Если на вора лапу поднял, это писец, значит… Вчера постановка на Космача пришла. Бродяги привет нам шлют, а Космача смотрящим ставят. Теперь Грибку хрен в грызло!
И снова нет уверенности в голосе. Как будто сомневаются блатари, что смогут свалить Грибка. Знают, что нет у них для этого сил. Но и сложа руки они не сидят. Уже воду мутят. На бунт толпу подбивают. Только кто на это дело поднимется?
Хозяин и Грибок – это большая сила. Подавят бунт, тогда совсем худо будет… А может, все-таки есть смысл в том, чтобы устроить всеобщую бучу. Кирилл задумался.
– Космач маляву подогнал, – продолжал блатарь. – Пишет, что скоро клеевая житуха начнется. Грибка на хрен, всех козлов в загон, ментам кукиш в грызло. А нам раздолье будет.
С бухлом, сказал, раздолья не будет, зато каждому по бабе…
– По бабе? – очумело переспросил Алтын. – Каждому?
Толпа недовольно загудела. Можно нормы выработки снизить, на лицевые счета прибавить, пайку поднять, в ларьках отоварку по полной программе устроить. Но чтобы каждому по бабе!… Что-то не то говорит Космач. Не в ту сторону загнул…
– Будут вам бабы! – Блатарь веселился, но вроде бы не шутил. – Совсем скоро будут. Космач пишет, чтобы за них крепко держались. Чтобы мусорам не отдавали…
– Гонит твой Космач, – не удержался – выкрикнул кто-то из толпы.
– А если не гонит?
– Если не гонит, тогда полный отпад. Да я за бабу кому хочешь глотку перегрызу!…
Толпа снова загудела. На этот раз одобрительно. И мечтательно. Неужели мужики поверили?… Может, и поверили.
При такой собачьей жизни можно поверить в любую сказку.
Не факт, что чудо случится. Но хотя бы в мыслях кайф поймаешь… Кирилл представил себя в своей койке с женщиной в обнимку и чуть не заурчал от удовольствия.
Блатарь хотел что-то сказать. Но появилось начальство, мать их ети.
– Что за бардак? А ну строиться всем!
Кирилл думал, что сейчас начнется разбор полетов. Но построение было объявлено по поводу окончания рабочего дня.
Организованная толпа, словно единое студенистое тело, вытекала из промзоны. Сегодня в обед кормили неплохо.
Кто-то даже мясо в супе нашел. И колбасу с глазами давали.
Хорошая была селедка, жирная. Это хозяин шустрит. Сечет, что не все спокойно в его королевстве. Вор Космач снова соскочил с крючка. Снова представляет собой силу. Как бы бунта не было. Вот начальник и кормит по норме. Надолго ли хватит запала?… Может, и ненадолго. Но можно надеяться, что сегодня на ужин будут каша с маслом и чай с сахаром.
Набить брюхо, а потом можно и бабой заняться. Кирилл не сдержался – усмехнулся. Фуфло им воры втирали. Ну откуда в зоне могут взяться бабы?
Откуда-то сверху послышался нарастающий звук вертолетного двигателя. Кирилл оглянулся на шум и увидел сам вертолет. Он приближался к лагерю, снижался, рос в размерах на глазах. «Вертушку» заметили и другие.
– Оба-на! Что это за канитель?
– Бляха, волшебник в голубом вертолете!
– Какой голубой? Нормальный вертолет… А может, правда волшебник!
Как это ни странно, но предсказание Космача сбылось с точностью до невероятного. «Вертушка» зависла над зоной.
И от нее во все стороны вдруг полетели какие-то темные точки. Первый залп салюта, второй, третий. Точки падали точно в толпу. Их было очень много. И у самой земли они резко и крупно разрастались, принимали определенные формы…
Кирилл ошалел от удивления, когда неподалеку от него, взбивая пыль, шлепнулась самая настоящая надувная женщина. Рядом опускались ее подружки. Они не просто падали, а еще и подпрыгивали от радости и возбуждения.
– Бля буду, манна небесная! – прорвался чей-то голос сквозь рев вертолетных движков.
– Ага, Маньки небесные!…
«Вертушка» сбросила десант и на всех парах уносилась прочь от лагеря. Строй же рассыпался на мелкие огрызки.
С диким, первобытным восторгом зэки ринулись на женщин. Кирилл не растерялся. И сумел прибрать к рукам одну резиновую красотку. Могут отобрать. Он знал об этом, поэтому с силой прижимал к себе до безумия ценный трофей.
Женщина – самая настоящая. Пусть не живая, пусть резиновая, пусть у нее глупое лицо. Зато все прелести на месте.
Одна грудь чего стоит – крупная, тугая. Но грудь, конечно же, не самое главное. Куда важней другое… Эх, скорей бы остаться с ней наедине!
– Упали в строй! Я кому сказал, становись!
– Прекратить! Прекратить безобразие!
– Строиться! Строиться!
Менты били во все колокола. Но дозвониться до зэков не могли. Они просто не могли никого слышать в пылу сумасшедшего ликования.
Бабы! Бабы! Бабы!… Вот, значит, о каких бабах шла речь.
Получается, это Космач подогнал такой грев! Это его бабы, которых он дарит братве! Не обманул вор! Не обманул!…
Толпа успокоилась сама по себе. В строй зэки не становились. Но просто стояли, восторженно прижимая к себе резиновых подруг. Кое-кто даже рычал – как пес, на халяву раздобывший сахарную кость.
Откуда-то набежала еще голодная толпа. Свободных женщин хватало. Поэтому обошлось без грызни и свары. Зона большая – за тысячу человек. Но досталось всем. Космач сдержал свое слово – по женщине на брата.
Но была еще ментовская братия. Сначала до кучи собрались сотрудники администрации, затем подвалила солдатня.
Дубинки-демократизаторы, автоматы, собаки. И все против беззащитных зэков. Против их надувных подруг.
Появился сам хозяин. Деловой до безобразия, желваки от злобы чуть не лопаются. Глаза лютые, И у кумовьев глаза блестят, ноздри раздуваются – запах добычи чуют.
Грибок тоже нарисовался. Со своим кодланом. От хозяина с его сворой далеко. Но в зэковскую толпу вливаться не торопится. И за бабами резиновыми не ломится. А на фига ему эта беда, если ему чуть ли не через день шлюх из города возят.
И его уродов искусственные вагины не волнуют. Тоже настоящими пользуются. «Бычье» поганое!
Кирилл знал, что добром все это не закончится. Менты постараются отнять у него резиновую радость. И уже заранее люто ненавидел их. И даже готовился к драке. Как и все его кенты, за свою подругу он готов был вцепиться в глотку хоть самому хозяину.
А в конце концов! Сколько можно жить в этом вонючем стойле? Сколько можно быть тупой рабочей скотиной? Надоело все это! Надоело!!!
В руках полковника появился мегафон. Он очертил пальцем место неподалеку от себя. И загудел.
– Приказываю немедленно и добровольно сдать запрещенные к использованию предметы!
Точно, менты хотят забрать женщин. Зэковскую толпу всколыхнул ропот возмущения. Братва готова была снять с себя последнюю рубашку, но чтобы добровольно отказаться от своих подружек!…
– Мужики! Это беспредел! – выкрикнул кто-то из толпы.
– Братва! Это наши жены! И менты будут их топтать!…
– Гаси ментов!
– Режь актив!
– Мочи Грибка!
Вряд ли менты ожидали получить столь жесткий отпор.
Иначе бы они не рискнули начать глобальный бракоразводный процесс. Но они рискнули. Потому что привыкли, видеть в зэках быдлоподобную, безмозглую массу.
– Смерть ментам!
Глупый лозунг. Но это если на холодную голову. Беснующиеся зэки восприняли его как руководство к действию.
И как команду, которая сбила их в плотную тягучую массу и смертоносной лавой двинула на ментов. Ничто, казалось, не в силах было остановить этот поток…
Родион уже знал о начавшейся заварухе. Мало того, он планировал этот процесс и даже мог взять его под контроль.
Поэтому он не удивился, когда в палату ворвался Полыханов.
Начальник колонии был в мыле, в глазах растерянность, граничащая с паникой. И тем не менее он пытался казаться невозмутимым. Со всех сил тужится, как бы в штаны не наделал.
Родион жестом выгнал из палаты болезных, как бы нехотя поднялся навстречу полковнику.
– Что случилось, гражданин начальник? – не скрывая насмешки, спросил он. – Лица на вас нет.
– А ты не знаешь, что случилось?
От возмущения лицо Полыханова пошло пятнами.
– Это же твои штучки, Космачев!
– Какие штучки?
– Надувные штучки! Из секс-шопа которые!…
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Да все ты понимаешь… Ладно, не буду гнать коней.
Скажу, что лихо ты все задумал… И я, старый пень, зачем дал команду забрать…
– Вы что-то там бубните себе под нос. Что вам надо, говорите. Может, чем помогу.
– Вот-вот, знаешь, что можешь помочь. Потому что твоя это затея… Ладно, не до разбирательств сейчас. Зона поднялась…
– Да ну! – как бы удивился Родион.
– Хватит! Хватит за идиота меня принимать…
– А кто сказал, что вы идиот? Поступок ваш идиотский, это да. Не надо было забирать у мужиков женщин. Но вы пришли ко мне, какой же вы после этого идиот? Вы все правильно сделали. Знаете, что я могу вам помочь. А вдруг в самом деле помогу… Зона, говорите, поднялась. Как высоко?
– Бунтовщиков заблокировали в локалке. Ситуация пока под контролем. Но все может быть. Заключенные настроены очень серьезно…
– В заложники кого-нибудь взяли?
– Слава богу, нет… Но они в любой момент могут сломать ворота… Придется открывать огонь на поражение. А ты должен понимать, Космачев, что это не в наших с тобой интересах…
– Приятно иметь дело с умным человеком… Вы хотите, чтобы я помог вам навести порядок?
– Скорее всего да.
– А как же господин Грибков? Ему что, в падлу вам помогать?
– А-а, – как от какой-то гадости отмахнулся полковник. – Он уже ничего не может.
– Чего так?
– Врать не буду, но, возможно, его уже нет в живых. Стал жертвой обезумевшей толпы.
– Я бы сказал, что он стал жертвой собственного беспредела.
– Может быть, – не стал спорить полковник.
– Насколько мне известно, у него были покровители.
Полыханов совсем сошел с лица.
– Нельзя делать ставку на беспредел, гражданин начальник. Беспредел – это гнойный нарыв. Настал момент, и он лопнул…
– А может, появился скальпель, которым вскрыли гнойник? – пряча глаза, пробормотал полковник.