– Вольф берет его, – огорчила Иветта. – Он же ведущий менеджер. Подписал контракт с японцами.
– Мой контракт, – добавила Света. – Выходит, и в Сочи не будет покоя. Слушай, я поразмыслю над этим позже. Через два дня мы улетаем, пора готовиться. Черт, я выбилась из сил. Ты не против, я посижу немножко одна, ладненько?
Иветта встала с насиженного стула, подошла к выходу и напоследок невозмутимо ответила:
– Конечно! Подумай насчет Бабиева. Не нравится он мне. По-моему, из нашей тусовки больше некому вставлять тебе палки в колеса.
– Учту, – прошептала Света, а думы ее размышляли о другом…
13
Был пасмурный осенний день.
По небу плыли синие баржи с океаном жидкости на борту. Желтые листья кружились в смолистой листве, а на деревьях прощались с гнездами перелетные птицы.
На парковой скамейке в окружении хмельного листопада в бордовом плаще сидела Светлана Туманова. Ей давно пора идти, назначена важная встреча, но она словно приросла к старым накрашенным доскам и не собиралась вставать. Впереди ждала пугающая встреча, которой могло и не быть. Но сейчас она обязательно случится. Так решила Света, и это тяжелое решение.
В октябрьском парке только листва и немые кустарники. Они придавали сонливость и тяжесть в коленях. Нет ни случайных прохожих, ни бродячих собак, ни их рваных хозяев с пакетами для стеклянных бутылок.
Пора подниматься. Выбора уже нет.
Мелкая дрожь пробежала по позвоночнику. Сзади подул северный ветер, приподняв ее ноги в промокших сапожках и заставив покинуть скамейку. Отстраненно Света проводила падающий листочек. Так и она падала в неизвестность, кружась в невидимом вихре. Но куда именно забросит ее знойный ветер, она не представляла. Мысли звучали о другом. А затем был пустой скрипучий трамвай и несколько веток метро: кольцевая и три станции рижского направления.
Вот и неприметное здание. В нерешительности Света стояла у входа, а затем зашла, сдала в гардероб вещи и поднялась на второй этаж. Народу набралось мало. Впереди только три молодые женщины, радостные и полные счастья. Света обречено смотрела на счастливых дам, думая о том, что ей не суждено быть такой как они – беззаботной и уверенной, полной чей-то заботы и любви, полной чьего-то человеческого участия.
Женщины заходили в кабинет и, не задерживаясь дольше пятнадцати минут, выходили и покидали ее, загадочно улыбаясь и опустошая длинный коридор.
За ней никто не занимал. Становилось мучительно одиноко. Очередь уменьшалась на глазах, а пополнения не намечалось.
– Проходите! – донеслось за прикрытой дверью.
Света съежилась как колючий ежик и заглянула внутрь, встала у порога и, предусмотрительно постучав, боязливо приоткрыла дверь.
– Проходите, проходите, не стесняйтесь, – сказала белоснежная женщина в очках, – ваша карта с собой?
– Я оставляла ее здесь, – неуверенно произнесла Света. – Честно говоря, я не помню.
– Да, я нашла. Присаживайтесь, – говорила белоснежная женщина. – Что-то вы не в настроении или я ошибаюсь? Погода, наверно, так действует. Я сама чувствую ее влияние. Биоритмы, знаете ли, штука серьезная, а метеопатов в городе пруд пруди. Вот и приходится хандрить от затянувшихся дождей. Две недели не выглядывало солнце. Совсем без витамина Д останемся. Кстати, вы принимаете назначенные витамины и фолиевую кислоту?
– Принимаю, – сказала Света и присела на жесткий стул. И почему она солгала? Она пять дней их не принимала. Целых пять мучительных дней.
– Чудненько, – заключила доктор. – Вам бы сдать повторно анализы. Нужно посмотреть ваш гемоглобин, сахар и билирубин.
Света опустила каменное лицо.
– Я больше не собираюсь сдавать анализы.
– То есть как? – у доктора сползли очки на нос. – Не понимаю. Как же без анализов? Нужно отслеживать ваше состояние. Это важно для вас и для плода. Все в организме взаимосвязано.
– Я… – не решалась Светлана, – я… я не хочу иметь ребенка.
– То есть как? – совсем сняла очки акушер-гинеколог.
– Я хочу сделать аборт! – выдавила Светлана.
– Что? – сморщилась докторша и закрыла ее карточку.
– Я хочу сделать аборт – это мое право. Решение далось мне очень сложно. Я все продумала, для меня в данной ситуации ребенок нежелателен.
– Но почему так неожиданно? Почему вы решились не сразу, узнав о беременности? Вы хорошо все обдумали?
– Да! – выдавила Света. Она все обдумала досконально, она только и делала эти пять дней, что думала, но ничего путного не придумала. Это ее выбор, и никто не в силах ей помешать.
– Для меня ваше решение странно, – смутилась доктор. Редко, кто ее так смущал. Она десять лет проработала в женской консультации, и по ее опыту женщины, узнав о незапланированной беременности, обычно настаивали на ее прерывании сразу, а не через несколько недель. Довольно редкий случай в ее практике, если не сказать казуистический. – Ваше решение кажется мне запоздавшим и одновременно поспешным. Скажите, о чем вы думали раньше?
– Я бы не хотела это обсуждать, Ольга Петровна – ответила Света.
– А ваш муж? Он в курсе? Он согласен?
– Он обо всем знает и поддерживает меня. Это решение мы приняли вместе.
Ольга Петровна не находила нужных слов. Сама она воспитывала трехлетнего сына и через пару лет планировала родить второго. Она любила детей, как любила любых других живых существ. С мужем они завели кудрявого пуделя по имени Рокфор, корейскую канарейку Пигли, и были счастливы. Она никогда не понимала пациенток, готовых расстаться с собственным дитем, пусть даже с маленьким зародышем. Для нее такие горе-мамы теряли всякое уважение. Она не признавалась в этом открыто, и из этических соображений не могла признаться. По долгу службы и данной клятве она шла им навстречу. Такова оборотная сторона профессии.
– Вынуждена предупредить вас о возможных негативных последствиях, – перешла она на привычную речь. – Есть значительный риск лишиться в будущем возможности иметь детей. Сама операция достаточно травматична и грозит многими осложнениями. Вы укладываетесь в ранние сроки, успели вовремя. И в принципе мы готовы принять вас в нашей операционной. Думайте сами. Я не имею права на вас давить, и противопоказаний для вас я не найду.
– Обо всем тысячу раз подумала, – повторяла Света. – Мне очень жаль.
– И вы не боитесь возможного риска?
– Верю в лучшее.
– Что ж, – надела круглые очки гинеколог. – Вижу, что вас не переубедить. Я бы хотела поговорить с вашим мужем.
– Это невозможно. Он вчера уехал в Петербург, а вернется только через три дня.
– Мы можем три дня подождать? – с последней надеждой спросила Ольга Петровна.
– Я хочу прервать беременность как можно раньше. Желательно сегодня. Муж тоже этого хочет.
Последняя надежда не оправдалась. Доктору придется делать ей аборт. Ольга Петровна в совершенстве владела этим навыком, именно тем, что она больше всего ненавидела в жизни и в своей специальности в частности.
– Значит, сегодня?
– И, пожалуйста, без очереди, – уверенно добавила Света, побеждая себя и убеждая доктора. – Я сейчас же готова заплатить.
– Вы успеете на вторую смену. Часик подождете в комнате отдыха, – вздохнула Ольга Петровна. – Наша операционная свободна, и очередей туда нет. Я лично прооперирую вас.
– Спасибо! – тяжело выдохнула Света.
– Не стоит меня благодарить. Благодарите Бога, если все закончится благополучно.
Ольга Петровна развернула ее карточку и принялась что-то старательно записать на обороте. Света молча сидела на стуле и то стыдливо поглядывала на доктора, то на толстые капли на оконном стекле.
Небо словно плакало о ком-то, орошая асфальт солеными слезами, а несчастная Света мужественно держалась. У нее не было слез, лишь горькая боль и смирение.
Отложив заполненную медицинскую карту, Ольга Петровна протянула ей бледный листочек и ткнула в него пальцем.
– Распишитесь здесь.
– Что это? – подвинула к себе крамольный листочек Света.
– Требуется ваше согласие, – пояснила доктор, – мы же не в игрушки играем.
Света незамедлительно расписалась.
– Все, – сказала доктор, – согласие получено. Больше вас не задержу. Идите в комнату отдыха, а через час я позову вас в операционную. Не бойтесь, это будет не больно.
– Хорошо, – слабо кивнула Светлана. – Простите меня.
Доктор сочувственно улыбнулась. Она ее простила, как прощала всех остальных. Ольга Петровна была очень чутким человеком, и многие пользовались ее безмерной добротой.
– Следующий! – выкрикнула молчащая прежде молоденькая медсестра. Она сидела слева и скептически наблюдала за происходящим. Не первый раз. Несколько подобных сцен за неделю. Она на себе испытала, что это не больно.
А через час была операционная, кресло, кушетка, операционный стол. Она разделась и легла. Ей что-то вели в вену. Глазные яблоки закатились, и Света погрузилась в наркотический сон.
Доктор оказалась права…
Дождь продолжал бить в стекла… Капля за каплей…
И Света очнулась.
– Проснулись? – склонилась над ней доктор в маске. – Как вы себя чувствуете?
– Неважно, – с трудом произнесла Света. – Как я?
– Операция прошла успешно. Видимых осложнений не наблюдается. Посмотрим, что будет с вами дальше. Это невозможно предсказать. Вам придется еще несколько раз посетить нас.
– Я больше не беременна?
– Уже нет! – сказала Ольга Петровна.
Света закрыла глаза. Обезболивание отступало. Внутри будто все перевернулось. В животе подташнивало, и кружилась голова. Неприятное жжение парализовало промежность и область паха. Это следствие аборта. Она сделала это. Ребенка больше нет и, возможно, никогда уже не будет. Нет и проблемы, и это совсем нестрашно. Страшно решиться на это. Все позади…
Впереди неизвестность…
Что ждет ее…?
Бездна…
«Что ждет меня?… – думала Света, уткнувшись лицом в офисный стол. – Бездна… Влад? Влад Карлов? Неужели это он? Я – убийца! Я убила своего ребенка. И грядет расплата. О чем я думала раньше? Но я не могла поступить иначе. Ничего не изменить. Не торопи события, бедная Света, не торопи события. Он ни о чем не догадывался и ничего не мог знать. С какой стати ему ворошить прошлое? Между нами давно все кончено. Я освободилась от цепей бессмысленного брака. Сложный характер…. теперь я начинаю понимать, что бывший муженек имел в виду. Настолько сложный, что попахивает мертвечинкой. Держись, Света! Не тони. Держись за спасательный круг. Он рядом. Стоит протянуть руку… Дениска, с кем же ты связался? И за что прикипел к этой грешнице? За что? Слияние противоположностей, так сулят нам звезды? Он прав. Венера обошла меня стороной с того судного дня. Мой личный апокалипсис свершился. Я мертва. И я с