Яркий солнечный лучик сверкнул на горизонте и пустые мысли оставили голову Арагона.
Воин приподнялся в седле и ощерился в улыбке. Его глаза сверкнули огоньком – Империя сделала то, чего он хотел и о чём не спешил сообщать своим Шеди. Не зачем им особо переживать, они всё равно плохо понимают истинную суть воина. Они не так жаждут битв, как должны. Не их вина, но и не его тоже – однажды, он искренне на это надеялся, они станут понимать лучше.
Сейчас это не слишком важно. Сейчас Империя должна лучше усвоить послание Нара и, наконец, осознать – нет никакого Сабаса, он исчез, он сгинул навсегда.
Есть только Нар, его мечи и его понимание того, каким должен быть мир, между двумя царствами.
Мечи Нара жаждут лишь одного - напиться крови сильных врагов.
И, конечно же, куда без этого? Забрать всё ценное, что у врагов найдётся. Всё, абсолютно всё.
Кроме их земли и их домов.
Потому что, между Наром и империей Пиренеи нет никакой войны – они всё ещё живут в мире.
Всё-таки король и другие, ошибаются – такое, Империя физически не сможет понять…
Из-за горизонта, им навстречу медленно поднимался нестройный вал из конных воинов, несущих на своих доспехах и в своих руках, флаги, знаки и ленточки, привычных имперских цветов и геральдических форм. Что они означают, не важно – Арагон не утруждал себя совершенно лишними знаниями. Вот если бы какой-то из знаков или цветов, был бы присущ неизменно сильным воинам, тогда другое дело – это нужно, знать, помнить и прославлять. Но в империи этого не было, и сильный воин и мешок с мясом, неспособный меча поднять, каждый навешивал на себя разноцветной дряни, словно шут на сельской ярмарке. Глупый обычай, но и земля тут особая – земля женщин. Тут и мужчиной родиться должно, быть совсем не просто.
Что ж, империя Пиренеи приняла вызов, брошенный арийским воином, хотя вряд ли эти воины осознают, почему они здесь и почему нашли этот караван перегруженный награбленным добром.
Он грабил берега реки слишком долго и слишком нагло – он не просто передавал сообщение Нара, он приглашал на битву более достойных противников, чем те, с которыми столкнуться ему пришлось.
И хотя гарнизоны Империи и немногочисленные местные жители сумевшие взять в руки оружие, смогли удивить, подарив арийцу и его воинам несколько памятных сражений, чем и заслужили свои погребальные костры, всё же, этого было мало. В этом походе не было особой славы, кроме богатой добычи. Но теперь ситуация изменилась – Империя приняла вызов и отнеслась к нему серьёзно.
Арагон с улыбкой обнажил клинок. Никаких больше ленивых гарнизонных солдат, никаких селян, достаточно храбрых, что бы выйти на бой, но слишком слабых, что бы в нём победить.
Отряд Имперских воинов не пытался таиться и не расходился широким фронтом, всадники на ходу выстраивались в почти идеальный клин – они умеют сражаться, они хорошо обучены своему ремеслу. Их всего полсотни впереди, а равнина слишком плоская и слишком низкая здесь трава, нет зарослей кустарника и деревьев – подкреплениям прятаться тут негде. Но им они и не нужны.
На миг Арагон подумал, что сейчас, он вполне может проиграть битву. У него больше сотни воинов, но крепких, закалённых боями, среди них треть. Остальные это молодые, но недостаточно опытные воины и юноши, идущие в походы впервые. Подумал он об этом, но ничуть не расстроился.
Улыбка вернулась на молодое лицо этого старого арийского воина – его молодость может быть бесконечной благодаря дарам Ганга. Но кому нужна вечная молодость? Вечная жизнь? Бред, лишь слабым женщинам и тем женщинам, что, по какому-то недоразумению, родились мужчинами нужно это всё. Нет чести, нет славы в долгой жизни, если в ней нет побед. И нет смысла в вечной жизни, ведь не сможешь умереть и отправиться дальше, на поиски нового, более могучего тела, что позволит прославиться вновь, прославиться так, как ты не мог и мечтать прославиться прежде.
Арагон не видел ничего плохого в том, что бы проиграть и пасть в бою – смерть от рук могучего противника, более сильного воина, честь не меньшая, чем убить этого воина.
И он не зря подумал о возможном поражении – центр клина имперских воинов составили десять всадников с головой закованные в металлические доспехи. Он такие встречал прежде и знал чего они стоят в бою и в золоте. У них имелось небольшое отличие от прочих доспехов, не очевидное для юного неопытного воина, но бросающееся в глаза для того, кто снял сотни доспехов с сотен поверженных врагов. У этого десятка воинов, доспехи имели обтекаемые формы и двойные сочленения, полностью перекрывавшие слабые места доспеха. Против таких воинов, меч не лучший выбор в качестве оружия. Нет зазоров в сочленениях, колоть просто не куда. А пробить такой доспех мечом можно, только если меч двуручный, а сам ты не слабее маленького коня.
И самое важное, то, что арийцы сочли достойным их памяти и прославления, среди всего множества глупых флажков, символов и украшений воинов Пиренеи.
Все десять несли на груди знак, тот, что знала вся Империя, что знали далеко за её пределами.
Вставший на задние лапы серебренный лев, клыки оскалив, свирепо смотрел с панцирей имперских рыцарей. Не просто воины, не просто рыцари – лучшие из всех, каких знал этот континент.
Тот воин, что стал острием клина, немного отличался эмблемой – тот же лев, те же обтекаемые формы, такие же невероятно дорогие доспехи и, наверняка, такое же дорогое оружие, лучшее какое можно было достать за деньги. Но чем-то он всё же отличался. Арагон чувствовал это, но не мог объяснить своей уверенности или же понять её – он просто знал, что этот воин в центре, сильнейший из всех. Он точно знал, что это тот самый враг, коего он долго искал.
Тот самый враг, что способен убить его в открытом бою.
На остальных воинов он особо и не посмотрел, взглядом скользнул по ним и вновь смотрит на того, что неспешно движется в центре. Остальные просто рядовые воины Имперской армии, неплохие кони, половинные шлемы с открытыми лицами, кольчуги не особо дорогие, наручи на кожаных ремнях, такие же поножи. Ничего особенного – для Шеди их хватит.
Слева, за спиной, раздался резкий крик – это Нкесх, наиболее опытный и сильный воин в этом маленьком войске целиком из Шеди. По сути, большей частью похода командовал именно он, так как кехеш решил в основном устраниться от таких деяний и сосредоточиться на добывании славы и трофеев. Он вмешивался лишь изредка и каждый раз Нкесх и все прочие Шеди внимательно прислушивались, но не всегда следовали его совету – именно совету. Об этом Арагон предупредил их ещё в окрестностях Орхуса. Он не хотел быть Предводителем этого похода, он жаждал, в этот раз, только сражений. Странное желание кехеша собравшего поход, но не пожелавшего его возглавить, желание, чем вызванное так никто и не понял, было воспринято как прямой приказ. Что, впрочем, никак не сказалось на размере добычи – Шеди чтили лишь свой закон и сражались согласно ему. К чему-то новому или хорошо забытому старому, они приходили с трудом и большой неохотой. Что не особо нравилось арийцам, но они не возражали, сумев смириться с порядками иного народа. Шеди стали неотъемлемой частью Тара, возродившегося в новом теле, в теле Нара. Частью не главной, не слишком важной, даже не особо нужной теперь, но всё же частью. Их порядки не злили сынов Тара, пока они оставались в народе Шеди и не входили в стены Нара.
Клин имперцев начал ускоряться, лошади медленно переходили на бег. Они не стали мудрствовать особо, намереваясь раздавить войско Шеди один мощным натиском. Тактика простая, но весьма надёжная. И с учётом десяти рыцарей Империи, составивших острие клина, это могло бы сработать – в любом другом случае. Но не с Шеди много лет как, вернувшихся к одному из обычаев предков и сумевших наверстать то, что было забыто – где-то своим умом, где-то при помощи наёмников Кохана, а где-то и при деятельном участии самого Арагона.
Лобовой удар тяжёлой конницы, почти всегда беспроигрышная тактика – почти.
По обе стороны от Арагона смуглые воины выстраивались в нестройную линию, в их руках короткие луки, у каждого уже готова стрела. Это не остановит натиск, не особо его даже замедлит – лошади имперцев защищены не слишком надёжной, но всё-таки бронёй.
Скакуны рыцарей, это тяжёлые, мощные звери, у коих даже собственные шлемы имеются – такое не купишь за две золотые монеты, каждый делается под конкретного коня, по заказу конкретного рыцаря. Лошади остальных имперский воинов защищены гораздо проще, доспехи на одном коне, точная копия доспехов на другом. Их делали по одной заготовке, что естественно снижает как затраты на производство, так и стоимость доспеха. Но это позволяет Империи иметь в своей армии сильные конные отряды в большом количестве. Против разбойников и окрестных врагов, их всегда было достаточно. Там, где обычный воин справлялся с трудом или не справлялся вовсе, в дело шли рыцари, обычно, легко переламывая ход сражения в свою пользу. Крайне редко такая тактика и такая армия, давали осечки. Но на то и правило, что б случались исключения.
Телеги с награбленным добром, заунывно скрипя колёсами, начали разворачиваться. Часть из них остановилась вовсе, часть продолжает двигаться – они не успеют выстроиться так, как нужно. Но это и не важно. Арагон так считал, а вот его друзья Шеди, заметно волновались. Нкесх вопил очередные приказы, подгонял кого-то, поминая Барга и Приву, с которой этот самый Барг что-то нехорошее сделал и не очень понятно зачем – за данные неприличные дела вроде как отвечало другое божество. Но то всё детали и частности. Религия у Шеди, видимо, вследствие долгой жизни бок о бок с арийцами, наёмниками и коренным населением Сабаса, заметно исказилась. Она у них и раньше была своеобразной, а теперь и вовсе прикладной винегрет из всего сразу, да всего там по чуть-чуть.
Земля задрожала, глухой топот стал слышен очень отчётливо – отряд имперских воинов перешёл в галоп, подняты щиты и копья. Уже очень скоро, буквально вот-вот, лёгковооружённые всадники Шеди, столкнутся с закованной в сталь конницей империи Пиренеи.