Спереди была вышита девушка, гуляющая в лучах заката по берегу моря вдоль кромки прибоя. Судя по причёске, это была сама Мари Дюбур.
А на спине она изобразила принца верхом на чёрном как ночь жеребце. Он тоже скакал по морскому берегу, но как бы в другую сторону. И создавалось впечатление, что принц и графиня устремляются навстречу друг другу.
— В наших краях, — очень тихо начала Мари, — есть традиция: невеста вышивает своему жениху рубашку. Вот я и вышила для вас, ваше высочество…
Последние слова были еле различимы, даже несмотря на магический усилитель голоса.
— Спасибо, графиня Дюбур, я обязательно буду её носить. Вот сразу после конкурса и надену.
Невесты разразились аплодисментами, уже не дожидаясь команды принца. Он одобрил рубашку, значит, надо поощрить удачливую соперницу.
Следующей была герцогиня Амелия Штанхольм, которая поразила воображение всех собравшихся.
Она подарила Корвилю настоящий тканый гобелен с вышитым пейзажем, где принц и, разумеется, леди Амелия сидели на покрывале посреди зелёной лужайки, пили вино из высоких узорчатых бокалов и угощались фруктами.
Все детали были выписаны с особой тщательностью. Благодаря увеличению на экране, можно было разглядеть зайчишку, выглядывавшего из-под куста шиповника, на котором была вышита каждая ягода. Ёжик утащил с покрывала яблоко, но принц и герцогиня, увлёкшись друг другом, даже этого не заметили.
Эта работа произвела настоящий фурор. Все были в восхищении, и даже королева хлопала в ладоши.
— Мы пропали, — прошептала справа леди Итера.
— Почему? — также шёпотом спросила у неё я, украдкой разглядывая возвращающуюся на своё место Амелию. Вот, кто был уверен в себе и ничуть не сомневался. У неё ни разу не дрогнул голос. Из него даже исчезли визгливые нотки и появилась чарующая вкрадчивость, как будто мурлыкала кошка.
— Вы посмотрите, с какой фантазией ваши соперницы подошли к заданию! — леди Итера шипела как змея. Я даже удивлённо вскинулась на неё, ведь никогда раньше моя компаньонка не позволяла себе такого откровенного изъявления негативных эмоции. Да и меня от подобного предостерегала.
— И что в этом плохого? — я же, напротив, старалась говорить как можно спокойнее, чтобы и леди Хаксли тоже сбавила обороты. Мы ведь тут не одни.
— Да как вы не видите! Они же подготовили эти работы заранее! Герцогиня так точно. Да если б она одна вышивала этот гобелен, у неё бы ушли годы! И графиня чуть не оговорилась. Слышали же, у них такая традиция, — компаньонка передразнила речь графини Мари.
— Леди Итера, — я украдкой посмотрела по сторонам, чтобы убедиться, что нас точно не подслушивают, — мне вы тоже помогали с вышивкой…
Я не стала договаривать, надеясь, что компаньонка поймёт мой намёк — не стоит говорить о других, когда у самого рыльце в пушку.
— Но как вы не понимаете, леди Делия, — теперь она выглядела по-настоящему расстроенной, — у нас всего лишь вышивка… на обычном куске полотна… Ничего особенного…
Леди Итера тяжело вздохнула и выпрямилась, потому что в этот момент принц объявил следующую участницу.
А я взглянула на ткань, которую держала в руках. И правда, ничего особенного, полотно как полотно. Ну с вышивкой. Вот если бы это была картина…
А почему бы и нет. У меня появилась одна идея. Немного сумасбродная, но попробовать всё же стоило.
Похоже, леди Итера была права, и многие девушки подготовились заранее. Если и не полностью сделали вышивку дома, то уж основные элементы так точно.
Причём по большей части демонстрировались предметы функционального назначения — с десяток носовых платков, несколько полотенец, носки, даже рукавицы от невесты из северного княжества.
Всего у двух девушек были простые куски полотна, как у меня, только белые. Да и качество работы не могло сравниться с моей компаньонкой. Всё-таки рукоделие она любила и посвящала вышиванию целые часы, пока я занималась «всякой ерундой, недостойной истинной леди», как мне часто выговаривала матушка.
— Но зачем было заранее готовить вышивки с портретом принца? Зачем ему носки с собственным лицом? Или тот габелен? — недоумевала я и так же шёпотом выспрашивала у леди Итеры.
— Это подарки, которые невесты готовили своему жениху, — пояснила моя компаньонка.
Вот ведь незадача. А я посчитала себя достаточным подарком. Эта мысль показалась мне очень забавной, и я хихикнула, но тут же замолчала, наткнувшись на расстроенный и одновременно осуждающий взгляд леди Итеры.
А вслед за этим над поляной прозвучало моё имя.
Я переглянулась компаньонкой и заметила, как она побледнела.
— Всё будет хорошо, — сжала её ледяные пальцы и поднялась с места.
Я шла к принцу, ожидавшему меня на сцене, и твердила про себя, что всё будет хорошо. Ведь мне всего-то и надо быть третьей с конца. А это не так и сложно. Моё-то полотно наверняка лучше тех двоих, что уже были представлены раньше.
Почему-то сейчас, когда впереди замаячило отчисление с отбора, я поняла, что пока вовсе не готова вернуться домой. Ведь тогда я больше не увижу… кое-кого.
— Леди Делия, ну покажите же нам, что вы приготовили, — ворвался в мои мысли голос Корвиля.
— Ваше высочество, — я присела в реверансе, выдерживая театральную паузу. А затем развернула перед ним полотно с нашей вышивкой.
Среди зрителей повисла ошалелая тишина.
— Хм, что это? — принц тоже явно склонялся к негативной оценке. Значит, нужно это изменить.
— Это картина для вашей галереи, — быстро и чётко заговорила я, как гид в музее на юге Литании, куда мы с родителями и братом ездили пару лет назад, — она выполнена в стиле экспрессионизм, набирающем популярность в соседних королевствах и герцогстве Штанхольм. Думаю, герцогиня Штанхольм подтвердит, что такие картины пользуются успехом на её родине…
— Но это не живопись! Это вышивка! — выкрикнула герцогиня раздражённо. Ей явно не понравилось, что я привлекла её в качестве эксперта. Ну ничего. Немного потерпит.
— Не живопись, конечно, потому нам дали задание вышить портрет, а не нарисовать, это же очевидно, — ответила я ей и различила отдельные сдержанные смешки по залу. Что ж, уже хорошо, зрители начинают принимать мою сторону. Как и сам принц, который сделал вид, что закашлялся. — Но я использовала те же приёмы, которые применяют художники в своих картинах. Это ваша фантазия, мой принц…
Здесь я склонила голову, словно бы преклоняясь перед его способностью фантазировать.
— Моя? — удивился Корвиль.
Я кивнула.
— Признайтесь, ваше высочество, вы иногда представляли себя ночью на краю обрыва, когда звёзд, кажется, можно коснуться рукой?
Принц посмотрел на меня внимательным взглядом и сделал знак продолжать.
— Я постаралась выразить ваши чувства и эмоции в этот момент — восхищение звёздным небом и одновременно тоска одиночества, ведь вам не с кем разделить этот момент. Пока не с кем, — тут же поправилась я и снова склонилась перед ним. — Контрастные цвета добавляют экспрессии, а жемчужины передают сияние звёзд…
— А где вы взяли жемчуг? — вдруг спросил Корвиль, который выглядел теперь явно заинтересованным моей картиной.
Я уже собралась солгать, что привезла из дома в ящике с рукоделием, как вдруг увидела стоящего у дерева другого принца, и сказала правду:
— Наловила в вашем фонтане.
Корвиль захохотал.
— Вы не только талантливы, графиня Ринари, но у вас ещё и отличное чувство юмора. Последний вопрос — почему ваша картина без рамы?
— Простите, ваше высочество, но я не захватила с собой рамы. Не подумала… — снова присела в реверансе и опустила взгляд, сейчас решалась моя судьба. А ведь он уже почти восхищался моей, то есть леди Итериной, работой.
— Принесите раму для этой великолепной картины! — закричал принц, и зал, словно дождавшись наконец разрешения, зааплодировал.
В раме из светлого серебра вышивка смотрелась ещё более необычно, стали ярче контрасты, выразительнее засияли звёзды.
Я взглянула на то место, где несколько минут назад заметила Трайна, но его там уже не было.
Как оказалось, я представляла свою работу последней, поэтому после моего выступления принц объявил, что ему нужно несколько минут, чтобы выбрать победителя. И они вместе с королевой и её свитой удалились с поляны.
Невест же попросили остаться и подождать оглашения результатов.
— Ну что, выпендрилась? — спросил резкий голос позади меня.
Я обернулась на герцогиню Штанхольм и проговорила:
— Уж кто бы говорил.
— Да как ты… — набрала она воздуха, явно собираясь утроить склоку или даже потасовку.
Но в этот момент над поляной опять прозвучал голос принца Корвиля:
— Лучшей работой я объявляю прекрасный гобелен герцогини Штанхольм и жду её к обеду через два часа.
Девушки вяло захлопали. Штанхольмиха среди невест не пользовалась популярностью.
— Но картина графини Ринари, — голос вдруг раздался снова, когда мы уже начали подниматься со своих мест, — поразила моё воображение и фантазию, поэтому я прошу вас, леди Делия, поужинать со мной сегодня…
24
— Вы молодец! Вы просто умница! — леди Итера никак не могла остановиться и продолжала выражать восхищение мною весь путь до наших покоев.
А я не разделяла её восторгов. Может, в моём случае было бы лучше не привлекать к себе излишнего внимания?
— А мне кажется, что я перестаралась…
— Глупости всё это. Вы прекрасно выступили, показали себя, представили нашу вышивку в лучшем свете. Чем вы недовольны, леди Делия? — теперь компаньонка начинала мне выговаривать.
На это было нечего ответить. Ведь не озвучишь же неясные ощущения, непонятные взгляды… Да и вообще, этот принц мне не нравится, а нравится другой, который… не нравился ещё больше, зато замечательно целовался.
Вот, я и сама запуталась, совсем ничего не понимаю, как можно такое объяснить леди Итере? Поэтому я промолчала, позволила ей вместе с Гилдой выбрать мне наряд, уложить волосы в изящную причёску и, осенив меня знамением богов, отправить в последний путь… Тьфу ты, на ужин с наследным принцем и моим женихом по совместительству.