-Арррррр!!! – Взревел арийский воитель, метнувшийся к своим врагам подобно незримому ветру и в мгновение ока, его меч расчертил кровавые стежки на шея двоих из тех, кто стоял впереди. Их могло стать и трое, но последний, поднял меч для отражения удара и отклонился назад, затылком врезав в нос стоявшего позади него товарища. Лезвие арийского клинка прошло в сантиметре от шеи северянина – его меч оказался поднят слишком поздно. Скорость удара безумца была такова, что он просто не успел. Лишь то обстоятельство, что он одновременно отклонился назад, спасло его жизнь…, на полсекунды. Закончив стремительное движение мечом, ариец развернул кисть, шагнул в вбок и ударил секущим наискось и в обратную сторону. Воин, избежавший смерти от разрубленной глотки, скончался от страшной раны, протянувшейся от виска до подбородка. Даже шлем не смог уберечь беднягу от гибели - клинок арийца, рассек и его.
Двое пали, выронив оружие, выпучив глаза и двумя руками зажимая страшные раны на горле, что не слишком помогало – кровь хлестала тугим потоком сквозь их пальцы. Уже через несколько секунд после того как упали, оба были мертвы. Третий мучился гораздо меньше – он умер до того как упал.
На мгновение, в кольце образовалась брешь – лишь трое воинов остались там и трое лежат мёртвыми у их ног. Неожиданность случившегося, сыграла на руку арийцу. Его враги ошеломлены, он мог бы, почти наверняка безнаказанно, пробиться через кольцо и отступить к стене или в дверной проём, что виднеется всего в полу десятке метров впереди.
Арагон отпрыгнул обратно в центр кольца и по-звериному рыка, оскалив зубы, стряхнул кровь с лезвия своего клинка. Капельки крови от сего жеста, попали в лица нескольких северян.
Ошеломлённые лица, которые в тот же миг перекосило от ярости и злобы.
Недаром, не просто так, Великая Империя строила крепости по берегу пролива и когда-то давно, возвела Великую Стену. Конечно, северяне не были единственной угрозой идущей из Арии и не были они самой страшной из них, да и в дни возведения стены, угроз было побольше и были они пострашнее, но всё же, северные воины, всё равно представляли немалую опасность. Даже сейчас, когда Вестфаллия свободно использовала мушкеты, даже сейчас, Северные королевства всё равно оставались угрозой для неё. А если бы они ещё и воевали между собой не так часто, то стали бы угрозой номер один – после кентавров, конечно, что частенько приходили с южной части материка…
Впрочем, всего этого Арагон не знал. И не без оснований полагал, что одной из угроз, от которых возводили Великую Стену, был Славный город Тар.
Северяне, только что лишившиеся трёх товарищей в битве, что, по сути, ещё даже не началась, атаковали одновременно со всех сторон.
Арагон завертелся на месте подобно волчку, его окружил вихрь сияющей стали, звон металла разносился далеко за пределы двора. А спустя мгновение, вместе с резким звуком сталкивающихся клинков и редкими искрами, в разные стороны полетели и рубиновые капельки крови.
-Командир просто невероятен! – Выдохнул Кхнек достаточно тихо, что б его не услышал никто, но недостаточно, что б этого не смогла сделать Тиала.
-Это глупо.
Проворчала девушка в ответ. Кхнек глянул на неё, потом отвёл взгляд и неуверенно пожал плечами. Всё-таки, её слова справедливы.
Зачем нужен этот бой? Они могли спокойно уйти, но командир затеял кровавую, почти самоубийственную драку, в которой ещё и им запретил участвовать.
Сейчас они оба находились у ворот и наблюдали за битвой. Лошади позади них, поводья в руках молодых людей. Звуки битвы, вопли людей, истошный рёв арийца – лошади лениво переступали с ноги на ногу, словно для них такая какофония звуков, была столь же привычна, как и седло на спине.
Ариец отражал удары и наносил свои, при этом он явно не сдерживался, даже не пытался, сражался на пределе своих возможностей. В итоге он двигался столь стремительно, а бил так яростно, что ни один вражеский клинок не смог задеть его. Острие же арийского меча впервые же полминуты этой безумной схватки, оставило кровавые росчерки на телах полу десятка северян. Один из них отшатнулся, выронив меч, попятился и рухнул на спину, взвыв от боли – кольчугу на груди разрубило, острие меча зацепило и плоть, оставив там глубокую рану, из которой сейчас хлестала кровь. Правая рука несчастного повисла плетью – кожаный доспех не выдержал, и не менее серьёзная рана осталась на его предплечье. Сейчас этот воин приподнялся, опираясь на левую руку и взгляд его замер на воротах, точнее, на тех двух незнакомцах, что стояли там и наблюдали сражение. Он удивился тому факту, несмотря на боль, но, похоже, этих двоих никто и не заметил из жителей замка.
Воин повернул голову, что-то закричал и когда арбалетчики, не стрелявшие из опасения попасть в своих, его услышали, указал рукой на ворота. Стрелки немедленно подняли оружие и направили его в нужную сторону. Тиала не успела среагировать. Лишь отклонилась вбок, безуспешно пытаясь отвести лошадей подальше от открытой створки ворот.
Кхнек напротив, отпустив поводья своего коня, рванулся к воротам и, ухватив двумя руками тяжёлую створку за край, потянул её на себя, закрывая створкой себя, лошадей и Тиалу.
Арбалетные болты воткнулись в створку ворот, пробив их насквозь и застряв там. Но один прилетел чуточку раньше, до того, как парень успел прикрыть створку.
-Проклятье… - Выдохнул Кхнек, когда резкая боль в плече, на миг вспыхнув алым светом пред его глазами, тут же исчезла. Он не был удивлён – раны уже получал и всегда итог один, возникнув, боль практически сразу пропадает, стоит лишь захотеть. Однако оставаться на виду стрелков он не собирался и поспешил отступить от ворот – боль пусть и исчезает почти сразу, но несколько мгновений она всё равно есть и чувство то далеко не из приятных.
-Ты ранен? – Спросила девушка, державшая сейчас поводья всех трёх лошадей.
-Я не уверен. – Ответил Кхнек, задумчиво хмурясь и косясь на своё плечо. Можно это ранением назвать? В его-то случае? Раненный человек слабеет, плохо ходит, громко стонет. А он вполне неплохо себя чувствует. Да и рана заживает буквально на глазах.
Стрела пробила плечо насквозь. Наконечник у неё любопытный, весьма непривычного вида – хоть он и не был уверен, что встречал арбалеты прежде, но ему казалось, что наконечник этой арбалетной стрелы не такой, какой обычно применяется на подобном оружии. Много зазубрин на острие, оперение странноватое, хотя и не понятно в чём эта странность заключается. Зачем эта стрела такая?
Глянул на рану и понял – края изорваны, мясо наружу. Простой человек с такой раной вряд ли сможет от неё оправиться, уж как минимум, продолжать бой не сможет, да и просто рукой шевелить.
Кхнек тронул плечо пальцем. Потом ткнул поближе к ране и, качая головой, опустил руку. Ладно, боли нет, но тут странность ещё одна образовалась – в районе раны, кожа онемела, он почти не чувствует собственного прикосновения. Кровотечение остановилось, сама рана заживает. Это понятно, они и так уже знают, что их раны заживают иначе, чем у других. Гораздо быстрее, это да…, а вот любопытно, а он может снова почувствовать боль? Просто захотеть и снова ощутить свою рану?
Спустя мгновение, Кхнек позеленел, покачнулся и шумно выдохнул – рана и правда очень болезненная. Ну её к Баргу, лучше не чувствовать боли совсем. Усилие воли и всё прошло. Рана осталась, боль ушла.
Кхнек подошёл ближе к воротам и выглянул в просвет между створками – он не закрыл её до конца. Намеренно оставил узкий проход, что бы командир, если его разум к нему вернётся, смог быстро отступить. Просвет достаточный, чтоб он в него протиснулся.
Выглянул не сильно, одним глазком буквально, что б опять по нему стрелять не начали. Впрочем, это было лишним - на них снова перестали обращать внимание и, в принципе, понятно почему.
Битва продолжалась с тем же ожесточением. Кольцо северян вокруг Арагона становилось всё меньше, звон стали звучал всё реже. Чем меньше становилось воинов, тем точнее и чаще бил ариец по телам своих врагов. Немногие его удары успевали отражать, чаще всего клинок Арагона достигал своей цели и, наземь лилась кровь, падали отрубленные конечности и головы, вываливались наземь кишки из вспоротых животов и двор крепостной, полнили вопли умиравших людей.
Впрочем, вопли не бывали долгими – двигаясь по двору, ариец рубил всё, что двигалось. И раненные и ещё сражавшиеся, не могли избежать смерти от окровавленной стали.
Арагон больше не оставался в изрядно прореженном кольце врагов, он начал двигаться по двору и скорость, с которой заканчивались способные сражаться северяне, постоянно нарастала.
Теперь, когда кольцо превратилось в разрозненных воинов и их группки, стрелки на стенах получили возможность стрелять без опаски попасть по своим. Недолго думая, они спустили тетиву своих арбалетов. Ариец был вынужден отвлечься – один из арбалетных болтов летел ему прямо в лоб, от остальных, непонятно каким образом, он сумел увернуться. Скорость этого человека, если он человек, поражала. Однако даже он не мог увернуться от нескольких стремительно и с разных сторон, летевших в него болтов или стрел.
Он и не пытался - поднял меч и резким движением сбил стрелу с её пути. Никто не увидел этой стрелы, ариец просто ударил лезвием по воздуху, раздался скрежет, сверкнул клинок в лучах светила и со свистом, арбалетный болт врезался в мертвеца, лежавшего чуть дальше на земле.
От чего увернуться он не мог, то он легко сбивал в полёте одним движением меча…
А спустя мгновение, Арагон взвыл от боли и так заскрежетал зубами, что стало понятно всем, кто сомневался – это точно не совсем человек. Глаза выпученные, безумные, красные, вены на висках пульсируют, с губ падают хлопья белой пены, мышцы раздуло так – кажется, сейчас кожу порвут.
Он отвлёкся, отбивая стрелу и ближайший к нему воин, не упустил своего шанса. Копьё с хрустом вонзилось в ничем не защищённый торс арийца. Оно прошло насквозь, повредив внутренние органы, но эта рана всё же не могла убить мгновенно. Обездвижить, заставить упасть, вопя от боли – да…, нормального воина, который человек, а не проклятый Баргов демон.