Шли минуты, но, странным образом, жажда мало того, что не разыгралась с новой силой, так и вовсе исчезла. Спустя какое-то время, захотелось облегчиться, чего он поспешно и сделал.
На мокром камне, куда он это всё сделал, поблёскивают крупинки соли – эта соль тут буквально везде, оно и понятно, океан вокруг. Берег не высокий, в шторм его, наверняка, затапливает…, Арагон поднял голову вверх. Прислушался к ветру. На кромку берега посмотрел, повернул голову, нашёл взглядом берег с другой стороны. Кажется, остров становится меньше, а буря только набирает силу.
Так вскоре и случилось – ветер завывал всё громче, волны становились выше, где-то далеко, в чёрных облаках вспыхнула яркая молния, и грянул гром. Море опозоренных душ охвачено начинающимся штормом. Немного времени минуло, прежде чем волны поднялись в пол человеческого роста и одиночество Арагона завершилось.
Высокая волна подняла что-то брыкающееся, смутно различимое в брызгах воды, да воцарившемся здесь полумраке. А затем волна разбилась о каменистую почву, окатив Арагона потоком из холодных брызг. Волна схлынула, ненадолго конечно, вскоре она вернётся и станет ещё холоднее. Что будет, если волны поднимутся ещё выше? Они и сейчас почти перехлёстывают через островок. Его вполне может смыть в морскую пучину…, волна оставила не только брызги. Тряхнув головой, с земли поднялся голый мужчина и обратил свой взор к сидевшему близко к берегу Арагону.
Тот недолго смотрел в ответ – он и не ожидал, что ему достанется собственный отдельный остров в этом несправедливом и незаслуженном посмертии, коего существовать вообще недолжно.
Наверняка, на остров закинет ещё ни одну заблудшую душу, что умудрилась опозориться слишком уж сильно. И, конечно, этими соседями по острову будут воины. Ведь лишь истинный воин способен осознать, чем позор отличается от пареной морковки.
Но всё же ариец смотрел на гостя чуть дольше, чем намеревался. Вскоре он всё же отвёл взгляд, расстроено шмыгнув носом – ему было жаль парня. Он и подумать не мог, что бедняга что-то позорное совершил. И ведь пал он с большой честью, крайне достойно для любого юного воителя.
А что в итоге? Бедняга Кхнек тоже очутился в этом холодном, мрачном месте.
Воистину – несправедлива жизнь, но ещё менее справедлива смерть.
Парень, павший от рук могучего воина, прошедший множество сражений и достойный погребального костра, почти так же, как юнец, едва покинувший стены Малого города, ничего не сказал и к Арагону не подошёл. Он, молча, отошёл к берегу и замер там, глядя в сторону горизонта.
Ариец тоже промолчал – он всё понимал. Такой удар судьбы пережить не просто. А Кхнеку сложно вдвойне, он ведь верил, во что попало – в то, что день, когда человек родился, влияет на его силу и крепость, в Богов верил, даже верил, что после смерти бывают посмертия, что плохие души в тёмное царство Барга идут, что хорошие к Приве в объятия…
Арагон плюнул в мёртвый океан этого пропащего места.
Глупые поверья крестьян и тех, кто наивно верил, что является воином, оказались не совсем выдумкой. Вот как оно бывает…, уныние с новой силой обрушилось на прославленного арийского воина, павшего в битве, о какой мог только мечтать любой старик Славного города Тара. Да и не только старик – после такой битвы, где множество сильных воинов пали от твоей руки, а сам ты пал от рук не менее могучего воина, что словно котят раскидывал твоих братьев по оружию и только ты смог сразить его в битве лицом к лицу, практически один на один…
Эх. После такой битвы и такой славной смерти, не могло быть ничего кроме новой жизни в сильном, здоровом теле, способном выдержать будущие славные подвиги вновь родившегося воина.
И вот как оно получилось. Он посреди Ничто в месте, что находится Нигде.
И судя по рассказам отчаявшихся стариков, это надолго. Может и навсегда – все по-разному рассказывали. Впрочем, он своими глазами видел, что пойти дальше, вернуться на путь, достойный воина и возродиться в новом теле, очутившись здесь, всё же можно – он это видел своими глазами. Тот человек не просто так растаял, обратившись в воду. Он отправился дальше, к новой жизни.
Арагон должен найти мир в своей душе, должен осознать, что в его поступках не было позора.
Он должен осознать и для себя признать – его позорный страх перед смертью, попытка жить больше, чем положено человеку, не есть страх, не позор, а просто…
А что это, если не позорный проступок? Который он повторял снова и снова.
Вместо того, что бы поступить как должно, найти свою славную гибель в свой срок, он снова и снова пользовался магией Радона…
Арагон вдруг понял, что Радон, однажды, тоже окажется здесь. И Логан. И Марс и даже Домен. Все они связались с губительной магией, а она, даже если идёт лишь на пользу – она всё равно вредит. Вторгается в душу, но навредить ей, естественно не может – ничто не может навредить душе, кроме самой души. А что бы душа навредила себе, она должна быть осквернена, вымазана в зловонной грязи позорных поступков и деяний. И все они, сделали это. Все.
Домен, мало того, что осквернён колдовством жуткого дара Радону от Чёрного Ганга, так ещё с волшебницей делит ложе. Из всех них, наверное, лишь Марс имеет небольшой шанс избежать участи, в которую никто и никогда не верил. В самом деле – ведь и старики Тара до конца не верили в сказки об этом месте. Им просто нужно было откуда-то черпать силы, для своего дряхлого тела, для своей уставшей души, что страшно мучается долгим пребыванием в немощном, дряхлом теле.
Ветер усилился до непрерывного рёва, вспышки молний полосовали небо, и яркие росчерки небесных стрел били в воду. Гром гремел в небесах, высокие волны обрушивались на островок и ледяной дождь падал на головы двух людей, неподвижно замерших на берегах крошечного острова.
Спустя некоторое время, Арагон хмуро поёжился, подтянул колени к груди и обнял их двумя руками, что б немного согреться – это да. Да вот только не слишком-то ему и холодно. Он чувствовал, что сейчас должен бы уже весь дрожать от холода, посинеть под цвет волн, но холод оставался вполне терпимым. Толи опыт и чувства его подводят, толи тут ураганы такие тёплые…, злое это место, злое.
Когда ветер начал стихать, Арагон заметил движение в воде. Прищурился, пытаясь рассмотреть получше, и вскоре ему это удалось – кто-то очень быстро плыл к острову.
Не прошло и десяти минут, как из морской пучины на остров ступила девушка, одетая только в собственные волосы светло-русого цвета. Не выказав ни капли стеснения или хоть каких-то эмоций, она прошла мимо Арагона и остановилась почти в центре острова. Потом просто села там и смотрит себе в сторону горизонта, как и её братья по несчастливой судьбе.
Некоторое время Арагон кипел от едва сдерживаемого гнева – баба! Мало того, что душа опозорена навеки поганым колдовством, так ещё и подобное унижение! Даже с учётом всего и вся, он ничем не заслужил таких унижений!
Однако недаром Арагон часто использовал голову не только для того, что бы в неё есть – он задумался и, попридержав желание совершить поступки, диктуемые исключительно гневом, пришёл к некоторым выводам. Несколько раз обернулся, окидывая девушку внимательным взглядом. Лицом симпатичная, что не особо и важно для женщины. У неё задачи иные стоят. Женщины создают женщин и новых мужчин, новых воинов, только у них есть эта почти магическая сила – создавать новых людей. А для этой цели красивое лицо не имеет никакой ценности, кроме разве что приятного дополнения, этакой изюминки, что согреет сердце воина, взявшего женщину себе. И если лицо её вполне бы могло усладить взгляд любого воина, то со всем остальным, у неё было не так хорошо – для женщины не так хорошо. Маленькая грудь, но соски приятного цвета, что конечно плюс, но опять не для того, для чего рождена любая женщина. Длинные, стройные ноги – тот же самый плюс. Ноги тут не главное. Для женщины важнее бёдра. А тут у бедняжки всё плохо. Да и в остальном тоже. С такой грудью чудо будет, если одного ребёнка выкормит. С такими бёдрами – родит, живая останется и на том спасибо. Во второй раз вряд ли справится. При этом – крепкие, мощные мышцы по всему её подтянутому стройному телу. Она была прекрасна, для юного, в детстве сильно болевшего и недоедавшего воина, но почти бесполезна как женщина.
Гнев Арагона стих окончательно – как бы она ни выглядела, кем бы ни была на самом деле, а он видел достаточно. Сюда не попадают те, чьи души не способны понимать тяжести позора. Девушка явно одна из Алых, причём редких в своём роде – она знает, что такое меч и умеет с ним обращаться.
Она угодила сюда по той же причине – душа воина, занявшего это тело после своей гибели, и так мучилась своей несчастливой судьбой, ведь она ошиблась и заняла тело женщины.
А тут, видимо, Алая, ещё что-то позорное совершила, наверняка, какую-нибудь сущую мелочь, но этого хватило – это стало последней каплей.
И вот она тут, вместе с ними…, Арагон скрипнул зубами.
Он – сын Славного города Тара! Он – один из лучших и пал так, как не могли и мечтать многие воины современного ему мира. Да и воины прошлого. И что же в итоге? Что вместо сильного здорового тела, способного свершать ещё более достойные подвиги, чем совершал он в предыдущей жизни? Вокруг вода, этот проклятый остров, ещё кочевник, полагавший себя великим воином и баба.
Хоть вешайся.
Чего он, конечно, не сделал бы никогда, да и невозможно это здесь, в мире обречённых душ…
Ураган снова набрал силу, едва стихший ветер взвыл с новой силой, а ледяная волна таки начала перехлёстывать через остров. Иной раз Арагон сидел по шею в воде, но не двигался, только дрожал от холода и бешеным взглядом смотрел на горизонт. Его собратья по несчастью, сели поближе друг к другу и иногда обменивались какими-то словами – злобно завывавший ветер тут же уносил их прочь. А если бы и не уносил – Арагону было всё равно о чём говорят такие же проклятые как и он. Прославленный воин Тара, умерший так, как умереть он мог лишь мечтать, всё больше размышлял и всё чаще приходил к выводу, что его душа поступила не справедливо. Он не должен был оказаться здесь! Самого этого места быть не должно!