Теперь же, ни лекари, ни магия извне, лишь его собственное тело…, в лёгких больше не булькает, силы возвращаются к мышцам, ему становится лучше.
Арагон шёл к воротам, опустив нос, ссутулившись, волоча меч по земле, а лицом мрачнее тучи.
У ворот, он обернулся, оглядев разгром, каковой учинил здесь.
Десятки тел валяются на земле. Воины, что пали от его руки, воины, что убили его в этой битве.
Убили, но он остался жив.
Тяжко вздохнув, Арагон покачал головой – это не было доказательством силы. Он точно победил бы, у них же шансов не было совсем, они…
Он вдруг понял, что хочет есть. Так сильно, что желудок режет. А ещё ощутил страшную жажду.
Арагон провёл ладонью по своему животу – мышцы натягивают кожу так, что она кажется тоньше бумаги, а ведь ещё утром там было немного жирка.
Он вдруг понял, что ещё несколько серьёзных ран и эта битва точно завершилась бы его смертью.
Несколько секунд в голове было пусто, только растёт жажда и урчит желудок, требуя немедленно поесть, дабы восстановить массу потраченных ресурсов.
Всё же, эта битва была настоящим доказательством силы. Они могли убить его, им лишь немного не хватило смелости, а может, воинского мастерства.
Он лишь должен крепко запомнить, должен понять – он стал гораздо сильнее, чем прежде и теперь, битвы, что были истинным доказательством силы для прежнего Арагона, ему больше не подходят. Естественно, как сын Славного города Тара, он не может отказываться ни от какой битвы, но истинная боевая слава для него, это сражения, что год назад, железно свели бы его в могилу.
Арагон решил подумать над этим, он должен хорошенько во всём разобраться.
Возможно, его настоящий путь к боевой славе, лишь только начался – пусть усилиями колдовства и злобной воли мага, но кто сказал, что дух Славного города Тара, не был с ним и не помог, пусть и помог не слишком явно и не слишком сильно?
Ещё бы! Сынам Тара не нужна помощь вообще!
Помощь нужна слабым, она нужна детям, женщинам, воинам империи Пиренеи, больным, калекам и другим юродивым, но не нужна она сынам Славного города! Ибо те, кому нужна – мертвы.
Слабым не место среди сынов Тара, не смогут они пройти там, где идут настоящие мужчины!
Но тут случай уникальный и чуть-чуть, дух Тара мог помочь. Почему нет? Дух целого города, это ведь не то же самое, что дух человека. Всякое может тут быть и случаться, это да…
Жрать хотелось просто неимоверно.
Злобно зарычав, ариец двинулся к ближайшему дверному проёму – оттуда пахло вяленым мясом.
***
Группа людей поднималась на холм. Они не спешили, но и не было в их поступи неуверенности, они не пытались замедлить своего шага. Эти люди двигались так, словно вышли на простую прогулку, воздухом подышать, на луга, да поля посмотреть. Ничто не выдавало в их поступи, их движениях, того смятения, что царило в их душах сейчас.
Даже их лица не выражали ничего. Впрочем, никто не смог бы их увидеть. Все они облачены в одинаковые одежды. Просторные, скрывавшие даже кисти их рук балахоны надеты на всех без исключения. Пояса балахонов сделаны из той же ткани, что и само одеяние. Нет золотых или серебряных нитей, не видно украшений, да и сама ткань, с виду не отличается ничем примечательным, такую ткань мог бы себе позволить любой работящий сельский житель, не страдавший от неурожая или врождённой и неистребимой лени. Их отличает лишь цвет ткани, выбранной для одеяния.
Первым, на небольшом удалении от всех остальных, идёт человек в ярко-белом балахоне. Он поднял руки, сложив их на груди и кисти рук этого человека, можно рассмотреть. Капюшон надвинут на глаза, как и у его спутников, отчего лицо скрыто от глаз зевак. Впрочем, зевак тут нет. За спинами монахов – ничем иным они быть не могли, лишь монахи носили такое одеяние, тем более, здесь, на землях Валлии. За их спинами, лежит посёлок добрых чад Господних – пустой и притихший посёлок.
Ни души на улицах. Не видно никого в окнах, но не заперты двери. Если захочет какой-то из монахов войти в дом доброго чада Господня, ничто не должно ему помешать, конечно, если владелец дома чист душой и нет в нём греха. Если же душа его черна и греховна его суть и не искупить уже никак черноты и злобы, что отравила её навсегда – что ж, Господь простит, а истерзанное тело несчастного грешника будет достойно погребено подле одного из Облачных домов.
Даже скотина сельская и та притихла.
Не только потому, что монахи пришли в это село, возможно, погрязшее в грехе. Ещё непонятно есть ли тут грех или нет. Но каждый, кто живёт здесь, сейчас снедаем ужасом. Жители забились в свои дома, преклонив колени подле домашних символов веры и алтарей – они молят Господа, дабы прощены они были и не пал бы гнев Его на их грешные головы.
Весть о Чуде, что случилось здесь, достигла столицы провинции носившей тоже название, что и сама эта земля. Валлия отреагировала немедленно – кто бы сомневался. Любое Чудо требует обязательной, скорейшей и тщательнейшей проверки. Но когда жители увидели, кто именно прибыл из столицы, сердца их пропустили удар и ужас затопил их души. А уж когда были сказаны слова, когда они услышали речь Просвещённого, негромкую, вкрадчивую, полную теплоты и покоя речь…
Его голос тёк словно мёд, душа трепетала от его речей, но вот слова его – от этих слов, несколько несчастных, коих, возможно, коснулась злая порча, тут же потеряли сознание.
Селу, что узрело Чудо своими глазами, возможно, грозила печальная судьба.
Ведь Чудо, далеко не всегда бывает таковым. Если коснулась их некая злая сила, если Чудо было лишь происками Барга или, спаси Господь, самого Рамада, тогда не миновать им расплаты за свою податливость и слабость духа. Ведь о Чуде слухи пустили они, и не было в их словах, ни тени сомнений, уверовали они сразу - страшный грех свершён, если окажется, что Чудо ниспослано Злом.
А вот если бы они не поверили, если бы усомнились, а Чудо то было от самого Каил ниспослано, Господа Пресветлого, от него самого…, что ж тогда судьба их ждала бы ровно та же – а как иначе?
Ведь если доброе чадо церкви Господней, не разглядело злой порчи или светлой силы доброй в Чуде Господнем, то тут не может быть двух мнений.
Ответ всегда один – греховность так глубоко поразило душу несчастного, что нет уже никакой возможности оставить его хоть на мгновение средь добрых чад церкви Господа нашего Каила.
Облачные дома ждут всех жителей села – всех. И женщин и стариков и детей.
Грех ведь подобен кислоте, он проедает всё и, проев, уподобляется он корням древесным, пронзая всё и укореняясь везде, и лишь страдание, покаяние искреннее и очищающая нестерпимая боль, способны изжить и стереть порчу греховности тяжкой.
Осталось лишь выяснить, было ли чудо вообще, кем ниспослано оно и для чего. От этого зависит судьба посёлка, всех его людей и животных. Несмотря на то, что души у зверья нет, рассадником греха они вполне могут быть. Поэтому, поражённое греховной порчей село очищено будет полностью. Одно лишь хорошо, с животных греховную порчу прогнать куда как проще. Достаточно просто убить животину, и обработать самым обычным способом – сварить, пожарить, закоптить, этого будет достаточно, что б ростки греховности были уничтожены начисто. С людьми всё куда сложнее, как раз из-за того, что у людей есть душа – величайший и самый важный дар Господа нашего Каила.
Процессия монахов добралась до осквернённой или же чудесной статуи Господа – они должны определить и понять, что же именно случилось здесь.
Просвещённый скинул капюшон на спину и его чистый взгляд, лишённый даже тени греха, обращён теперь к лицу статуи…, он уже понял что случилось.
Статуя осквернена, поражена тяжким злом, насквозь пропитана грехом, отравлена до самой последней своей частички. Увы, а он искренне надеялся, как и его спутники, что, может быть, впервые за столько лет, может быть, всё-таки Чудо? Увы, увы…
Почти одновременно, пятеро его спутников, носившие цвета грозовых небес, монахи-магистры, издали вздох, полный разочарования. Они тоже увидели тень лютого зла, пропитавшую камень статуи Господа…, теперь камень изображает какого-то дикаря, с жестоким лицом, слишком мускулистым телом, неблагочестивым одеянием и мечом за спиной. Это уж точно не Господь, а какой-то мерзкий дикарь, наверняка, полный греха – а как по-другому? Иначе не бывает. Кто не живёт в пределах Валлии, по определению прогнил в грехе и порче злой.
Когда-нибудь, в будущем, монахи Валлии получат благословление Господа, дарует Он добрым чадам своим силу великую, и двинутся они за пределы своей земли, неся с собой чистый свет веры в Него, сияние законов Его и кару Его. Счастье будут раздавать они окрест себя, щедрой и не дрогнувшей рукой. А теми, кто не сможет во греховности своей дара Святого принять, теми заполнят они многие новые Облачные дома, что будут восставать из земли повсюду там, где пройдут они.
Восставать, вместе со статуями Господа и храмами его. Ведь не может быть одного без другого.
Храм учит чистоте, а Облачный дом изгоняет грех из душ, что не смогли усвоить урок.
Но это будет нескоро – на всё ведь воля Господа нашего Каила. Когда Он решит, что время пришло, тогда и придёт оно. Однажды это точно случится. Однажды, но не сейчас…
Просвещённый тяжко вздохнул, окидывая статую разочарованным взглядом. Не хотелось ему обрекать этих людей на тяжкие испытания в Облачном доме. Но что он может? Грех есть грех, нельзя допустить его распространения, нельзя позволить Злу захватить хоть одну из душ людских.
-Ты будешь очищено от скверны. – Произнёс Просвещённый глядя в жестокое лицо статуи.
Он развёл руки в стороны и расправил ладони. Сияющий чистый свет окутал его пальцы, затем всю ладонь и запястье. В этот миг, отравленная злом костная материя статуи, ощутила присутствие Господней силы. Каменная голова, с противным скрежетом повернулась. Ожили глаза, нахмурились каменные брови. Просвещённый улыбнулся чудовищному существу, что своим присутствием злым, осквернило творение скульптора, человека, бывшего чистым от любых греха и зла – это монах знал наверняка. Он сам очищал душу несчастного в Облачном доме, ему ли не знать, сколь чиста душа бедного скульптора? К сожалению, покаяние не даётся легко, и грешный скульптор лишился обеих ног. Что, естественно, не могло быть сколько-нибудь серьёзной ценой за душу очищенную от порчи злой. Скульптор был искренне благодарен Господу и слугам его, монахам Валлии – они не позволили его душе обречь себя на вечность в Подземных пещерах Барга или, что куда как хуже, на вечность в Мёртвых лесах Рамада. Путь к Свету Господню долог и, увы, не прост. Однажды, скульптор пройдёт его полностью и тогда, один из двух Просвещённых Валлии, придёт к нему с даром от Господа нашего Каила и коснётся очищающий свет тела несчастного изуродованного порчей греховной и все плотские болезни