единиц находятся в структуре частного сектора экономики. Эффективно же (прибыльно) особенно среди крупных и средних предприятий работает всего около 40% приватизированных предприятий. Именно этот пример полностью опровергает идею о якобы генетической предопределенности частной собственности к эффективности.
Простая смена форм собственности как и статуса собственника автоматически не решает проблемы эффективности общественного производства. В структуре современной смешанной экономики проблему эффективности, а следовательно, и успех всей экономической реформы решает не одна какая-либо форма собственности, а, как уже было сказано, оптимальное соотношение в рамках той или иной национальной экономики различных форм собственности. В той стране, где найдено это оптимальное соотношение, национальный механизм хозяйствования эффективен — и наоборот, что наглядно видно на примере российских так называемых реформ. В поиске же оптимальной структуры собственности на первый план выступает не столько экономический, сколько исторический момент, а вернее национальные традиции.
Исторически так сложилось, что в России во все времена определяющей являлась социализированная форма собственности: в сфере промышленности — в царское время так называемая казенная собственность, в Советской России — государственная общественная собственность; в сельскохозяйственном производстве — в царское время — общинная собственность, в Советское время — коллективная (или как ее называли колхозно-кооперативная собственность). Именно социализированная форма собственности во все времена составляла экономическую основу российского государства, а тем более в Советской России, где на долю государства приходилось около 90%, а на долю коллективной собственности — около 10% собственности. Поэтому огульная приватизация государственной и коллективной собственности заранее была обречена на провал, поскольку она для России носила противоестественный характер.
Ну как можно согласиться и экономически, и стратегически с тем положением, что в руках государства в настоящее время осталось всего 15—17% собственности, а количественно это выглядит весьма условно и экономически ненадежно. По существу в результате обвальной приватизации государство потеряло свою экономическую опору, что грозит и потерей Российской Федерацией своей экономической безопасности. С учетом исторических традиций, геополитического положения России, сохранения ее экономической безопасности государственная собственность в России (имеется ввиду, прежде всего, крупное производство) должна составлять, на наш взгляд, не менее 70%.
С учетом сказанного объективно назрела необходимость деприватизации (национализации) прежде всего стратегических отраслей народного хозяйства — в первую очередь природоэксплуатирующих отраслей: газовой, нефтяной, угольной, а также энергетических систем. Именно эти отрасли исторически составляли и составляют по сей день основу экономической безопасности страны. С другой стороны, национализация добывающих отраслей промышленности сулит немалые экономические выгоды государству. Только по предварительным расчетам (с учетом рентных отчислений, упорядочения экспорта природных ресурсов) государство может получить в результате национализации дополнительно в казну около 100 миллиардов долларов ежегодно, что значительно превышает нынешний российский бюджет. В настоящее же время эта огромная сумма по существу оседает в карманах так называемых олигархов и других нуворишей. Помимо всего прочего бесконтрольная добыча природных ресурсов служит основной базой и бесконтрольного вывоза за границу капитала, что для нашей страны приняло, прямо скажем, устрашающий характер. Известно, что из России ежегодно вывозится за рубеж огромная сумма капитала, равная бюджету страны (ежемесячная утечка капитала составляет около 2 миллиардов долларов).
Подытоживая вышесказанное, необходимо отметить, что в условиях капитализма национальный механизм хозяйствования российского государства может развиваться только в рамках социально-ориентированной рыночной экономики, государственного регулирования рыночных отношений, что предопределено самой историей развития Российского общества. Поэтому навязывание России так называемыми реформаторами либеральной модели развития рыночных отношений — или принципа laisser faire (полного невмешательства государства в экономику) носит антиэффективный и антиисторический характер. Известно, что современная рыночная экономика — это в основе своей монопольная экономика, которая объективно требует государственного вмешательства и регулирования. Даже в так называемых либерально-ориентированных рыночных странах государственное регулирование экономики осуществляется не только по линии государственного сектора экономики, но и по линии налогового, антимонопольного, экологического, социального законодательства. Так, в США независимо от форм собственности государственный контроль осуществляется за всеми хозяйственными единицами по 150-ти экономическим и социальным параметрам. Во Франции, Японии, Южной Корее элементами государственного регулирования рыночной экономики являются научно выверенное прогнозирование, а также планирование рыночной экономики. Все это должно быть учтено и при формировании Российского национального механизма хозяйствования. Ведь объективно российская экономика была и остается в основе своей самодостаточной.
Само понятие экономической самодостаточности напрямую связано с понятием экономической безопасности страны. Именно та национальная экономика самодостаточна, где обеспечена в полной мере экономическая безопасность, в основе которой лежит прежде всего экономический рост. Последний же характеризуется, как известно, макроэкономическими показателями — в первую очередь показателем валового внутреннего продукта (ВВП). О какой экономической самодостаточности России, а тем более ее экономической безопасности можно говорить, если, как уже было сказано, на протяжении всего периода реформ в России имеет место не только не расширенное и даже не простое, а суженное воспроизводство. Еще в начале 90-х годов наша страна входила в первую десятку стран по объему ежегодно производимого ВВП. На долю России приходилось около 3% мирового ВВП. В настоящее же время объем ВВП в России по сравнению с 1990 годом снизился более, чем в 2 раза. Произошло резкое снижение ВВП на душу населения, характеризующего социальный стандарт жизни народа. Данный показатель составляет лишь около 10% от подобного показателя США. Общий объем ВВП России в десять раз меньше, чем в США. Сложность и драматичность экономической и социальной жизни в России находит свое проявление и в продолжающейся инфляции — особенно в такой ее крайней форме, как стагфляция: одновременный рост цен и безработицы, падение общественного производства.
Таковы экономические реалии сегодняшней России. Есть ли выход из сложившегося экономического коллапса? И да, и нет. Да, потому, что в России еще в определенной степени сохранены экономические ресурсы, как интеллектуальные, так и материальные, включая и природные ресурсы. Нет, потому, что действующая на сегодняшний день модель реформирования экономики антиэффективна, а следовательно, и антисоциальна. Настоящая экономическая реформа направлена прежде всего на повышение эффективности общественного производства, через которую появляется возможность более полного удовлетворения материальных и социальных потребностей населения той или иной страны. Однако повышение эффективности общественного производства объективно достижимо только через углубление мотивации труда непосредственных производителей. В нынешней же России сложилась спекулятивная модель экономики, где честный труд производителя не только экономически не стимулируется (чего стоит невыплата на предприятиях заработной платы), но и морально занижен. Объективно это связано с тем, что в результате номенклатурно-криминальной приватизации госсобственности, как уже было сказано, произошло как формальное, так и реальное отчуждение непосредственного производителя от собственности на средства производства и результатов труда. Последние, как известно, оказались в руках номенклатурных и теневых дельцов (чего стоит так называемая директорская приватизация). Поэтому на основе сложившейся структуры собственности в настоящее время невозможно восстановление мотивации труда непосредственных производителей. Подобное положение можно было бы восстановить путем создания (наподобие хотя бы американской ESOP) коллективной формы собственности на производственных предприятиях с персонификацией долей собственности (в виде определенного пая или закрытых именных акций) за работниками предприятий. Но это, как говорится, дело будущего. При нынешней же структуре собственности углубление мотивации труда с ориентацией на повышение эффективности производства реально можно было бы осуществить только с помощью современных эффективных форм хозяйствования. Пока подобных форм хозяйствования в российской экономике не просматривается.
С точки зрения совершенствования форм хозяйствования (в том числе и в рамках смешанной экономики) важное значение имеет дальнейшее совершенствование форм и систем заработной платы — важнейшего экономического рычага стимулирования производительного труда. Что же мы имеем в России на сегодняшний день в сфере трудовых отношений? Цивилизованного рынка труда, прямо скажем, не сложилось. В сфере материального производства у работников наемного труда (в первую очередь у рабочих и инженерно-технических работников) наблюдается резкое отставание уровня заработной платы (как цены товара рабочая сила) от ее стоимости. Нередко вообще не выплачивается заработная плата, что говорит не только о дискриминации производительного труда и его работников, но и о новой форме эксплуатации капиталом труда. В социальном аспекте дискриминация в области заработной платы связана и со слабостью в нынешней России институциональной защиты работников наемного труда. В данном случае под институциональной защитой подразумевается прежде всего деятельность такого общественного института, как профсоюзы.