Арийцы не обменялись взглядами, не сказали ни слова – они и так знали что делать, слишком опытны и стары эти воины, что б нуждаться в подобных вещах. Достаточно бросить взгляд на поле битвы, на своего врага и оба уже знают, что делать им должно.
Хотя в этом случае, с таким редким и странным противником, возможно, стоило бы обсудить свои действия. Впрочем, Тар никогда не увлекался особо тщательным планированием битв и сражений.
Там, где недоставало тактического мастерства, всегда в избытке имелись боевое безумие и личная сила каждого из арийских воинов. Иногда, хватало и одного лишь боевого безумия. Один воин Тара, потерявший голову от гнева, израненный так, что должен бы уже упасть и помереть, но продолжающий идти вперёд с бешеным рёвом вырезая врагов пачками - иной раз этого было достаточно, что б обратить в бегство десятки воинов. В их случае, такое вряд ли случится. Мёртвые не знают ни страха, ни сожалений, ни пощады – они мертвы.
Круг из мертвецов сузился так, что они стали натыкаться друг на друга, ломая строй, но ожидаемой заминки в их действиях не случилось. Словно хорошо вышколенные солдаты, только что получившие команду своего полководца, они грамотно и без ошибок, перестроились в несколько шеренг и продолжили сжимать тиски. Мёртвые крестьяне, не имевшие и тысячной доли воинского мастерства даже рядовых воинов Северных королевств, действовали, словно прекрасно обученные воины армии империи Пиренеи. Если они ещё и сражаются так же хорошо, то битва станет не простой для арийских воителей. Ведь, в отличие от имперских солдат, мертвецы ещё и воняют и их много.
Очень быстро, мёртвые окружили живых плотным кольцом, где первый ряд мог нападать одновременно, ничем не мешая собратьям, идущим слева и справа. Казалось бы, арийцам не долго осталось на этом свете. Ещё немного и мертвецы ринутся в бой.
Под повязками закрывавшими лица живых, возникли злобные ухмылки – они того и ждали.
Спустя мгновение, мёртвые ринулись в атаку со всех сторон.
Мечи Домена пришли в движение за миг до атаки и в мгновение ока превратили двух мёртвецов в гору изрубленной плоти. Мечи выставленные для отражения ударов арийца, даже не замедлили движения его клинков. Лишь пару искр высекли из стали и были сбиты мечи мертвецов, а их тела, словно мягкое масло, разрублены на несколько частей.
Логан ударил широким движением, слева направо, в движении опуская лезвие ниже к земле. Трое мёртвых были разрублены надвое, выставленные для отражения удара мечи, не смогли сдержать яростной мощи сына Славного города Тара.
Пробитые в рядах мертвецов бреши, не разрушили их строя. Словно опытные солдаты, гниющие мертвецы тут же вновь обступили их со всех сторон, сомкнув ряды. Удары мёртвых вновь посыпались на их головы и отразить их все, не смог бы никто – разве что сыны Славного города. Впрочем, долго сражаться и оставаться в живых, будучи окружён со всех сторон, не смог бы ни один воин, сколь бы силён он ни был. А в ситуации, когда враг не испытывает страха и действует слаженно не смотря на ни что, да ещё и воняет хуже всех выгребных ям мира вместе взятых…, собственно, несмотря на подступавшее к их разумам боевое безумие, арийцы это прекрасно понимали. Оставаться в кольце врагов долго, они не собирались. Они завязали бой, позволили врагу окружить себя. Теперь пора делать следующий шаг, вполне осуществимый и нормальный для сынов Тара, но безумный и практически не выполнимый, почти для всех прочих воинов Катхена и Арии.
Почти одновременно издав свирепый рёв, подстёгнутый и тем, что хлынувшая из порубленных тел вонища почти лишила их зрения, арийцы ринулись вперёд, разбрасывая хлипкие, гнилые тела врагов, словно тряпичные куклы. Естественно, разбрасывали не только ударами ног, локтей и рукоятей мечей, в процессе они не забывали рубить клинками всё, что походило на чьи-то тела и до чего они могли дотянуться. Зрение их пострадало от нестерпимой едкой вони, мир превратился в мешанину теней – не важно. Просто нужно рубить те тени, что имеют более густой цвет.
Собственно, и поэтому тоже, бой начинали спиной к спине – в данной ситуации, следуя сквозь строй врагов плечом к плечу, они легко могли зарубить друг друга.
Яростный натиск арийцев пробил две широкие сквозные бреши в плотных рядах низкорослых мертвецов - для Катхена, вполне себе рослых, даже может быть более рослых, чем в среднем по региону. Однако на фоне сынов Тара, они выглядели подростками…, выглядели бы, если бы были живы. Сейчас, сгнившие, худые как щепки, с серой кожей испещрённой синюшными венами и потоками гноя, они смотрелись крайне жалко на фоне своих огромных мускулистых противников.
Логан протаранил ряды мертвецов, словно падавший по склону холма, каменный блок. Несчастные покойники разлетались подобно невесомым щепкам. На излёте своего яростного рывка, в последних рядах, он вонзил лезвие меча в лицо одного из врагов, ухватил за глотку второго и с рёвом гневным ринулся дальше. Почти сразу остановился, сообрзаив, что врагов впереди нет, и шустро развернулся, напряжённо щурясь и, рукой, в которой сжимал рукоять меча, пытаясь стереть слёзы с покрасневших глаз. Зрение практически отказало, в носу – словно туда песка насыпали, да не простого, а смешанного с чем-то липким, вонючим и приторным.
Тут слева кто-то очень нагло и сильно сердито зашипел.
Арийский король немедленно взревел раненным быком и поспешно развернулся к наглому врагу, подло подкравшемуся сбоку. Поднял меч в своей руке, дабы свирепым ударом разрубить его надвое, но…, никого. Опять хрипы и шипение и опять слева! Он развернулся снова. Пальцы сжимают меч, бешенство клокочет злобным рыком в груди – что это за враг такой? Не видно, лишь слышно его!
Пальцы второй руки крепко сжались в кулак – если не мечом, так этим кулаком он…
По пальцам левой руки потекло что-то жидкое, склизкое такое...
Бешеный взгляд обратился туда – в левой руке исступлённо бьётся покойный противник, потерявший своё оружие не так давно. Это тот самый покойник, что стоял у него на пути и замахивался мечом, дабы нанести ему смертельную рану. Логан отразил его удар, выбив оружие, а затем схватил его пальцами за глотку и…, и не заметил, как с собой утащил.
А если бы у этого существа был кинжал при себе?
В бешенстве от такой вопиющей оплошности, Логан поднял мертвеца повыше, да встряхнул его так сильно, что у бедняги голова и отвалилась. Куда-то по земле катится, на кочках подпрыгивает, а тело вниз упало к его ногам. Да…, упасть-то оно упало, да тут же стало подниматься, вообще не обращая внимания на то, что недокомплект частей у него теперь. Причём частей очень важных. А это уже ни в какие ворота. Пусть мертвец, но ведь с мечом и в бою повержен! Так нет же – не обратив на это всё никакого внимания, тварь пытается встать и продолжить бой! Оно было бы достойно и похвально, но не с таким противником и не после потери головы.
Взбешённый бесчестной низостью мертвеца – наглый крестьянин, сражённый рукой арийского короля, пытается подняться и продолжить сражение! Без головы!
Костистые пальцы тянутся к его ногам, пытаясь что-то непонятное сделать, труп продолжает сопротивляться, не сдаваясь ни при каких обстоятельствах…
В этом что-то было. Что-то близкое по духу ему и всему, чем жил Тар. Что-то такое, что Логан даже ощутил, как часть его гнева уходит.
Пусть это низость, пусть изуверство над естественным порядком вещей, но это существо, при жизни не было воином, оно копалось в земле, пасло скот, кланялось тем, кого Логан никогда не смог бы назвать достойным, а теперь – побеждённый, сгнивший, без башки, а пытается сражаться.
Может быть, он слишком резок в своём возмущении, возможно, оно даже позорно – об этом нужно думать…, а думать нелегко и занятие это не самое полезное. Потом, возможно, не сейчас.
Покойный услышит, что должен, всё остальное – потом.
Он поднял меч над головой двумя руками и одним ударом разрубил труп надвое. Дёрнувшись, обе половинки замерли. И, несмотря на страшную вонь, вырвавшуюся из мертвеца, Логан сказал.
-Ты сражался достойно. Ты почти стал мужчиной.
Если душа этого селянина ещё здесь, она услышит и будет довольна – эти слова из уст и простого воина, ценны, а сказанные королём Тара, ценны вдвойне, для любой души, ищущей себе новое тело.
А затем он повернулся к своим врагам, уже успевшим перестроиться. Смятения и паники, какие после самоубийственной, но как оказалось вполне выполнимой и успешной атаки арийцев, почти наверняка поразили бы обычных воинов - с мёртвыми такое не прошло. Они не умели паниковать, неведомо им смятение – сгнили они давно. Лишь злобная магия поганого колдуна и больше ничего.
За спинами тех, кто двинулся к Логану, высокий ариец, злобно рыча, орудовал двумя длинными мечами - немного странно орудовал, так как сталь клинков двигалась столь быстро, что её невозможно было разглядеть, но не в том даже дело. Большая часть его ударов, не достигали цели, он словно бы окружил себя вихрем из стали, не пытаясь наносить точных ударов. Он стоял на месте, лишая свой прорыв из кольца врагов всякого смысла. Почему-то, он решил действовать так, используя сложную технику движений двух мечей одновременно. Её преимущества очевидны – даже со спины его было крайне сложно поразить мечом или копьём. Но что бы этот вихрь из стали сработал как надо, воин, применивший это, должен был стоять на месте. Некоторые боевые песни говорят, что эту систему создал сам Аргхан и он как раз и был единственным, кто мог такое применять, двигаясь по любой поверхности, оставляя за собой лишь изрубленные тела врагов. Мало кто достигал подобного совершенства во владении двумя мечами, и никто не мог достигнуть того, что умел Аргхан – боевые песни врать не станут. В них всегда была лишь истина и так будет и впредь.
Мертвецы окружили арийца всё так же, грамотным плотным строем, расположившись кольцом, и вот один из них кинулся на своего врага. Домен сдвинулся чуть в сторону – это не выходило за рамки возможностей мастеров меча, но то, что делал Аргхан…, вихрь из стали клинков сдвинулся вместе с ним, мертвец попал мечом в сияющую завесу из металла клинков сбоку от Домена. Оружие вырвало из гнилых рук мертвеца, а он сам очутился там же, куда мгновение назад попал его меч – в завесе из свистящей стали. Послышался громкий хруст, затем треск, словно бы от рвущейся мокрой ткани, в разные стороны брызнула зловонная жидкость, и полетели кусочки гниющей плоти. Домен отступил на полшага в сторону, а мертвец остался лежать на земле, разрубленный на десяток частей.