Объем помощи устанавливался «для создания двухмесячных запасов… исходя ориентировочно из наличия 1 200 тыс. человек» из ресурсов Управления заготовок Красной армии в Венгрии, не затрагивая ресурсов фронтов. Кроме того, по докладной записке Ворошилова от 28 июня Молотову было принято постановление Политбюро: «1. Удовлетворить просьбу ЦК Компартии Венгрии о выдаче в его распоряжение из трофейных сумм 500 миллионов пенго в венгерской валюте».
На румынском направлении один из самых сильных и загадочных шагов был сделан 6 июля. Указ Президиума Верховного Совета СССР гласил: «За мужественный акт решительного поворота политики Румынии в сторону разрыва с гитлеровской Германией и союза с Объединенными Нациями в момент, когда еще не определилось ясно поражение Германии, наградить Его Величество МИХАЯ I, короля Румынии, орденом „Победа“». Думаю, король не ожидал такого подарка от Сталина, который уже думал об упразднении монархии.
В Болгарии летом вспыхнул правительственный кризис, в ходе которого у болгарских коммунистов созрела мысль избавиться от Петкова и его Болгарского Земледельческого Народного Союза (БЗНС). В начале июля Георгий Димитров доказывал Молотову, что его дальнейшее пребывание в правительстве «становится невозможным». Но уже на следующий день, узнав от Молотова о позиции Сталина, Димитров телеграфировал Костову в Софию, что «наш „большой друг“ относится отрицательно к реконструкции кабинета в настоящий момент» и «настойчиво советует нашей партии проявить большую осторожность и терпимость». Правительственный кризис был отсрочен.
США восстановят дипломатические отношения с Финляндией – 1 сентября 1945 года, с Венгрией – 18 января 1946 года, с Румынией – 1 октября 1946 года, с Болгарией – 8 ноября 1947 года.
Президент Чехословакии Эдвард Бенеш, утвердившись у власти в освобожденной Праге, утверждал, что немцы «перестали быть людьми в ходе войны, для нас они все – одно громадное страшное чудовище в человеческом облике. Мы решили, что должны ликвидировать немецкую проблему в нашей республике раз и навсегда». 11 июня из Судетской области в Чехословакии началось изгнание более 700 тысяч судетских немцев. В октябре 1938 года именно они стали для Гитлера предлогом к расчленению Чехословакии. Теперь новое руководство в Праге спешило от них избавиться. Советские власти не возражали.
21 июня был издан декрет о безвозмездной конфискации земель, лесов, инвентаря, находившихся во владении германских и венгерских собственников и лиц, сотрудничавших с нацистами. За небольшой выкуп крестьяне обретали право на участок земли размером до 13 гектаров, им также передавались земли выселявшихся из страны немцев.
27 июня в пражской тюрьме умер Эмиль Гаха, бывший президент Чехословакии, которого Гитлер переназначил президентом протектората Богемии и Моравии.
Через два дня решалась судьба Закарпатья, Карпатской Рутении. В Москву прибыл министр иностранных дел Чехословацкой Республики (ЧСР) Ферлингер, которому Сталин и Молотов обещали сократить количество размещенных в Чехословакии советских войск втрое и добиться вывода оттуда американских войск, помочь с вооружением для армии, не мешать выселению из ЧСР немцев и венгров. Не безвозмездно. 29 июня Молотов подписал с Ферлингером договор о присоединении к СССР Закарпатской Украины, заявив при этом:
– В течение тысячелетия закарпатско-украинский народ был оторван от своей матери-родины – Украины. Еще в конце IX века он подпал под власть венгров. Венгерские помещики и капиталисты, а затем и немцы создали для него режим бесправия, угнетения и колониальной эксплуатации. Однако несмотря ни на что, народ Закарпатской Украины по своим этнографическим признакам, по языку, быту, по своим историческим судьбам был и остается частью украинского народа. Красная армия, выполняя свою великую освободительную миссию, изгнала из Закарпатской Украины немецких и венгерских оккупантов, вызволив карпато-украинцев из фашистской неволи и начав этим освобождение территории всей Чехословацкой Республики. 26 ноября 1944 г. в городе Мукачево состоялся Первый съезд Народных комитетов Закарпатской Украины, который единогласно принял Манифест о желании народа Закарпатской Украины присоединиться к Советской Украине. Президент и правительство Чехословацкой Республики пошли навстречу единодушному желанию народа Закарпатской Украины.
При этом чехословацкие власти рассматривали присутствие англо-американских сил в стране как определенный противовес пребыванию советских войск. Характерно, что в июне 1945 года из Праги поступали обращения в Лондон переместить на родину чехословацкие военно-воздушные силы, обученные на британских самолетах и базировавшиеся в годы войны в Великобритании.
Ближневосточные страсти
Седьмого июня Молотов встретился с турецким послом Селимом Сарпером и по настоянию Сталина отверг предложенный турками проект договора. Вместо этого Наркоминдел выставил двойное требование: о пересмотре советско-турецкого договора, которым, как заметил Молотов, СССР «был обижен в территориальном вопросе», что предполагало возвращение Карса и Ардагана; и о «совместной обороне» Босфора и Дарданелл.
– Безопасность СССР со стороны Черного моря и особенно со стороны проливов не должна зависеть просто от воли Турции и от ее реальных возможностей, которых может оказаться недостаточно, – жестко настаивал Молотов.
Американское правительство заняло выжидательную позицию, а Молотов вновь поговорил с послом Турции уже мягче. Не думает ли турецкое правительство, что ситуация далека от разрешения, и «не могли бы мы попытаться добиться полезного результата при обсуждении упомянутых пунктов?».
Нарком также выразил желание «задать некоторые вопросы о взаимоотношениях Турции с Балканскими странами».
Турецкое правительство запросило Вашингтон о его отношении к советским притязаниям. Госдепартамент ответил, что ситуация не требует прямого вмешательства. Советское правительство еще не угрожало Турции и не выставляло ультимативных требований. Советско-турецкие переговоры проходят в дружественной атмосфере, на горизонте не видно грозовых туч. Почему бы не продолжить переговоры, уважая мнение оппонента?
Турецкое руководство было в растерянности: как понимать совет уважать мнение советской стороны? В Анкаре предложения советского правительства виделись как часть общего зловещего плана Москвы: распространить свой контроль на всем пространстве от Кавказа и через Турцию до Искендеруна и Средиземного моря и через Иран и Ирак – до Персидского залива. А в дальнейшем закрыть Черноморские проливы для стран, не входивших в орбиту влияния СССР. Министр иностранных дел Сумер выразил американцам пожелание занять на предстоящей конференции «твердую позицию поддержки равного суверенитета и независимости для всех стран».
Ответ турецкого правительства (22 июня) был категоричен: оно не намерено ни в малейшей степени рассматривать вопрос об уступке территорий и учреждении русских военных баз в проливах и что в принятии решения о пересмотре Конвенции Монтрё должны принимать участие и многие другие страны.
Сам Молотов прекрасно сознавал тщетность своего демарша, хотя и вынужден был соблюдать субординацию. Позднее он скажет: «В последние годы Сталин немножко стал зазнаваться, и мне во внешней политике приходилось требовать то, что Милюков требовал – Дарданеллы. Сталин:
– Давай нажимай! В порядке совместного владения.
Я ему:
– Не дадут.
– А ты потребуй.
Это была наша ошибка. По-моему, Сталин хотел сделать все законно, через ООН. Когда туда вошли наши корабли, там уже были англичане наготове…
Считаю, что эта постановка вопроса была не вполне правильной, но я должен был выполнять то, что мне поручили… Это было несвоевременное, неосуществимое дело. Сталина я считаю замечательным политиком, но у него тоже были свои ошибки. Мы предлагали этот контроль в честь победы, одержанной союзными войсками. Но его не могли принять, я знал. По существу, с нашей стороны это было неправильно: если бы Турция была социалистическим государством, об этом еще можно было говорить».
Франция по-прежнему находилась в жестком клинче с американцами и англичанами.
Объединенный комитет начальников штабов в июне предложил, чтобы Трумэн и Черчилль совместно и открыто осудили французскую политику в Северной Италии. Стимсон выступил против: это могло, по его мнению, привести к политическому кризису во Франции или дать противоположный эффект – сплотить французский народ вокруг де Голля на почве противостояния США и Англии. Стимсон, Макклой и Грю подготовили закрытое письмо от президента де Голлю с жестким осуждением французской политики. В письме Трумэн особенно возмущался тем, что Дуайен выступил с «немыслимыми угрозами», которые «глубоко потрясут американский народ, если он только услышит о них». Послание заканчивалось словами: «Так как эта угроза со стороны французского правительства направлена против американских солдат, то я с сожалением вынужден заявить, что никакое военное оборудование и боеприпасы не будут передаваться французским войскам».
Будут немедленно приостановлены все военные поставки для французской армии, за исключением предназначенных для войны с Японией. Снабжение продовольствием и топливом, однако, сохранялось.
О содержании письма де Голлю был поставлен в известность и Черчилль, который был крайне разочарован, что письмо не стало достоянием гласности. «Публикация Вашего послания, – писал британский премьер Трумэну, – приведет к свержению де Голля, который после пяти долгих лет испытаний является, в чем я убежден, злейшим врагом Франции в обрушившихся на нее бедах… и одной из величайших опасностей миру в Европе». Впрочем, Черчилля больше волновал конфликт с де Голлем в странах Леванта, чем в Северо-Западной Италии.
В тот же день – 6 июня, когда письмо Трумэна было послано де Голлю, Бидо пожаловался Грю, что сам он считал французское вторжение в Италию не только беззаконием, но и глупостью…