Вот-вот сшибутся две силы – лавина быстрых лёгких всадников и крошечный, но крепкий, закованный в металл, кулак Империи Пиренеи.
Первым среди этих шести, стоит рыцарь, с головы до ног покрытый кровавыми потёками, он несёт на своём панцире знак личной гвардии Императора Актиона - элиты элит, лучших воинов всей империи и всего Катхена.
Шеди взялись за луки, выпуская стрелу за стрелой на полном скаку – они не пойдут на лобовую сшибку, и в этот раз они развернут коней пытаясь захватить своих немногочисленных противников в кольцо. Тактика, что неизменно приносила им победы почти без потерь. Здесь эта тактика работала плохо. Арьергард практически уничтожен, но ещё сопротивляется и даже успешно – только что, оставшиеся в живых умудрились покончить с одним из рыцарей. Закованный в металл воин, свалился замертво. Два десятка павших, такой была цена всего за одного рыцаря, и то, лишь по чистой случайности, им кое-как удалось его убить.
Второй рыцарь в то же время зарезал сразу двоих Шеди, двумя быстрыми ударами меча – этот воин стоил сотни рядовых воинов собственного отряда, как и любой рыцарь Империи. Не говоря уже о рыцарях с серебряным львом на своём доспехе.
Никакая тактика не могла помочь в таком сражении, кроме прицельной стрельбы из баллист или катапульт. Только одно могло сразить элиту Империи Пиренеи в бою лоб в лоб – более сильный, более ловкий и не боящийся смерти воин. На каждого рыцаря один такой воин. А лучше два. Или три.
Но лучше всего, всё же баллистами – так было бы безопаснее и проще.
Увы.
Стрелы не причинили вреда рыцарям, но всё же обстрел не был напрасным – одна стрела угодила в прорезь шлема одного из скакунов. Лошадь запнулась и полетела кувырком, задев свою соседку, что привело к внушительному результату – двое рыцарей оказались на земле. Они быстро поднялись, но некоторые Шеди, в горячке битвы не обратили внимания на то, как легко поднимаются эти двое, после столь болезненного падения. Шеди рассудили, что эти двое оглушены падением и их будет легко…, в общем, в этот раз всё пошло не так. Прежняя тактика не сработала. Бросившиеся на этих рыцарей смуглолицые воины, полегли все до единого, кто-то с ужасными ранами на теле, кто-то, лишившись головы. С пешими воинами, пытавшимися повалить их и заколоть, они расправились буквально играючи. Для тех, кто сражался на лошадях, это стало хорошим уроком. И тактика на этот счёт у них имелась тоже.
Часть Шеди развернулись в два потока огибающих своих врагов, часть метнулись в сторону, но только для того, что бы резко изменить направление и сбить с ног поднявшихся на ноги рыцарей. Двое из них, практически сразу поняли, что в этот раз, по каким-то неясным причинам, излюбленная тактика всадников, работает не очень – два сильных отточенных удара и головы коней Шеди повисли на толстых лоскутах кожи и мяса. Оба всадника свалились вместе со своими павшими конями. Один сумел подняться, и был тут же пронзён мечом насквозь. Второй остался на земле – совсем молодой юноша, он лежал животом вниз и смотрел в небеса удивлёнными, чёрными глазами. Его шею завернуло буквально в спираль - ему прежде везло в бою, наверное, сама Прива хранила его, но вот тут, почему-то, везение резко кончилось.
Арагон не увёл своего коня в сторону от сшибки с рыцарями, оставшимися на конях. С яростным рёвом, сжимая в руках меч и кинжал – собственно потому и был его рёв таким злобным и диким. Рука всё ещё болела, от каждого усилия, ему казалось, что на кисть плескают раскалённый металл. Но он всё равно не отпускал оружие, он впитывал эту боль и делал с ней то, чему учили, к чему привык – его боль обращалась в бешенство, в безумный практически неуправляемый гнев, среди арийцев получивший своё особое имя.
Боевое безумие захватило Арагона полностью, и он не свернул в сторону, он, теперь один, свирепо скаля зубы, разведя в стороны руки с зажатым в них оружием, атаковал частокол из копий – пусть всего четырёх, но всё же, лишь безумец бросится на такое в гордом одиночестве. Ведь это не просто колья какие-то – это копья в руках умелых воинов прошедших множество битв, мастеров во владении именно этим оружием. Арагон, словно бы, собирался драться до конца, словно он полагал, что этот бой должен стать последним для него. Впрочем, полагать он сейчас ничего не мог. Арагон только реагировал и дикий рёв вновь сотряс воздух равнин провинции Мэлон – будь на месте этих четверых обычные ополченцы, плохо обученные воины, а то и селяне, разбежались бы они сейчас от страха в разные стороны. Но перед ним рыцари Империи Пиренеи, лучшие из лучших…, те, смерть от рук коих, не может быть утратой, не может быть печальным событием – лишь только честью может быть такая смерть для воина любого. Конечно, если воин тот пришёл из Тара или же Нара, в коем был возрождён нетленный дух Славного города Тара.
Двое попытались пресечь манёвр Шеди с обходом – они резко свернули и понеслись к ним, оказавшимся теперь лёгкой целью. На столь небольшом отрезке, быстрота всадников Шеди не смогла им ничем помочь. Один из рыцарей врезался в поток всадников, рассекая его надвое. Копьё рыцаря не забрало жизней смуглых воинов – оно пронзило бок лошади, опрокинув пожилого всадника наземь. Рыцарь отпустил копьё прежде, чем оно вывихнуло ему руку или сбросило его с лошади, что от падения не спасло – Шеди сориентировались мгновенно и рыцарь оказался в кольце врагов. Казалось бы, рыцарь не менее безумен, чем арийский воитель и, по сути, совершил самоубийство. Однако, спустя мгновение, меч имперского воина сверкнул в солнечных лучах и окрасился кровью врагов.
Не прошло и минуты, как оказавшийся окружённым, рыцарь Империи зарезал троих.
Второй точно так же врезался в поток конных воинов – тот самый рыцарь с серебряным львом. Когда он свернул, Арагон взвыл так, словно его уже пронзило имперское копьё. Но сворачивать и самому уже не было смысла - кроме как свалиться с лошади или подставить бок копьям оставшихся двух противников. Он перевёл взгляд на них и взревел вновь – остались считанные мгновения.
Серебряный лев пронзил копьём одного из воинов, но не отпустил древка. Словно не было на копье десятков килограмм истошно орущего и извивающегося веса, он поднял его и встряхнул, одновременно осаждая лошадь – бежать уже не нужно, враги свернули и берут его в кольцо.
Вопящий воин был сброшен с копья, словно сухой лист. И в тот же миг, точный удар копья забрал вторую жизнь – в этот раз рыцарь отпустил древко. Вокруг два десятка взбешённых врагов, да так близко, что с копьём уже не развернёшься. В его руках возник меч, и первый же удар снял с плеч голову одного из воинов Шеди.
Арагон поднял руки повыше и за мгновение до того, как копья пронзили его крепкое тело, одновременно швырнул и меч и кинжал. Оба угодили туда, куда он целился – в шлемы рыцарей.
Копья повело в стороны, ни одно острие не задело арийца, но оставило длинную рану на теле его лошади, от чего та разразилась исступлённым ржанием и встала в дыбы. Лишь чудом Арагон удержался в седле и практически завыл – из-за тупой бесполезной скотины, что в Катхене по ошибке зовут лошадьми, был упущен важный момент. Рыцари на миг растерялись, сейчас бы нужно продолжать скакать вперёд и тогда он смог бы обоих их выбить из сёдел и…, в общем, едва сам не свалился с лошади, а рыцари тряхнули головами и разворачивают коней, что б ударить вновь.
Сейчас и закончилась бы история Арагона, если бы не глухой крик слева. Рыцари повернули головы и тут же, один из них развернул лошадь – его товарищ, сражавшийся там, теперь лежит на земле. С него сняли шлем, а затем и его голову – она лежит рядом с неподвижно распластавшимися телами. Он успел убить и ранить ещё полдесятка врагов, прежде чем погиб сам.
Арагон остался один на один с конным рыцарем, закованным в крепкую броню, имея при себе то оружие, что дала природа – зубы и ногти.
Серебряный лев учинял полный разгром справа, изничтожая опытных воинов Шеди, словно они были безродными селянами Сабаса. Среди повозок не осталось живых Шеди и двое рыцарей, покончившие с ними, уже бегут сюда, размеренно громыхая доспехами. Воинов империи осталось так мало, большая часть их отряда лежит на земле, но, судя по всему, в этом бою победят именно они…
Арагон не думал, не оценивал обстановку. Бешенство затянуло собой не только его глаза, но и разум, не тронуло оно лишь рефлексы и ту память, что вбивалась в Таре, буквально вбивалась, в плоть и кости своих воспитанников.
Они вновь пустили коней друг другу навстречу, и теперь нечем швырнуть в противника и не имеет это смысла – второй раз, такой противник, на один и тот же финт не попадётся.
В этот день, Арагон найдёт свою смерть…, или нет?
Ариец поднял коня в дыбы в последний момент и в нужном направлении – больше ни на что местные кони не годились. Разве что на еду, в походном котле им самое место. Надо было последовать примеру короля и воспользоваться новыми скакунами, которых кое-как, но всё же удалось превратить в относительно годных боевых лошадей. Правда, это не лошади, а волы и ездят они очень медленно, но всё же, волы Катхена, куда лучшая боевая лошадь, чем любая лошадь по эту сторону Великих гор.
Копьё врезалось в грудь коня и застряло там. Истошно заржав, конь свалился замертво, но свою задачу он выполнил – выбил копьё из рук рыцаря, да с удачей, на какую Арагон не стал бы рассчитывать, если бы сейчас мог думать словами.
Рыцарь успел выпустить древко, но падение лошади повело его в правильную сторону – воин Империи вылетел из седла. Арагон свалился тоже, но подняться сумел быстрее. Однако по какой-то причине его левая рука перестала его слушаться. Ариец перевёл взгляд с рыцаря, пытавшегося подняться на ноги – ударило оземь его достаточно хорошо. Взгляд на миг остановился, бешенство чуть-чуть отступило, дав место удивлению. И боли – кисть вывернуло в другую сторону, сломанная кость прорвала кожу. Бешенство отступило, но вместе с удивлением, пришла и страшная боль.
А когда приходит боль…