— Эй, ты чего тут хулиганишь?! Я сейчас полицию вызову!..
Не желая больше слушать этот балаган за дверью, я молниеносно метнулась к ванной комнате. Кекс только успел гавкнуть, как дверь захлопнулась прямо перед его носом.
— Вход воспрещён, — сказала я, повернув замок. — Это территория исключительно для дамских слёз и медитации. По крайней мере, сейчас…
Ванная встретила меня полумраком и ароматом лаванды. Я заранее подготовилась к этому сеансу самобичевания: пушистая пена уже ждала в ванне, а на краю (на специальном переносном столике) расположились бутылка шампанского, что охлаждалась в маленьком ведёрке со льдом, рядом лежали сочные ягоды черешни — стоимостью как моя почка.
Включив на полную громкость сборник самых душераздирающих треков, я погрузилась в пену, чувствуя, как напряжение покидает тело. Наушники надёжно отрезали меня от внешнего мира, а музыка только усиливала мою меланхолию. Черешня таяла во рту, шампанское приятно покалывало в носу — идеально.
Когда кожа окончательно потеряла человеческий вид, превратившись в морщинистое подобие изюма, я нехотя вылезла из ванны. Обернувшись в мягкий махровый халат, прихватила бутылку и, прихлёбывая прямо из горла, вышла в коридор.
Кекс, завидев меня, радостно завилял хвостом.
— Знаешь, дружище, — пробормотала я, покачиваясь, — кажется, я готова его простить. И вообще… — я сделала паузу, пытаясь сфокусировать взгляд, — я уже и забыла, из-за чего мы поссорились. Наверное, это было что-то… уже… неважное.
Сначала я решила, что это просто звон в ушах — наверное, вода попала. Но звук становился всё громче и настойчивее.
— Пожар? — мысль пронзила сознание острой иглой. — Мы горим!
Сердце забилось часто-часто, кровь застучала в висках. Не теряя ни секунды, я схватила Кекса на руки и бросилась к окну, чтобы оценить ситуацию.
То, что я увидела, заставило меня застыть от изумления.
— Ну и дурак же! — вырвалось у меня невольно. — Ой, дурак!
Но следом пришло другое чувство — странное, волнующее, почти головокружительное.
Осторожно опустив Кекса на пол, я прижалась лбом к прохладному стеклу и не могла оторвать взгляда от невероятного зрелища внизу. На пожарной люльке, медленно поднимающейся к моему окну, стоял самый привлекательный мужчина, какого я когда-либо видела. В его руках были цветы — яркие, свежие, словно специально подобранные для этого момента.
СТОП! ОНИ ЖЕ ИЗ ПОМОЙКИ! Я САМА ИХ ОТНОСИЛА НА… ПОМОЙКУ!
Когда пожарная люлька наконец поравнялась с моим окном, я замерла, увидев в его глазах собственное отражение.
— Лукерья… — прошептал он, нервно облизнув губы. Его голос дрожал от волнения… или страха. — Я знаю, что это безумие… Но я не мог иначе. Ты сводишь меня с ума.
Не раздумывая ни секунды, я распахнула окно настежь и, не заботясь ни о чём, притянула его к себе за галстук.
— Бить будешь? — Гектор, улыбаясь, прикрыл один глаз, словно готовясь к худшему.
— Ой, дурачок… — покачала я головой, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. — Иди сюда… Любить буду!
Гектор не ожидал от меня такого — собственно, я от себя тоже. Кекс сразу понял, что запахло «жареньким» и побежал на кухню.
— Прямо сейчас? — вопросительно приподнял брови мой Мистер Бомж. — А как же романтика, свечи, ужин?.. — а улыбочка нахальная у него.
— Тебе это нужно? — поднимаю взгляд на него.
— Как бы ситуация располагает, — сам расправляется с ремнём.
— Ситуация располагает задёрнуть шторы и погасить ночник, но мы… люди взрослые и нам, должно быть, не стыдно заняться ЭТИМ ДЕЛОМ при свете дня!
Ох, девочки!.. Не буду я описывать и натягивать сову на глобус, поясняя, как именно мы предавались любви. Ладно, уломали. Очень быстро — я пьяна, он был на пределе.
— Лукерья?.. — опять он со своими глупостями портит такой момент. Глаза закрываются. Но как дама приличная — должна выслушать, потому что «неприличная» мысленно выгоняет его и храпит кверху попой на всю квартиру.
— Что опять? — тяжело вздыхаю.
— Тебя ничего не смущает?
Приоткрываю один глаз.
— Всё-таки шторы, да?
— Что?
— Надо было… — зевнула сладко. — Никто не подглядывал. Успокойся.
— Нет, — пропустил смешок. — Я кончил в тебя.
— И?.. Сейчас вообще (даже шёпотом) нельзя упоминать про чайлдфри, Гектор. Хочешь/Не хочешь, а младенцев должен любить!
— Но…
— Сама дура виновата, да? — присела я.
— Почему вы, женщины, так любите всё усложнить? — скопировал мою позу.
— Наверное, потому что… Нам надо разжевать до кашицеподобного состояния и вложить в рот, чтобы было удобно глотать! Ой!..
Гектор опустился передо мной на одно колено. Взял мою руку… Не для того, чтобы сделать предложение. Он вложил в мою ладонь презерватив.
— Совсем «КУ-КУ»?!
— Почему «КУ-КУ»?! Между прочим, я прочитал одну из твоих книг… И ты не имеешь понятие, когда описываешь презервативы из этой коллекции. Вот, наглядный пример.
— Ты читал мои книги?..
— Да, — облизнул мой сосок. — Халтуришь при описании постельных сцен. Давай, я покажу как надо…
Эпилог
Эпилог
Гектор
Рассчитывал на секс, а подписал себе приговор — Лукерья рычащим тоном отправила меня на кухню. Дала ноутбук и сказала: «Пиши!» Я же всего лишь озвучил своё субъективное мнение, а оно ей не понравилось.
— Посмотрим, что там Пошлин написал… — открываю электронную версию книги «Мистер Пошлость». Позабавило-то, что его Августина тоже заставила написать… Бонус. — М-да, мог бы что-то оригинальное накалякать.
И так, что же он выдал под пыткой лишения секса:
«Бонус глазами мужчины, взявшего в жёны автора любовных романов, написать непросто.
Сложности к написанию добавляет вечно стоящий колом член.
Правда, об этом жена просила не упоминать, потому что сильно переживает за «негативные комментарии», что последуют после финальной точки.
Я бы положил на них… Но об этом жена тоже просила не упоминать.
От звонкого смеха Августины так сладко сжимается за грудиной. А вот смех Столярова заставляет меня поднять свой зад и подсмотреть за ними, что они, собственно, там делают».
— Да-а-а-а-а… Пошлин не забыл упомянуть про свой член, — присвистываю. — Про комментарии тут он прав — порой без пояснительной бригады не поймёшь. Вишенкой — свою жену со всех сторон облизал, ревнивец.
— Гаф, — Кекс забрался ко мне на колени.
— Не шуми, а то разбудишь, — шикаю на него я. — А может написать… — задумался.
Что такое «Эпилог»?.. Завершающий этап повествования? Или начало чего-то нового? Отправная точка для героев в их долго и счастливо?.. Скажу как есть: я ни разу не писатель, а вот почитать люблю.
Для меня: есть мужчина, есть женщина — между ними случается секс по обоюдному согласию. Если понравилось — встретились ещё раз. Цепануло — встретились вновь. Девушки после третьего секса мысленно ходят по магазинам «со своим мужчиной», внедряя его в свою жизнь. А мужикам как бы по кайфу — «писечка» всегда рядом и доступна; отпадает желание искать новую любовницу, появляется стабильность. Изо дня в день налаживается быт. И вот… Твоя женщина намекает о женитьбе. У мужика над головой мигает красная лампочка — стабильность рушится как карточный домик; под запретом могут оказаться любые мужские радости — всё та же «писечка» или ротик, а может, и попка.
Что-то я уже много написал под угрозой лишения секса — но меня, кажется, уже не остановить! Разминаю пальцы и погнали!
— Кекс, мы поставим жирную точку в этой истории по лишению секса, — прикинул с чего начну. — Если кому-то не понравится, то пусть напишет самостоятельно!..
— Гаф!
Я остановился на том, что мужиков ставят перед выбором — жениться, потому что… Потому что! Вероятно, что скоро завершится программа государственного субсидирования семейной ипотеки по сниженной ставке — например.
И вот мужик думает: «Люблю её, дурочку — женюсь! Спасу человечество, потому что другой такую не потянет!» Мне тоже надо же как-то оправдать свой собственный поступок. На пожарной люльке подняться, чтобы в итоге быстро кончить… Хорошо, что не как подросток посреди ночи в трусы.
Отклонился от темы, да и толком то ничего путёвого не написал. Может, Эпилог как покойник? Ничего плохого нельзя — только о хорошем? Чувствую, как моя жопа подгорает. Лукерья над комментариями молится, чтобы никто-никто не написал под книгами негатив — «ложил» (да-да) я на чьё-то мнение как Пошлин. По мне люди хотя бы моторику развивают, да вспоминают орфографию, выплёвывая яд.
Что-то мне говорили про пять тысяч знаков до обновления — Пошлин тоже про это указывает. Мистика какая-то. Если не напишу должное количество, то никто не прочитает?
Снова отошёл от темы, думая о… влажной писечке Лукерьи. Надеюсь, что она это отредактирует, и вы не прочитаете мой бред. По крайней мере, я в это верю.
Наверное, стоит уже с чего-то начать. Например, по существу дела. Однажды я оказался на помойке, а сейчас нахожусь в квартире женщины, от которой я вечно в напряжении.
Пошлин! Вот нахера я тебя прочитал?! Через запятую же хочется писать, как буду трахать Лукерью, когда добью грёбанные пять тысяч знаков!
Снова отошёл от темы, а хочется от ноутбука — кажется, меня никто не спрашивал, а поставил перед фактом. Хочется клубнички, мальчики (и девочки).
Вы желаете знать, что я чувствую к Лукерье? Можно долго дуть на воду, но я, кажется, готов к серьёзным отношениям. Влюбился — пам-пам-пам-парам! Ещё одним холостяком стало меньше на этой планете в осознанном возрасте.
— Написал? — спросила королева моего сердца, сладко зевая. А сам смотрю, как пикантно натянулась сорочка в области груди. Сосочки торчат.
— Написал, — сглатываю.
— Ну-ка, — разворачивает ноутбук к себе.
Я складываю руки на груди и жду похвалы. Каждый «писака» хочет, чтобы его по головке погладили. А чем я хуже?!