Король поднялся на ноги и, открыв глаза, кивнул.
Теперь он понял.
Он уже знал, что услышит сейчас. И знал, что не должен грустить, не должен сожалеть – случилось то, что произойдёт однажды с каждым воином Тара.
Судьба у всех одна – дым погребального костра и новое тело, что бы сражаться вновь…
Когда Шеди ушёл, король долго смотрел перед собой, пустым, почти бессмысленным взглядом.
Арагон пал достойно, его гибель заслуживает отдельной боевой песни, только вот…, как он взял и исчез? Какие к воронам Боги и Духи? Богов придумали тупые крестьяне, слишком слабые, что бы принять жизнь и слишком глупые, что бы понять, какая она есть на самом деле!
Но…, что же тогда случилось?
Он размышлял несколько минут, а затем покинул тронный зал. Он вспомнил, как Шеди поступали со своими павшими, какое ужасное оскорбление они наносили им. Ладно слабые и женщины, там им и место, но они закапывали в землю даже тех, кто явно заслуживал погребального костра!
Что если Нкесх, этот дикарь, считавший себя воином, поступил так же с Арагоном?
Широким шагом король двигался по узким и запутанным коридорам дворца. Каждый шаг отдавался гулким эхом, глаза его горели гневом, а из глотки вырывался злобный рык.
Если на месте битвы он найдёт могилу Арагона, могилу, а не то, о чём поведал Шеди…
Подобное оскорбление не может быть прощено. Если Шеди соврал и Арагон гниёт в земле, словно какой-то безродный сельский пёс – Шеди пожалеют, что в принципе появились на свет.
Мужчины Шеди ответят за всё – их разрубленные тела, гниющие на солнце, ставшие пищей собак и червей, станут той платой, что смоет грязь позора с имени павшего сына Славного города Тара!
Если в их словах ложь – будет так.
А если нет…, на миг он замедлил свой шаг. На миг ему подумалось, а что если Боги, это не просто каменные мужики и бабы? Что если…, он решительно мотнул головой – нет.
Если Шеди не соврал, значит, какой-то колдун похитил тело павшего воина и пусть колдун молится своим несуществующим богам – это ему уже не поможет. Ещё никому каменные мужики не помогли - кроме тех случаев, когда нужен был камень для мостовой.
Кто-то точно ответит за то, что Арагон лишился своего погребального костра!
Но кто именно ответит, кто это сделал?
***
На каменистом, совсем небольшом островке, с коего не видно земли ни с какой стороны, да посреди бушующего океана, под тяжёлыми свинцовыми облаками ещё только начинающегося морского шторма, лежит человек. Он неподвижен, его стопы омывают волны. На нём нет одежды, а его кожа обожжена во множестве мест. Человек просто лежит на спине и смотрит вверх. Серые, пустые глаза, широко открыты и не мигают, словно он мёртв. Однако это не так.
Он медленно поднял левую руку, поднёс кисть к лицу и пошевелил пальцами. Обгоревшая кожа с них слетела и унеслась прочь, подхваченная порывом холодного ветра. Под ней виднеется новенькая, розовая кожица, грубеющая буквально на глазах.
Человек опустил руку, положил её наземь и вновь замер, подобно изваянию. Крепкие мышцы не дрогнули, кожа не покрылась мурашками – он гол как колено, а ведь ветер, продувавший безжизненный остров со всех сторон, буквально ледяной. Может он и правда изваяние? Некий голем, в который толику жизни вдохнула чья-то неосторожная магия? Его лицо – жёсткое, привыкшее выражать свирепый оскал лицо, такие лица редко бывают у живых людей. Чаще их встретить можно на картинах и у статуй, что изображают воинов ушедших эпох.
-Арагон. – Тихо прошептал он, едва шевельнув губами.
Тем временем, обугленная кожа, сходила с его тела и, подхваченная ветром, уносилась прочь, под ней, как и на его руке, теперь новая, совершенно здоровая кожа. Он быстро восстанавливался, словно по воле магии – так, наверное, и было.
Арагон тяжко вздохнул, но не двинулся с места.
Он всё смотрел вверх, в низкие, грозные небеса.
Как он оказался здесь? Он кое-что помнил – он погиб, пал в бою в ярком пламени славы, какой достойны лучшие из воинов Славного города. Лучшие, из таких как он. Гибель, принятая им, вряд ли была бы яркой и блистательной, для королей Тара или его легендарных Предводителей и воинов. Но он и не был королём. Он не был Предводителем, коему при жизни посвятили боевую песню, он не был тем, кто живым вернулся из страны Кентавров, принеся доказательства своей силы – головы колдовских тварей. Он был одним из лучших, но не из тех, чьи имена вписывают в боевые песни – он бы не отказался от такой чести, но Арагон был достаточно умён, что б понимать, что ему вряд ли удастся достигнуть таких небывалых успехов в битвах, что б стать частью тех самых песен.
Но почему он очутился здесь? И почему это проклятое место вообще существует?
Он никогда не верил в эти глупые слухи. Воин, покрывший себя славой, воин, опозоренный в битве, любой воин, любой человек, прекратив дышать, отправляется в путешествие, финал коего всегда один. Новое тело, новая жизнь. И от жизни предыдущей, от момента смерти, от того, какой она была, от того какое погребение получил человек, от того, кто был рядом с его погребальным костром, от всего этого зависит, каким будет новое тело. Новая жизнь – это уже только от воина зависит, какой она станет. И немного, совсем чуть-чуть, это всё зависит от простого везения.
Так должно быть.
Но иногда…, среди воинов регулярно всплывали старые глупые сказки – сказки об этом месте.
Арагон поминал, что происходило с ним прежде, чем он очутился тут. Он помнил, как умер, помнил, как открыл глаза и увидел, кровавые стены, колдовских чудовищ из металла над собой и помнил, как всё окутывал тяжёлый запах напоенный приторной вонью сырого мяса. Потом его уши разрывал страшный рёв, вокруг пылал нестерпимый для глаз и кожи жаркий огонь. Какой-то новый, огромный металлический монстр метался по стенам и потолку, разрывая металл многочисленными лапами и мощными когтями. Монстр сверкал множеством алых глаз, источая дикую злобу. Жидкий огонь разливался везде, расплавленный металл капал с потолка, пахло горелой плотью – горели тела людей, которых он не видел в этом колдовском безумии.
И горел он сам. Арагон помнил страшную боль и резкий запах собственной горящей плоти.
А потом был страшный удар, бросивший его тело вверх, ударивший его об потолок с огромной силой, и ледяная вода – она хлынула со всех сторон столь быстрым потоком, что заполнила собой всё.
Как выбрался сюда, он не помнил. Да и не должен был помнить – в это место не приплывают.
Здесь оказываются.
Неужели любители страшилок, старые выжившие из ума воители, отчаянно ищущие достойной смерти в своём последнем бою, были правы? И получается, не выжили они из ума, правда это всё?
Он повернул голову и обратил свой взор к тому, что располагалось дальше справа.
Голый безжизненный камень, а ещё дальше, лишь мёртвые волны под мёртвыми небесами. Серый свет повсюду и зловеще завывает ледяной ветер…
Правы. Они всё-таки были правы.
Но за что??? Мечи Аргхана ему в брюхо, почему он оказался здесь?!
Словно наяву, он увидел перед собой костёр и полдесятка воинов Тара, что неторопливо ужинали.
Молодые воины, возвращавшиеся из похода с богатой добычей. Их Предводитель сидел тогда с ними у костра, и мрачно глядя в огонь, жевал жёсткое, обжаренное на этом же огне мясо. Он так хмурился, что его старое, сморщенное лицо, в отсветах костра казалось жуткой маской мертвеца – так оно, в общем-то, и было. Тот поход должен был стать последним для него.
Прославленный воин, истинный сын Славного города Тара, уже очень давно вступивший в позорный возраст. Могучие мышцы стали дряблыми, а на лице множество морщин.
Он мелко дрожал от холода, сидя у костра в тот день, но он не пытался сесть ближе или прикрыть своё тело чем-то, что согрело бы его. Старый воин смотрел в костёр и его поблекшие глаза горели бешенством – он не планировал вернуться домой. Этот поход точно должен был стать последним. Старик кидался в самую гущу врагов, он сражался, выбросив свой арийский жилет из плотной кожи. Он врубался в строй врагов самым первым, он лез на стены там, где его никто не мог прикрыть, где, казалось бы, любому воину, как бы хорош он не был, грозит неминуемая смерть. Он сражался на стенах один и никто из воинов идущих за ним, не смел приблизиться к нему, что б ненароком не лишить старика его последней славной битвы.
Но все враги оказались слишком слабыми. Старик расшвыривал их как котят и из самой самоубийственной атаки, неизменно выходил живым. Лишь мелкие раны, да стрела в плече – вот и всё что сумели северяне сделать с этим старым прославленным воином Славного города Тара.
Разграбив город, взяв богатую добычу, довольные воины Тара возвращались домой – только старик сгорал в бессильной злобе. Ведь и он возвращался с ними, хотя должен был пасть в битве и уже давно нестись к небесам с дымом своего погребального костра. Уже давно его душа должна была начать поиск нового тела для себя. А, в итоге, он остался ни с чем.
В ту ночь старик злобно рыкнул, услышав чей-то смех, и заговорил. Молодые воины, среди коих был и Арагон, слушали его, качая головами – старик говорил о том, чего не могло быть. Старик рассказывал о тех, кто так и не сумел принять славной смерти. О воинах, что умерли от старости или другим куда более достойным образом, но всё же недостаточно достойным, что б обрести новое тело.
Старик говорил о безжизненных островах, коих великое множество в бесконечном ледяном океане, под чёрными тучами пустых небес. Туда, души, источенные жизнью в старом, дряблом теле, бросает их бесконечный позор, им уже нет места среди достойных сынов Тара, заслуживших мечом право на новую жизнь, новый славный путь через сотни битв.
Опозоренные и забытые, обречены они вечно страдать от одиночества и леденящего холода, пока их души не обратятся в прах, там им уготована вечность, ведь лишены они всякого шанса на новую жизнь. И лишь немногие из них, чьи души подобны лезви