Было холодно – он страдал физически, он страдал морально. Но в этом страдании, Арагон черпал лишь больше и больше ярости. Здесь ему не грозит позорная смерть о переохлаждения – душа умереть не может, а кроме неё и этого, лишь отчасти материального тела, у него сейчас ничего нет. А что тело лишь частично материально он понял уже давно. Очень помог с этим царящий вокруг холод.
Будь его тело настоящим, из плоти и крови – он бы уже свалился без памяти, синий как труп и дрожащий как лист на сильном ветру. Но ничего такого не происходило, даже голова работала ясно, а так при холоде не бывает. Он по опыту знал, что такое мёрзнуть.
Шло время, буря стихала, прояснились небеса, и тёплые солнечные лучи коснулись его кожи.
Удивлённо ворча, хмурый воин посмотрел вверх – в рваных разрывах облаков, виднеется солнышко, ещё небо голубое, птичка какая-то с мерзким голосом вон, орёт и летит вдали…
-Чтоб мой член отсох… - Пробормотал Арагон, поднимаясь на ноги и провожая птичку взглядом.
Стоял так минут десять. Потом покачал головой – всё-таки, он знает это место лишь по рассказам стариков Тара, а им откуда детали знать? Не откуда им знать, так может это нормально, что солнце, птички разные, все дела…
-Мечи Аргхана мне в брюхо! – Воскликнул он, широко раскрыв глаза.
На горизонте белеет парус одинокий и плывёт там кораблик странных форм.
Какие к воронам корабли в посмертии, куда его отправила собственная опозоренная душа?
Корабль сменил курс. Братья по несчастью, один из которых сестра, подошли к нему и встали рядом, с любопытством и удивлением глядя в ту же сторону, словно впервые в жизни корабль видят.
Чем ближе подплывал корабль, тем краснее становились лицо и глаза Арагона.
Он начал понимать – не умер он. Он жив и здоров. Но как же так?
Мозаика начала складываться. Некий поганый колун, явился на поле битвы, где Арагон пал как достойнейший из сынов Славного города Тара, похитил его тело, оживил и бросил сюда.
Неважно зачем, неважно почему.
-Аррррр!!! – Взревел воин, понимая, чего его лишили и какую невероятную низость сотворил неизвестный колдун. Воин скрипел зубами и дышал так, что любой вол удивился бы подобному таланту, тем более, не своего собрата по виду.
Арагона воскресили из мёртвых. Не было никакого погребального костра, не было дыма, с которым его душа уходила на поиски нового тела, ласкаемая множеством голосов сильнейших воинов, напоминавших душе о том, в какой славной битве пало её тело. Не было ничего.
Был только позор, который останется с ним навсегда.
Была только украденная славная смерть, которую ему вряд ли удастся повторить.
Был только колдун, посмевший сотворить это с ним.
В покрасневших, бешеных глаза арийца читалось теперь лишь одно – он хотел убивать.
Его собратья стояли чуть позади, стояли очень тихо – они не знали, но именно это и спасло их от не очень быстрой и, возможно, очень болезненной смерти.
А вот те, кто спустился с корабля в шлюпку и теперь плывёт сюда…
Первый помощник капитана, крякнув довольно, уселся на носу шлюпки, расстегнул ворот рубашки и приложил к глазу подзорную трубу.
На одиноком, крошечном и безжизненном острове, по-прежнему трое стоят, на них смотрят и не пытаются скрыться – тут и не куда. Другое дело, что они и руками не машут, радостно не прыгают, вообще странные какие-то. Впрочем, наверное, всё поняли и смирились со своей судьбой. Им не понравится, но они должны быть благодарны судьбе – жертвам кораблекрушений в их ситуации, не часто так везёт. Обычно они умирают от голода и жажды и к концу своих мучений, уже согласны на всё, лишь бы выжить. С этими, пожалуй, так легко не пройдёт – признаков истощения незаметно, будут, видимо, брыкаться. Но это ничего, что могут два человека против десятка прожжённых морских бродяг, вооружённых саблями? Женщина вот, может кое-что сделать и, естественно, сделает, никто её спрашивать и не будет. Сначала ему сделает, потом парням, а там уже и на корабль поедет, там капитан решит чего и как, а пока свеженькая, надо распробовать, потом там очередь такая будет, что уже и самому не захочется.
-Киран, - позвал один из матросов. – Баба ладная иль нет, чего там видно через трубу?
-Отличная баба. – Не оборачиваясь, ответил Киран, слегка соврав – всё же, такие мускулистые бабы, это не совсем то, чего бы хотелось после многих недель морского пути и жестокого шторма, который переживать пришлось посреди океана. – Тебе какая разница? Ты тут других баб видишь?
-Нет, да я так… - Смутившись, ответил матрос и продолжил размеренно грести.
Шлюпка всё ближе подплывала к островку, и Киран всё больше ощущал какое-то смутное беспокойство, причин которого он объяснить себе не мог. Возможно, это из-за мужика с коротким гребнем на лысой башке. Морда у него перекошена, глаза – две щелки, а зубы оскалены. Больной какой-то, наверное…, всё-таки они не поняли, кому принадлежит корабль. Баба и второй мужик смотрят на них, на корабль, а на лицах никакого беспокойства. Странные ребята, а баба особенно, стоит голая, два мужика рядом, десяток в шлюпке к острову плывут, а у неё даже щёки не покраснели.
Шлюха, наверное – это даже хорошо, меньше брыкаться будет. Киран опустил трубу и покачал головой – ему нравилось, когда брыкались, да с чувством, отчаянно и громко. С другой стороны – баба есть баба, главное, что б титьки были и между ног всё что надо. А остальное так, не существенно.
Вновь глянув на людей, замерших на берегу, Киран задумался о более насущном вопросе и более важном – сколько можно выручить за этих мужчин на рынках за Великой Стеной Вестфаллии? В самой Вестфалии сложно продать будет, места надо знать, да и серьёзных денег всё равно не выручишь. Баба, там всё понятно – товарный вид она потеряет задолго до того, как на горизонте покажется берег. За пару медяков в порту и продадут. Но вот мужчины, тут другое дело, оба сильные, мускулистые, исхудать не успели. Тут можно хорошо заработать. Учитывая товары в трюме, включая будущих рабов, вполне неплохо выходит в целом за один рейс.
Шлюпка добралась до острова, ткнулась в каменистое дно и замерла. Матросы, кроме пары человек, спрыгнули в воду – все лица оскалены улыбками, глаза масляно блестят, все, даже Киран, смотрят на бабу. Вблизи она оказалась посимпатичнее. Может матросам по хребту и бабу персонально капитану отвезти? Киран облизнул тонкие губы и отвёл взгляд от двух сочных, крепких грудей с сосками приятного цвета – к Барговым псам капитана этого. Обойдётся как-нибудь. Попользуется он сам бабой, а если попользуется, то с командой поделиться надо, а то не поймут. Не беда, поделится.
Но он, естественно, первым будет. Не по рангу ему за матроснёй объедки подбирать.
Матросы на него глянули – словно почуяли, что Киран может и передумать. Тот кивнул в ответ, и счастье в глазах матросов вышло на новый уровень – аж светятся, не передумал, обломится и им.
-Ну, здрасте. – Ухмыльнулся Киран. Улыбка у него как-то не получилась и исчезла – этот с гребнем…, что у него с мордой? Как будто сам Барг воплоти. Аж не по себе.
-Арррр… - Ответил этот с гребнем.
-Чё рычишь? Всё. – Развёл руками Киран, после чего обнажил саблю. – Рабом ты станешь мужик.
Зря он это сказал – к сожалению, осознать свою ошибку не успел.
Удар кулака Киран не увидел. Громовой рёв неизвестного дикого животного, которому тут взяться было неоткуда, оглушил на долю мгновения, а затем стало очень темно…
Мёртвый первый помощник, свалился в воду, по пути теряя зубы и разбрасывая брызги крови. Прежде чем его тело свалилось, мужик с перекошенным от ярости лицом, схватил саблю и словно молния метнулся в воду, к матросам. Сабля прочертила в воздухе изломанную серую линию и двое свалились с разрубленными глотками. Когда сабля вонзилась в грудь третьего, а голый безумец зарычал в его лицо и тут же врезал лбом в нос, что выбило из несчастного сознание и сделало его смерть гораздо менее болезненной, матросы пришли в себя и с гневными воплями кинулись на голого противника. Он ответил зловещим рёвом и, играючи отразив сильнейшие удары сабель, сам нанёс несколько ударов. Ещё двое умерли, не успев упасть. Один страшно закричал, роняя саблю – она упала в воду, всё ещё крепко сжатая пальцами его мускулистой руки, которой у него теперь, увы, нету.
Кричал парень недолго - со свирепой силой, голая жертва кораблекрушения, врезала ногой в живот. Парень согнулся пополам, позеленел и с тихим стоном упал в воду – возможно, внутренние повреждения уже убили его. Если нет – он просто утонет.
Истошно вопя, один матрос побежал прочь, прямо на остров. Секунду назад, он пытался ударить в спину, но ревущий безумец невероятно быстро развернулся и ударил сверху вниз – лезвие, словно молния пронеслось перед глазами, а затем пришла боль. Спустя мгновение, левый глаз, вместе с потоками крови, потёк по его рассеченному до костей лицу.
Бежал он теперь, не видя куда, так что побежал неудачно – прямо на девушку. Не меняясь в лице, автоматически, она ударила кулаком в лицо искалеченного матроса. Хрустнули кости, бедняга свалился замертво, а девушка, с удивлением посмотрела на свой окровавленный кулак.
-Странно. – Сказала она, нахмурив брови и глянув на своего молчаливого товарища. Тот неуверенно пожал плечами. Он не знал, как должно было быть, после такого удара. Просто не помнил, а может быть, и вовсе никогда не видел, как бьют человека.
Ситуацию с девушкой увидели оставшиеся в живых, нынче очень белые матросы. И труп они увидели собрата своего – с разрезанным и проломленным лицом, в коем отпечатался кулак далеко не хрупкой девушки. Взгляды их вернулись к голому безумцу, который сейчас вонзил меч в живот их собрата, ухватил его другой рукой за ворот и дико зарычав, врезал в его лицо, своим лбом. Отвёл голову назад, зарычал громче и снова – хрясь! И ещё раз – лицо всмятку, руки парня болтаются вдоль тела, уже мёртвый, а этот голый безумец всё лупит его лбом в лицо и ревёт как дикий зверь!