Так с кем он столкнулся, кто торчит за этим треклятым столом, посреди города дикарей?
Монах решил сделать последнюю попытку, возможно, сейчас, когда варвар услышит его речь, всё встанет на свои места и явится Знамение или же Господь пошлёт ему Откровение. Если и это пропадёт втуне, что ж, он всё закончит просто и быстро. Благо такая возможность дарована монахам Валлии из рук самого Господа нашего Каила ещё в незапамятные времена.
-Выслушай меня, могучий король Нара. – Логан на эти слова ответил кивком, это правда – он могучий и он король. Обращение достаточно уважительное, с этого им начинать и надо было, но что поделаешь? Дикари есть дикари. – Не так давно, ты был в землях Валлии. – Логан согласно кивнул, но без особой радости. – И тогда случилось нечто, что одни посчитали Чудом, другие…, - монах замешкался, кашлянул зачем-то и продолжил. – Другие посчитали иначе. Но что-то случилось. И некоторые, кое-что увидели. Некое послание, нечто, что мы, пока ещё, не можем принять и осознать…
Логан снова кивнул – он понимал, о чём идёт речь.
То «послание» чёрного меча вышедшего из склепов Чёрного Ганга, он и сам видел.
Однако он сильно сомневался, что кто-то из валлийцев в состоянии, хоть сейчас, хоть потом, не то, что принять, хотя бы понять это послание.
Монах продолжал говорить, что-то про каменного мужика, какие-то города, молнии, откровения, чистоту чьих-то помыслов и прочую несусветную чушь.
Чистые помыслы – вот что за бред? Пусть голову помоет и будут у него чистые, эти его помыслы, не моет голову вот и водится у него в голове что попало – дикарь одним словом.
Логан задумался о изменившейся статуе, вольности меча, что так задела его сердце и душу, в этом ведь что-то было, что-то настоящее и важное. Речи полоумного мужчины в белом платье и так малопонятные, теперь превратились в пустой, не несущий никакого смысла, шум.
Король Нара задумался, хмуро взирая на монаха, что с воодушевлением и даже жаром в голосе, начал повествовать о каких-то алтарях и разврате с кошками..., или колоннами? И что ещё за разврат?
А! Какая к воронам разница? Мысли понеслись в уже проторенное русло – то, что показал ему меч, будущее, которое могло бы быть. Но..., есть в этом несколько серьёзных таких «но».
Покинув Валлию, он много размышлял о случившемся. Всю дорогу в Нар, в думах своих, он возвращался к видениям, что создала для него и местных селян, магия меча. В видениях, всё выглядело очень натурально и крайне заманчиво. Целая маленькая страна, считающая своим долгом воспитывать могучих воителей, для которых будет в радость сражаться и умирать на поле боя – это ведь почти второй Нар. А разве может быть более достойный и славный соперник в битве, чем воин равный тебе? Принять смерть от рук такого воина – славное деяние, достойное погребального костра с лучшими воинами стоящими подле него и прославляющими твою славную гибель и того, кто оборвал твою жизнь. Убить такого воина и прославлять его силу у его погребального костра – слава, в разы большая, чем если бы на костре оказался ты сам, а он стоял бы подле, громко возвещая всем кто мог услышать, о твоих силе и доблести.
Умозрительно всё было просто прекрасно. Но разве могут из валлийских дикарей получиться могучие воины, имеющие своё лицо? Их же хоть в разноцветные шляпы одень, хоть измажь в яркой краске, на каждой голове у них одно и то же лицо, одно на всех. Лицо пахарей и скотоводов, лицо слабых и диких людей, не способных отличить острие меча, от его рукояти.
Поначалу, Логан воодушевился – понравилась ему эта идея, пришедшая от колдовского оружия, имевшего собственную волю и слишком своенравный характер. Впрочем, хоть какой-то прогресс с этим его своенравием – теперь меч не просто делает что-то, он делает лишь полшажочка и тут же останавливается, как бы спрашивая у Логана, хочет ли он, что б меч закончил начатое или нет? Такое поведение раздражает куда меньше, но речь не о том. Идея селян, что будут отбирать лучших, обучать их, а затем выставлять в бою против сынов Нара – не серьёзно это. Не получится из этого ничего. А, кроме того, он так и не сумел прийти к какому-то выводу, относительно всей этой затеи в целом.
Подобный подход к боевым походам, может быть позорным. Он пока не мог понять, почему и в каком конкретно месте спрятался позор, но подозревал, что где-то в этой идеи, всё же кроется нечто позорное для сынов Славного города Нара. В конце концов, Логан решил отложить эти размышления на будущее, когда Нар пройдёт своё последнее испытание, тогда всё и решится, а сейчас…
-Стой, - Логан поднял руку и монах замолчал. – Начни сначала. Я задумался и не слышал тебя.
Монах покраснел, словно его чем-то оскорбили, но, всё же, сделав усилие над собой, заговорил.
-Хорошо, я постараюсь говорить не столь пространно и более простым слогом, что бы ты понял меня, и чтобы этот разговор не отнял у нас слишком много времени.
Логан в ответ важно кивнул – давно бы так.
Монах пару секунд смотрел на короля, который выглядел вполне довольным и вроде как, теперь, внимательно слушает. Половина рыцарей, да что там – простых воинов, после его фразы немедленно рассердились бы, оставшаяся половина, оскорблено вздёрнув нос, покраснела бы от гнева. Ему бы указали, что не гоже так говорить с высокородными людьми, но на том бы и остановились – ругаться с валлийцами без ведома Императора, могло быть опасно для здоровья. А этот…, как будто Просвещённый сделал именно то, что от него хотел король Нара. Да, так и есть – во взгляде короля чувствуется лёгкий укор, как бы намекающий, что именно так и подобает говорить здесь. Сухо, коротко, по делу. Догадки монаха были верны и справедливы практически для всего Нара, за тем исключением, что важна была и ситуация в которой ведётся беседа. Если бы монах говорил о силе какого-либо воина или женщины, что казалась ему Алой, говорил бы сухо и коротко - за это ведь можно и в нюх получить, ибо такая речь, оскорбляют буквально всех мужчин. Но монахи уроженцы Катхена, поэтому они подпадали под исключение, как почти любые дикарские народы и женщины.
В общем, имелись нюансы, которых монах не мог знать, а узнав, просто не понял бы их смысла.
-Когда-то давно, Господь сошёл на землю лично. – Помолчал, посмотрел на скептическую ухмылку варвара, хлебавшего какое-то пойло из грязного кубка, своими немытыми руками – а как ещё? Ведь явный же дикарь! Но дело есть дело, к тому же, учитывая обстоятельства, возможно свершившееся и давно ожидаемое истинное Чудо, в общем, он должен довести дело до конца. Варвар услышит всё, что должен и если ничего не произойдёт – Господня сила коснётся мерзкого дикаря и определит дальнейшую судьбу его нетленной, вонючей, дикой и грешной души.
-Господь был чист и непорочен, нёс лишь добро, но, увы, ни к чему хорошему это не приводило, воплотившись в своём истинном теле, в полном могуществе, Господь был столь Велик, что люди стенали и молили его о спасении. Они шли огромными толпами, они бросали наделы и в жажде обрести спасение, погружались во грех всё сильнее и сильнее. – Монах выдержал паузу, трагичную, полную драматизма паузу, в которой и слепой бы понял всю боль, все страдания этого мира, когда…
-А что сделал каменный мужик? – Спросил король Нара.
-А? Что?
-Когда крестьяне перестали платить двадцатину, что сделал тот хитрый колдун, который прикидывался каменным мужиком?
Монах хмуро глянул на короля – на лице явное любопытство. Речь о Господе и Великом Горе, что принесло истинное Добро из непорочных дланей в сердца людские и речь о том, как это Великое Добро обратилось во Зло, из-за порочности и глупости людской – речь об этом шла.
Какие к Баргу каменные мужики и колдуны? Он про что вообще?
-Ладно, продолжай. – Разрешил король. – Хорошая сказка.
-Сказка??? – Возопил монах, впервые утратив самообладание - впервые за много лет.
Ариец кивнул, мол, ну, я так и сказал.
Дикарь с мечом у стола, в самом нищем тронном зале за всю историю Катхена, явно ждал продолжения истории, которая показалась ему забавной.
Проповедь, даже в ужатом варианте, явно потерпела фиаско. Увы, Баргова тьма в душе дикаря слишком сильна. Его душу уже не спасти…, если только, его душа уже не спасена. Нужно продолжать, если Чудо у границ валлийских, было Чудом, как только его речь закончится, Господь явит новое Чудо и всё станет ясно – и воля Его и инструмент воли Его. Не ясен будет лишь замысел, но на то он и Господень замысел, что он…
-Он обратил всех в рабство? Или убил?
-Кто?
-Колдун. Который каменным мужиком притворялся.
Монах возвёл очи к потолку – будь этот кусок мяса с пустой башкой жителем валлийским, не миновать бы ему после разговора сего, как минимум, одного года в Облачном доме и минимум годичного покаяния в изнурительном труде на пажитях благословенной Господом земли валлийской.
-Забудь король Нара. Эта история не слишком важна для тебя. Важнее иное. Ничего хорошего не получилось, когда Господь явился лично и начал претворять свой замысел открыто. Он избрал иные пути, более понятные грешным и развратным душам людским. Ты, наверное, слышал о тех, кого именуют Воплощёнными?
Король согласно рыгнул и выпил вина – сказка стала скучной в одночасье. Колдун из сказки просто спрятался и стал строить козни из какой-то зачарованной пещеры, в какой-нибудь скале. Оно и понятно, у колдунов храбрости на три медных гроша и доблести на две тесёмки от трусов.
-Народ валлийский прост и старается жить без греха. – Продолжил монах, героически сдерживая праведный гнев в сторону богохульника этого. Его спутники справлялись гораздо хуже, но их капюшоны надвинуты на лица. Впрочем, всё равно видно как бешено сверкают их глаза – стоит сделать один знак и от безумного дикаря не останется мокрого места. Он просто не понимает, с кем говорит и на что они способны. Одно лишь прискорбно – греховен гнев любой. Не должно человеку гневаться или страшиться чего-либо. Монах, что в Облачном доме поддался греху гнева, страха, отвращения к своей святой миссии иль наслажденью от праведной боли своих подопечных, должен немедленно покидать Облачный дом, дабы не осквернять его. А иногда, ему и самому приходится пройти сквозь муки пра