Это противоречие отражалось и в характере труда при социализме. Непосредственно общественный в целом труд при социализме не был только трудом на общее благо, без всякой другой определенности. Он содержал в себе и иной, противоположный общей направленности социалистического непосредственно общественного труда момент — момент труда с целью вознаграждения.
Являясь противоречием объективной экономической действительности, противоречие между непосредственно общественным характером социалистического производства и товарностью отражалось и в советской экономической науке. Причем при решении вопроса о характере социалистического производства обычно сталкивались односторонности двух видов.
Первая из них представляла собой подчеркивание непосредственно общественной природы социализма без указания на существование противоположного момента. По существу эта односторонность не являлась ошибочной, если, будучи непосредственным выражением определенности социалистического производства как целого, выступала логически необходимой ступенью в познании противоречия между непосредственно общественным характером социалистического производства и товарностью.
Вторая односторонность состояла в стремлении к тому, чтобы товарность, являющуюся моментом социалистического производства, противоположным его сущности в самой этой сущности, возвести в ранг целого, объявив социалистическое производство в СССР типом товарного производства, или, что то же, производством, имеющим товарный характер. Эта односторонность рисовала картину, прямо противоположную действительности, и являлась поэтому не просто ошибкой. Эта точка зрения была не просто заблуждением. Хотя противоположным образом она отражала реальный момент социалистической действительности, подчеркивая то, что нередко упускали из виду некоторые экономисты, но она толкала к усилению товарности, подрыву непосредственно общественного характера социалистического производства и возвращению в переходный период, где вновь возникало противоречие двух сущностей, но с тенденцией уничтожения непосредственно общественной сущности и абсолютного возобладания товарной.
Истинную картину давали лишь те экономисты, которые в теории отражали не только противоположные стороны противоречия между непосредственно общественным характером социалистического производства и товарностью, а движение всего противоречия в целом, рассматривая его как единство и борьбу противоположностей. Тогда его стороны, взятые в борьбе друг с другом, полагали друг друга как взаимоисключающие. Победить должна лишь одна из сторон. Поскольку победила товарность, произошла реставрация капитализма.
Противоречие между непосредственно общественным характером социалистического производства и товарностью конкретизирует противоречие между коммунистической природой социализма и отрицанием его в себе. Разрешение противоречия между непосредственно общественным характером социалистического производства и товарностью было поэтому одновременно и разрешением всеобщего противоречия развития социализма как первой фазы коммунизма, как противоречия между коммунистической природой социализма и его отрицанием, связанным с выхождением из капитализма. От того, как разрешалось это противоречие, зависело, пойдет ли СССР по линии развития социализма в полный коммунизм или, сориентировавшись на рынок, перестанет быть социалистической страной и распадется.
3. Дискуссия о разрешении противоречия между непосредственно общественным характером социалистического производства и товарностью в СССР
Положение о том, что во всяком противоречии единство его сторон относительно, а борьба противоположностей абсолютна, является всеобщим, а потому оно верно и применительно к существовавшему в СССР противоречию между непосредственно общественным характером социалистического производства и товарностью. «В экономической литературе, — писал А.И. Кащенко, — иногда переоценивается значение единства противоречивых сторон реальной действительности, что ведет к превращению противоположных сторон явлений в непосредственное их тождество. Нередко формулу материалистической диалектики о единстве и борьбе противоположностей заменяют тезисом об их «органическом единстве». На практике это приводило к дезориентации хозяйственных руководителей, которые привыкали к «лакировке» действительности, вследствие чего не могли разобраться в жизненных противоречиях. Нельзя было соглашаться с тем, что ввиду растущей социальной общности при социализме момент единства противоположностей приобретает абсолютную силу. «Даже в этих условиях единство противоположностей различных сторон общественного продукта остается временным, преходящим, относительным, тогда как их борьба абсолютна, поскольку абсолютно движение и развитие» [78].
Из борьбы основанного на законе потребительной стоимости непосредственно общественного социалистического производства с товарностью вытекала позитивная тенденция усиления непосредственно общественного потребительностоимостного характера производства и ослабления товарности. Из борьбы товарности с непосредственно общественным характером социалистического производства следовала тенденция, противоположная первой, т.е. тенденция ослабления непосредственно общественной природы социализма и усиления товарности.
Указанные тенденции были потенциально неравносильны ввиду неравноценности сторон противоречия, с борьбой которых они связаны. Поскольку социалистическое непосредственно общественное производство — это было развивающееся под воздействием развития производительных сил целое, а товарность была лишь его противоположным моментом, постольку генеральной тенденцией являлась тенденция к ослаблению товарности и усилению непосредственно общественной потребительностоимостной природы социализма. Эта тенденция основой своей имела неуклонный рост общественного характера производства. С ней были связаны развитие социализма и перерастание его в полный коммунизм.
Из наличия двух противоположных тенденций следовало в то же время, что действительное историческое движение социалистического производства являлось не выражением только одной какой- либо тенденции, а результатом борьбы двух противоположных тенденций, равнодействующей сил, их поддерживающих. Действиям, вытекающим из непосредственно общественного характера производства и направленным на его усиление, противостояли действия, направленные на усиление товарности и объективно тормозящие процесс развития непосредственно общественной потребительностоимостной природы социализма или обращающие этот процесс вспять.
Поскольку непосредственно общественное производство состояло в планомерном подчинении его общественным интересам, закону потребительной стоимости, постольку усиление непосредственно общественной природы социализма выражалось во все более полном и последовательном проведении общественных интересов в жизнь, во все более широком применении потребительностоимостных критериев. Противоположная тенденция выражалась в ослаблении или подрыве этого планомерного подчинения, в возрастании числа нарушений общественных интересов и отступлений от них, в игнорировании закона потребительной стоимости как основного закона социализма, в подмене потребительностоимостных критериев стоимостными.
Именно тенденцией к усилению товарности, которая при имевшемся уровне развития производительных сил пока еще была объективно обусловлена, и активностью ее носителей в экономической науке и хозяйственной практике объясняется целый ряд наших хозяйственных затруднений. Речь идет, в частности, о тех явлениях, когда в денежном, стоимостном исчислении отмечался значительный рост, а должного прироста производительности труда и, соответственно, удешевления продукции не происходило. Причем это относилось и к отраслям, определяющим техническое развитие производства. Возможность наращивать стоимостные величины без совершенствования техники и технологии производства по критерию экономии труда у потребителей не только сдерживала технический прогресс, но и резко ослабляла всякие стимулы его, включая мобилизующую функцию плана. П. Игнатовский отмечал, что «прежде всего по этой причине сдвиги в технологическом совершенствовании производства еще не стали всеобщими, существенными для народного хозяйства в целом и отдельных отраслей, не достигнуто крутого поворота в повышении производительности труда, экономии материальных ресурсов, наращивании экономической эффективности общественного труда» [79]. Это еще раз подтверждало правильность сделанного ранее П. Игнатовским вывода: «...решая вопросы по оздоровлению политической обстановки в низовых звеньях народного хозяйства, следует иметь в виду, что, пока на предприятиях не преодолено сведение экономики преимущественно к стоимостным результатам и оценкам, политика в хозяйствовании, хотим мы того или не хотим, отступает перед напором денежного оборота, денежного интереса...» [80].
Дело здесь, однако, было не только в денежных, стоимостных измерителях как таковых, а в выдвижении их на первый план, превращении их в самоцель при игнорировании потребительностоимостных критериев, тогда как использование товарно-денежных отношений, развивающее непосредственно общественный характер производства и ослабляющее товарность, предполагало, что денежные измерители будут служить лишь средством для осуществления общественных интересов и решения потребительностоимостных проблем. Дело в имевших место попытках отдельных лиц или коллективов поставить выше интересов общества интересы увеличения своего дохода (с какими бы показателями оно ни было связано), то есть утвердить приоритет не всеобщих, общественных, а каких-либо особенных интересов. Такие попытки и порождали тенденцию к усилению товарности и ослаблению непосредственно общественного характера социалистического производства как тенденцию, противоположную перерастанию социализма в полный коммунизм. Генеральная же тенденция к усилению непосредственно общественной потребительностоимостной природы социализма и ослаблению товарности может быть осуществлена лишь благодаря тому, что в тех случаях, когда действия, порожденные общественными и иными интересами, приходят друг с другом в противоречие, это противоречие разрешается не за счет ущемления общественных интересов, а посредством их первоочередного осуществления, не за счет выставления стоимостных критериев, а путем перевода всей плановоуправленческой деятельности на потребительностоимостную основу.