Причём источавшие всё сильнее – шорохи в листве, иногда явственные шаги и треск сломавшейся под ступнёй сухой ветки, невнятное бормотание, всё это сопровождало их так же, как и вчера. Но теперь это всё ещё и отчаянно воняло. Почему вчера такого не было? Возможно, мертвецы стали подходить ближе, а возможно…, думать об этом не хотелось. По-настоящему зловоние тот мертвец стал источать, когда с него сползли части гниющей плоти, и разорвалось пузо.
Возможно, их спутники, прячущиеся в листве, намеренно что-то делали со своими телами, что б их природный аромат распространился как можно шире. Зачем это нужно? Тут тоже всё достаточно понятно и просто. Даже на Логана и Домена, эти бесконечные шорохи и постоянная вонь, влияли не лучшим образом. А для большинства двуногих, особенно в земле женщин, Катхене, всего этого хватило бы с лихвой, что б развернуться спиной к горам и задать стрекача.
Арийцы уходить не собирались, они двигались к своей цели, игнорируя шорохи и вонь. Но к бою были готовы и не расслаблялись. Рано или поздно, маг поймёт, что таким образом от них не избавиться и сделает нечто иное. Разумно предположить, что это иное, будет с мечами и копьями.
Или когтями, ядом и клыками. Не важно, что это будет, важно, насколько достойным арийского меча это будет. Разлагающиеся на ходу, но быстрые и сильные мертвецы, не совсем то, что можно было бы счесть не то, что достойным, просто интересным врагом.
Но прежде столкнуться пришлось именно с ними.
Лес менялся всё быстрее и в какой-то момент арийцы обнаружили, что идут по лесу, практически лишённому листьев. Голые сучья, словно иссохшие пальцы мертвецов, тянулись к ним, тянулись к небесам, а искажённые чёрные деревья, торчали из земли, подобно уродливым обгоревшим телам неких неизвестных этому миру великанов…, арийцы не обратили внимания, на то, как жутко это выглядит. Они обратили внимание на самое главное. На своих врагов и театр предстоящего сражения.
Сомнений в том, что сражение неизбежно, не было. Листья больше не мешали обзору, а их враг больше не пытался действовать скрытно. По обе стороны от них нестройной толпой двигались мертвецы, по десятку с каждой стороны. Логан обернулся, бросив взгляд на уже оставленную позади часть леса, ещё укрытую листвой. Не обращая внимания на сучки и листья, бившие по лицам, да лезшие в глаза, чуть больше десятка мертвецов, вытянувшись в линию, шагали за ними.
Впереди ситуация почти такая же – полтора десятка разлагающихся трупов, вооружённых мечами и копьями, идут вперёд, удерживая скорость, с которой двигаются непрошенные гости колдовского леса. Мертвецы не просто шагали по прямой, они постепенно сдвигались, образуя почти ровное кольцо. Но они не ускорялись, не снижали скорости и не пытались сузить кольцо. Словно бы предупреждая, что незваным гостям ещё дают шанс повернуть назад и спасти свои жизни. Будь на месте арийцев кто угодно другой, они бы повернули. Не только из-за жуткого вида этого леса и самих мертвецов. Но и по причине этого самого кольца из оживших мертвецов – теперь, куда бы ни дул ветер, он обязательно нёс кошмарную вонь в сторону арийцев. А вонь эта возникала не только сама по себе, не только от гниющей плоти и покрытой гнойными язвами кожи. Время от времени, какой-то из мертвецов, поднимал ладони, на коих кроме червей и сиреневых жил, почти ничего не осталось, и пальцы его вгрызались в плоть самого покойника, разрывая кожу, оголяя гнилую плоть. Каждое такое действие заметно усиливало трупную вонь.
В конце концов, Логан не выдержал и отреагировал – правда, не так, как хотелось некроманту.
Сбив походный мешок на плечо, он достал кусок мяса, завёрнутый в плотную ткань. Мясо бросил обратно в мешок, а ткань разорвал на две части. Один кусок он повязал на своё лицо, прикрыв нос и рот, второй отдал Домену, знаками показав, что нужно сделать.
А затем посмотрел направо, туда, где двигался отряд мёртвых воинов и глухо рассмеялся – пусть некромант видит это всё, пусть он услышат. Колдовство - хитрая и злая напасть. С ней нельзя бороться так же, как с воинами, в чьих руках честная сталь мечей. Колдун не должен получать возможность действовать так, как задумал. У него не должно быть выбора действий – колдун должен делать то, что нужно сынам Славного города Тара и тогда, победа останется за ними, а смерть достанется колдуну.
Благо заключение это родилось не на пустом месте – арийцы уже сталкивались с колдунами и лично Логан тоже. Ему удалось победить в прошлом. Сотни сынов Тара шли в бой и гибли, не получив ни славы, ни трофеев, гибли один за другим. Тогда он принял решение, вынудил колдунов сражаться не так, как они планировали и желали. Он заставил их вступить в бой, в котором сыны Тара были лучше всех жителей этого мира - всех, кто сражался, не используя колдовство.
Вместо сынов Тара, погибли сотни рабов, а колдуны пали и ныне забыты их презренные имена.
Что позволит победить здесь? За плечом арийца что-то незримое шевельнулось, робко пытаясь напомнить, что всё это лишнее, достаточно просто пожелать и чёрный меч, неизвестно откуда возникший в этом мире, разом решит все проблемы. Если надо, меч мог вообще всё живое и не живое истребить на всём континенте – нужно только пожелать, одно усилие воли и чёрный меч…
Логан отмахнулся от колдовской стали, так часто позорившей его имя в бою и так ревностно не желавшей его покидать – проклятый меч испепелял любое нормальное оружие, кроме кинжалов.
Пока что, арийский король избрал простую тактику, не требовавшую особых усилий – он насмехался над своим врагом и всем своим видом показывал, что отступать не намерен.
Кольцо начало сужаться в тот момент, когда горизонт полностью закрыло горным кряжем, вотчиной и домом Охотников Кейлита, неприступной и мятежной провинции, что до сих пор сохраняла куда больше прав, чем большинство провинций Империи.
Сейчас можно было разглядеть и то, что чернильным пятном вгрызалось в скалы, ставшие домом для одного из самых древних народов Катхена. Лес здесь становился совсем редким, а деревья практически лишились веток. Только внизу веток оставалось по-прежнему много, и двигаться они мешали куда больше, чем ветки в чаще нормального леса. Чёрное дерево, словно после жестокого пожара застывшее в вечной агонии, оказалось твёрдым как камень. Острые сучки царапали кожу, и любое неосторожное движение могло окончиться потерей глаза или глубокой царапиной. Учитывая природу этих деревьев, царапин лучше избегать – мало ли что от них может случиться. Вряд ли такие царапины, пропитанные злым колдовством, злым вдвойне, судя по тому, что оно творит, заживут просто так. Скорее уж одна пустячная царапина, последствий принесёт как полноценная рана от меча.
Мертвецов теперь видно было куда лучше, да и подходили они всё ближе. Иссушенные, гниющие тела, с коих сыпались трупные черви, стекал вонючий гной, сквозь кожу видны синюшные вены, у некоторых распороты животы и кишки оплетают ноги до самых щиколоток. У одних остались глаза, мёртвые, затянутые бельмом. У других лишь пустые провалы на черепе, туго обтянутом желтоватой кожей, из которой пучками торчат грязные, иногда седые волосы.
Некоторые из покойных сохранили обрывки одежды, другие были полностью голыми, демонстрируя всему миру, что бывает, если гниёт то, что обычно просто висит. Вот буквально секунду назад, один несчастный утратил остатки своего достоинства, коих злая магия и так ему оставила немного. Все остатки упали наземь и были тут же растоптаны в кровавую кашу, мертвецом идущим следом. У некоторых ничто никогда и не висело, разве что сверху, но там уже давно нет ничего кроме потоков гноя и лоскутов разорванной кожи. Очевидно, что при жизни, большая часть мертвецов, были мужчинами, но далеко не все из них.
Несколько покойных выглядевших посвежее прочих, они сохранили больше одежды, чем их мёртвые собратья. В том, что осталось от этой одежды, арийцы, хотя и не без труда, но всё же узнали традиционный наряд валлийских крестьян – полотно чистого белого цвета, лишённое вышивки или других украшений. Одеяние, символизирующее чистоту помыслов и жизни, добрых последователей кем-то выдуманного каменного мужика по имени Каил.
Эти мертвецы, все как один, крестьяне, при жизни вряд ли державшие в руках что-то, кроме плуга.
Это откровение несколько разочаровало – предстоящая битва перестала казаться такой уж достойной. Хотя, с другой стороны, мертвецов больше четырёх десятков, они страшно воняют, а убить их сложно – благо тот мертвец с кинжалом в груди, довольно прозрачно на всё это намекнул.
Будет ли эта битва славной? Арийцы всё-таки сомневались.
В одном они уверены абсолютно – очень скоро, их одежда и вещи на много дней, а то и месяцев, пропитаются непереносимой вонью давно гниющей плоти.
Когда лес, отравленный магией, но ещё сохранивший остатки листвы, остался далеко позади, мертвецы начали быстро сужать круг. Арийцы остановились, обнажив оружие и став спиной к спине.
Мертвецы прекратили движение, развернувшись гнилыми лицами к живым и, на короткий миг, воцарилась зловещая тишина. Хмурые, злобные взгляды живых, постепенно полнящиеся яростным огнём, обращены к взглядам мёртвых, пустым, ничего не выражавшим взглядам полусгнивших глаз – там, где глаза ещё остались. У многих из них, глаза превратились в сочащиеся гноем белесые гляделки, мало напоминавшие человеческие органы зрения. А у некоторых глаз и вовсе нет, видеть они не могут физически – в пустых глазницах копошатся трупные черви. Но чувство, что эти глазницы каким-то образом смотрят на арийцев, смотрят бездумными, холодными взглядами, оставалось, вопреки доводам разума. Впрочем, когда имеешь дело с магией, разум здесь не помощник.
Минуло несколько секунд и мертвецы, одновременно двинулись к живым, посмевшим нарушить покой вотчины некроманта, их господина, того, кто поднял их разложившиеся тела из могил.
Смрад двигался впереди мертвецов и начинал пощипывать глаза. Каждый их шаг приводил к тому, что наземь падали куски гнилого мяса и кожи – не просто так они падали, с каждым шагом, кто-то из мёртвых разрывал своё тело своими же руками, высвобождая новую порцию нестерпимой вони.