нас капитуляцию.
«Поблагодарили генерала за порядок и сказали, что он может быть уверен в нашем гуманном отношении к подчиненным ему солдатам и офицерам», – писал Микоян.
Прибыли 28 сентября в Петропавловск-Камчатский, где Микоян с Ишковым впервые осмотрели закупленную еще до войны у японцев фабрику по производству консервных банок.
Командующий Тихоокеанским флотом адмирал Юмашев 29 сентября передал Микояну очередную телеграмму Сталина: «СНК СССР постановляет: принять предложения, внесенные Микояном по вопросам лесной, бумажной и угольной промышленности на Сахалине».
А нарком продолжал свою миссию. На гидросамолете слетал в Усть-Камчатск, помня просьбу Сталина обратить внимание на заготовку красной икры. Микоян вернулся в Москву в середине октября, когда Сталин уже уехал на отдых в Сочи.
Сталин, Молотов и Америка
В начале октября, как пишут даже солидные исследователи, у Сталина случился инсульт, из-за чего 3 октября – в день завершения Лондонской конференции – Политбюро оформило ему отпуск, чтобы скрыть это обстоятельство. Дед ни о чем таком не вспоминал. И если инсульт был, то из разряда микроинсультов. Скорее, если о чем и могла идти речь, то максимум о транзиторной ишемической атаке. Во всяком случае Сталин проводил встречи, отбыл в Сочи и давал оттуда руководящие указания.
Сталин и Молотов 8 октября встречались с делегацией общества «Финляндия – СССР» во главе с его председателем, министром просвещения Хело. Встреча началась в 22.05 и продолжалась полтора часа. Не похоже, что Сталин хворал.
Девятого сентября глава Совнаркома уехал на Юг, а на следующий день было опубликовано сообщение ТАСС о том, что «тов. Сталин отбыл в отпуск на отдых». За главного в Москве он оставил Молотова – во главе «четверки». Тот оказался в довольно двусмысленном положении. «Формально руководителем в отсутствие Сталина остался Молотов, – замечают историки Данилов и Пыжиков. – Но никаких принципиальных решений он не мог принять не только без согласования со Сталиным, но и без поддержки Маленкова, Берии и Микояна. Однако ответственность за все принимавшиеся этой „четверкой“ решения нес именно Молотов. Есть основания полагать, что именно этим и попытались воспользоваться Маленков и Берия с целью дискредитации Молотова в глазах Сталина во время его отсутствия в столице». К тому же и Сталин не спускал с него глаз.
Претензии к Молотову появились едва ли не сразу же. 13 октября Сталин шлет «четверке» гневное послание: «Как выяснилось, руководящие люди США и Англии гораздо лучше знакомы с делами конференции трех держав или мининделов, чем мы, советские руководители. Они знакомы в точности не только с высказываниями своих представителей на конференции, но и высказываниями советских делегатов… Все это говорит о нашей отсталости и неопытности в этой области… 1. Предложить Молотову и его помощникам в недельный срок разослать Сталину, Берии, Маленкову точную запись всех речей на конференции пяти министров в Лондоне;
2. Предложить Молотову разослать тем же товарищам запись или подробное резюме деловых бесед между ним, Бирнсом и Бевином в промежутках между заседаниями конференции; 3. Предложить Молотову разослать тем же лицам текст предложений и проекты решений делегаций США, Англии, Франции, Китая; 4. Принять за правило, чтобы Сталин, Молотов, Микоян и другие руководящие товарищи, обязанные в силу занимаемых должностей встречаться с представителями иностранных держав, – рассылали Сталину, Молотову, Берии, Микояну, Маленкову запись всех речей или подробное изложение всех речей, имевших место во время бесед с иностранными представителями.