. Ранее обстоятельства сложились так, что Даниил опирался на поддержку Едигея, врага Витовта; но после гибели ордынского временщика (1419 г.) ему было естественно обратиться за помощью к могущественному дяде. Жалованная грамота Даниила выдана 8 мая того года, когда он «вышел на свою отчину». Возможно, это был 1423 год: Даниил мог также находиться в Литве, приехать оттуда на Русь одновременно с возвращением великой княгини и сразу же вступить в свои владельческие права. Но не исключено, что приведение в действие соглашения Москвы с Витовтом и Улуг-Мухаммедом затянулось до 6932 сентябрьского года и грамота датируется 8 мая 1424 г.
Таким образом, вокняжение Даниила Борисовича в Нижнем следует относить ко времени от апреля 1423 до начала 1424 г.[268] (поскольку если пергаменный сборник 6932 г. датирован по сентябрьскому стилю, что вероятнее, то 20 января 1424 г. Даниил Борисович уже был нижегородским князем). Входил ли во владения Даниила Борисовича Городец, как и в случае с Александром Ивановичем, судить не представляется возможным. До марта 1428 г. Даниил скончался, и Нижний вновь был возвращен под власть великого князя московского. Возможно, это случилось еще при Василии I, так как последний 8 февраля 1425 г. выдал жалованную грамоту на дер. Филипповскую в Мещерске, т. е. в районе устья Клязьмы, восточнее Гороховца – на территории Нижегородского княжества[269]. Но не исключено, что Гороховец с волостями или часть этой территории оставались (в отличие от времени княжения Александра Ивановича, одна из грамот которого выдана на гороховецкие земли, в том числе Филипповскую[270]) после вокняжения Даниила под московской властью[271].
Что касается Суздальского княжения, то о его принадлежности судить можно только предположительно. Возможно, около середины 20-х гг. зять московских князей Александр Иванович Борисов внук делил там власть со своим отцом (который по смерти Даниила Борисовича остался старейшим в роду суздальских князей) – к этому времени относится грамота последнего Спасо-Евфимьеву монастырю на с. Переборовское близ Суздаля, данная по совету с «Олександромъ, сыномъ своим»[272] (Иван Борисович мог вернуться на Русь вместе с братом Даниилом в результате того же соглашения Василия I с Витовтом и Улуг-Мухаммедом). Александр Иванович пережил отца (имеется грамота, где он говорит о «помине души» родителей[273]), а после его смерти около 1433 г. какое-то время действовал его сын и племянник Василия II по матери Семен[274]. Можно предполагать, что он считался суздальским князем: умер Семен между 1436 г. и серединой 1440-х гг. (с этого времени известны жалованные грамоты на его бывшие владения в Суздальском княжестве, в которых Семен фигурирует как умерший[275]), и как раз в отношении первой половины 40-х гг. встречаем указания на распоряжение Суздалем со стороны великого князя Василия II: какое-то время Суздалем владел с его санкции выехавший в Москву из Литвы князь Александр Васильевич Чарторыйский, а в 1442–1443 гг. – двоюродный брат Василия Иван Андреевич Можайский[276].
В середине 40-х гг. Нижний Новгород, Суздаль и Городец на короткое время вышли из-под власти Москвы и составили самостоятельное княжество под управлением князей суздальского дома. Этот эпизод был обстоятельно исследован В. А. Кучкиным и Б. Н. Флорей, а недавно ряд существенных деталей событий уточнил В. Д. Назаров. После пленения Василия II сыном Улуг-Мухаммеда (который, будучи лишен власти в Орде в 1438 г., пытался обосноваться на окраинах русских земель и в конце концов в середине 40-х гг. основал Казанское ханство на Средней Волге) в битве под Суздалем 7 июля 1445 г. хан вывел нижегородско-суздальские земли из состава Московского великого княжества: он восстановил Нижегородско-Суздальское княжество, передав его Василию и Федору Юрьевичам, внукам Василия Кирдяпы. Эти князья составили во второй половине 1445 г. проект договора с претендовавшим на великое княжение Московское Дмитрием Шемякой, который предусматривал признание суверенности их прав на Суздаль, Нижний Новгород и Городец[277]. Василий II, после того как Улуг-Мухаммед в октябре 1445 г. отпустил его на великое княжение, не посягал на суверенные права Юрьевичей. Но когда в начале 1446 г. Москвой овладел Шемяка, он отобрал у Федора Юрьевича (Василий Юрьевич к тому времени умер) вновь восстановленное княжество, в результате чего Федор перешел на сторону Василия II[278]. После возвращения Василия на престол зимой 1446–1447 гг. причин для нового восстановления Нижегородско-Суздальского княжества не было[279].
Таким образом, присоединение к Москве Нижнего Новгорода в 1392 г. стало только первым шагом на пути к полному овладению землями, принадлежавшими князьям суздальского дома. К Василию I отошла только центральная часть собственно Нижегородского княжества. Суздаль и Городец остались столицами особых княжеств, но под контролем Москвы. Представителям местной династии принадлежал также Гороховец с окрестностями, а до 1394 г. – Посурье.
В 1404 г. под непосредственную власть московских князей отошел Городец. Но после нашествия Едигея 1408 г. Нижегородско-Суздальское княжество с санкции Орды было восстановлено; правда, Суздаль, скорее всего, вскоре перешел под контроль Василия I. К 1415 г. московский князь силой восстановил свою власть в Нижнем Новгороде. Суздаль после этого до начала 1440-х гг. находился под властью лояльных Москве представителей суздальского дома (при этом замещение князей на суздальском столе явно регулировалось великим князем), а затем перешел в состав великокняжеских владений. Нижний Новгород же (возможно, вместе с Городцом) еще несколько раз менял свой статус: в 1419 г. на короткое время стал центром особого княжества под властью князя, ставшего зятем Василия I, в середине 20-х гг. находился во владении князя, прежде враждебного Москве, вокняжение которого, инспирированное Витовтом и Улуг-Мухаммедом, был вынужден допустить Василий I. Наконец, в середине 40-х гг. XV в. ордой Улуг-Мухаммеда была предпринята попытка восстановить Нижегородско-Суздальское княжество в полном объеме. На сей раз, в отличие от периода 1408–1415 гг., оно продержалось лишь несколько месяцев.
В московской политике по отношению к нижегородско-суздальским землям сочетались силовые методы с попытками внести раскол в нижегородско-суздальский княжеский дом путем поддержки владельческих прав одних его представителей за счет других.
Причем соотношение тех и других приемов зависело во многом от отношений с Ордой: силовые преобладали в период конфронтации с Едигеем, лавирование – тогда, когда по тем или иным причинам с позицией Орды надо было считаться (при Тохтамыше, в конце 10-х гг. XV в. – в последние годы правления Едигея, в середине 20-х гг. XV в., после поражения от Улуг-Мухаммеда в 1445 г.)[280].
Местные князья в течение конца XIV – первой четверти XV в. постоянно стремились сохранить остатки самостоятельности. В зависимости от ситуации, они (в том числе одни и те же люди) могли пытаться опереться как на помощь внешних сил (в первую очередь Орды), так и на расположение московских князей.
Орда в изучаемый период не раз пыталась упрочить в Нижегородском Поволжье свое влияние и ослабить московское. Причем это характерно не только для времен конфронтации с Москвой при Едигее, но и для периодов, когда московские князья поддерживали с Ордой мирные отношения – при Тохтамышевичах в 1412–1414 гг. и при Улуг-Мухаммеде в середине 20-х гг. XV в. В последнем случае имело место и желание литовского великого князя упрочить свое влияние в Северо-Восточной Руси за счет Москвы.
Каковы были правовые основания претензий московских князей на Городец (по смерти Василия Кирдяпы Дмитриевича) и Суздаль (по смерти Семена Александровича)? Судя по договору Василия II с Иваном Васильевичем Горбатым (внуком Семена Дмитриевича) 1449 г., владение этими городами регулировалось ханскими ярлыками[281]. Сведений о получении ярлыков на них московскими князьями в имеющихся источниках нет. Между тем в том же договоре 1449 г. Суздаль, Нижний Новгород и Городец обобщенно именуются «Новугородским княженьем», причем из текста следует, что ярлыки могли даваться на него в целом[282]. Представляется вероятным, что ярлык на Нижний Новгород, полученный Василием I, помимо непосредственного обладания Нижним с окружающими волостями давал московским князьям основание считать себя верховными распорядителями всего бывшего Нижегородско-Суздальского княжества («Новугородского княженья»): именно отсюда могут проистекать факты контроля над наследованием суздальского стола после 1392 г. и изъятия Городца (по смерти Василия Кирдяпы) и Суздаля (по смерти Семена Александровича) из числа владений князей суздальского дома. Переход Нижнего Новгорода к великому князю московскому ставил всех князей этой ветви в зависимость, позволяя в дальнейшем наделять их столами уже от себя, без ордынской санкции. Таким образом, князья суздальского дома с 1392 г. оказались на положении князей «служебных», т. е. державших часть территории своего прежде суверенного княжества уже как пожалование от великого князя на условиях службы ему[283]. Такой статус членов суздальской княжеской семьи отражен в договоре Василия II с Иваном Васильевичем Горбатым 1449 г.: великий князь жаловал ему Городец и некоторые земли близ Суздаля, но Иван при этом не мог заключать договоры с другими князьями и обязывался служить Василию