— Какое зелье вы хотели приготовить? — подскочила к магистерскому котлу, рассматривая ингредиенты.
Я взяла в руку нож, что предназначался для нарезания ингредиентов. Весь металл был в потеках и засохших остатках после предыдущих занятий — халатность, что непременно повлияет на новое зелье. Пренебрежение, достойное первокурсника, но никак не преподавателя по зельеварению.
Боже, да его только выкинуть! Такой инструмент испоганила!
Сердце сжалось от сожаления и досады. Я заученным движением откинула нож в сторону, и он впивался в меловую доску — неглубоко, но достаточно, чтобы остаться на весу и не упасть на пол. У меня тоже были испорченные ножи, но лишь потому, что Спригатто на всем экономил и то, что он покупал мне для работы, быстро ржавело. Когда ножи приходили в негодность, их не жалко было и покидать в стену, в минуты перерыва или ожидания готовности очередного варева. А лезвие магистра Гарлаг было изготовлено из дорогой зачарованной стали.
— Лост! Немедленно прекратите! — Преподавательница стояла малиновая от возмущения, но колдовать не пыталась.
Я фыркнула. Смешки нарастали. Все это напоминало плохую комедию, в которой мне было абсолютно плевать на последствия.
Кажется, в Синюшное зелье подсыпали что-то еще…
Мир вновь закружился, и мои ладони впились в поверхность стола.
— Эльза, давай я тебе помогу. — Зак крадучись подошел ко мне.
Я с немым недоумением уставилась на его протянутые ладони.
— Помочь в чем?! Разобрать этот беспорядок? — Когда я посмотрела на стол, там царил еще больший разгром, чем вначале. Момент, когда я сотворила его, стерся из памяти.
Голова трещала. В какой-то момент я остановилась, пошатываясь и пытаясь сохранить хоть остатки разума. Ладони тряслись, как у заядлой пьяницы.
— Почему вы смеетесь? — едва слышно прошептала я, покачав головой и устремив взор на ту часть однокурсников, что так веселило абсурдное представление имени меня. — На моем месте может оказаться каждый!
Зак взял мою ладонь. Дверь аудитории распахнулась, являя Бенедикта Карра. Волосы его были безукоризненно уложены, а вот дыхание — ускоренным. Он спешил.
— Ректор… — послышался лепет преподавательницы.
— Что с ней?
Мужчине рассказали о моем поведении. Он посмотрел на меня строго, как на ходячую проблему, я криво улыбнулась, и не думая облегчать ему задачу.
— Я ее забираю.
— Ме-е-еня? И почему это? Я не хочу. — Язык нещадно заплетался, слова смешивались в единый бессвязный поток. — Как ты там говорил, я…
Ректор сделал шаг вперед, полы его мантии всколыхнулись, а рука взметнулась вверх, и я залюбовалась движением его ладони, что застыла в магическом пассе, а когда вновь пришла в движение, тонкая полупрозрачная веревка, сверкающая золотыми искрами, обвила меня с головы до ног, а во рту появился кляп.
— Где ее вещи?
Пока я мычала, упорно намереваясь озвучить все, что я думаю о ректоре, Бенедикт взмахнул рукой. Я вновь, как уже бывало когда-то, повисла горизонтально в воздухе, а на живот мне легла моя собственная сумка.
Как груз, что не боятся потерять и о котором почти не заботятся, я поплыла вслед за Бенедиктом Карром.
Мысли об отравлении отошли на второй план. В этот самый момент я вновь злилась от бессилия, чувствуя жар по всему телу. Я почти ненавидела ректора своей академии. И что самое странное, причин для этой злости имелось не больше, чем для непознаваемого страха, возникавшего столь постоянно.
Бенедикт шел вперед, его прямая гордая спина притягивала взгляд, а аура беспрекословной власти заставляла неосознанно подражать ему.
Тяжело признаваться себе в своих недостатках и темных желаниях, но когда сознание находится где-то за гранью здравого смысла, истина порою легко прорывается на поверхность. Я завидовала ему. Я хотела быть на него похожей — такой же могущественной и уважаемой. Но Бенедикт раз за разом заставлял чувствовать бессилие, невозможность и недосягаемость цели. Между нами разница в пропасть, но между тем мы похожи как две стороны одной медали.
Нас раздражает в других то, что есть в нас самих…
Когда ректор и Эльза покинули занятие и дверь в аудиторию закрылась, внутри воцарилась неестественная тягучая тишина.
Магистр, до сих пор пребывающая в прострации, подошла к меловой доске и попыталась выдернуть из нее ножик, но он сидел прочно. Хрупкое равновесие женщины оказалось нарушено, несмотря на возмутительное поведение студентки, преподаватель была больше занята мыслями о себе и своей жизни.
«Как давно я варила новые зелья и учила что-то новое?..»
— Магистр, давайте помогу. — Зак подошел и выдернул ножик, передав его рукоятью вперед. — Вы ведь не накажете Эльзу? Она всего лишь жертва.
— Посмотрим, садитесь на место, — отстраненно сказала магистр Гарлаг. — Кто из вас сообщил о происшествии?
Женщина оглядела аудиторию. У каждого учащегося на шее висел студенческий амулет, благодаря которому можно было призвать помощь. Обычно заклятие уведомляло лекарское крыло и помощника заместителя академии.
Старшекурсники с недоумением оглядывались друг на друга, но никто и не думал откликаться на вопрос преподавательницы.
— Кажется, никто, магистр… — неуверенно отозвался староста их курса.
Женщина нахмурилась.
— Получается, ректор сам пришел? — прошептала она. — Но как он узнал?
Студенты промолчали, не зная ответа.
Глава 8Начало изменений
Бенедикт порывисто ворвался в свой кабинет. Недовольное лицо его напоминало камень.
Когда тело девушки влетело вслед за ним, дверь захлопнулась. На секунду замерев, оно перевернулось, будто студентка встала на ноги.
Кабинет ректора находился на вершине башни в круглой комнате. Стены наполовину были обшиты темным рельефным деревом, а другую часть представляла ничем не укрытая крупная каменная кладка. Люстра отсутствовала, замененная стеклянными светильниками от пола до потолка, расставленными по углам. Если приглядеться, то можно было заметить светящиеся частицы, что как мошки кружились внутри. На каменном сером полу с темными рельефными жилами лежал тяжелый красный ковер с коричневыми узорами по всей поверхности. Несколько шкафов с витражными стеклами в дверцах таили в себе толстые потертые фолианты. Но самым неуместным предметом в помещении выглядел клавесин с откинутой расписной крышкой, стоявший на нескольких выгнутых ножках.
Щеки студентки заалели, как спелые красные яблочки, а взгляд оставался неясным и рассеянным. Даже радужка стала менее насыщенной, словно ее заволокло туманом. Несмотря на свое плачевное состояние, Эльза все еще что-то бурчала, сердито сведя брови к переносице.
Недовольство во взгляде Бенедикта сменилось задумчивостью. Он в который раз себе напомнил, что девушку отравили и она неосознанно создала очередные проблемы.
Мужчина подошел ближе, склоняясь над Эльзой, — разница в их росте была слишком велика.
Подняв ладонь, словно раздумывая над чем-то, он сделал неуловимое движение запястьем.
Повязка исчезла. Веревка, опутывавшая тело, осталась.
Пара долгих, томительных и неопределенных секунд прошли в тишине, за пристальным разглядыванием друг друга, пока внезапно не прервались.
— Апчхи!
Ректор, на секунду прикрыв глаза, поморщился, а после, медленно отодвинувшись, с отстраненным видом достал из кармана белый платок и демонстративно вытер лицо.
— Одни лишь неудобства, — покачал он головой, теперь уже озвучивая свои мысли.
— Ты их сам на себя навлек, — растягивая и коверкая слова, протянула Эльза. Удивительно, что ее речь до сих пор звучала разумно. Видимо, зелье еще не подействовало во всю силу. Она икнула.
— У нас соглашение. — Бенедикт сложил руки на груди.
— Соглашение, соглашение… — пробурчала Эльза, надув губы. — Только меня… ик… одну похищают! Врываются посреди ночи! Да еще смотрят так, что глазами съедают. А ты… ты меня постоянно оскорбляешь! Из-за тебя я будто ничто, словно пустое место! Ведь так?
Она уставилась на Бенедикта, пьяно и мирно ожидая ответа. Но он молчал, оставаясь неподвижным, подобно статуе, и Эльза продолжила, и снова ее настроение скакнуло от смирения к недовольству.
— Они все пришли на этот отбор ради тебя! А по какому принципу ты собираешься выбрать невесту? Разве это не дико? Они серьезны, почему же ты относишься к этому, как к чему-то, что надо скорее закончить, цинично выбирая подходящую по параметрам?! — Эльза прожигала Бенедикта взглядом, а он лишь молчал, все так же странно и задумчиво смотря на нее. — Должно быть дело в том, что у тебя всегда все было! Ребенок имперского рода. Ты привык, что все делается в угоду тебе!
Бенедикт сглотнул, так что кадык дернулся на его шее.
— Закончила? — пронзая взглядом насквозь, спросил он.
Эльза кивнула — рассерженно, но излучая толику опасения.
— Хорошо. А теперь послушай меня. — Он шагнул вперед, хватая девушку за подбородок и заставляя смотреть на себя. — Ты меня не знаешь, чтобы судить. Запомни это. Я видел, как умерли мои родители. До самого взросления я жил в чужой стране, у людей, которых попросили присмотреть за мной. В соображениях безопасности они не знали моего происхождения. Не знали, и поэтому относились с пренебрежением, а когда правда открылась…
Бенедикт усмехнулся. Он говорил с улыбкой, как будто рассказывал не историю своей жизни, а сказку на ночь.
— Они попытались все изменить, но я насквозь видел их фальш. Я ненавижу двуличие, Эльза. И не потерплю рядом с собой такого человека. Поэтому помоги мне этого избежать, или я выберу тебя. — Ректор приблизился, говоря почти в губы, а девушка оцепенела. То ли алкоголь, то ли что-то необъяснимое заставило ее сердце стучать, а дыхание ускоренно вырываться из легких.
«Страх и страсть похожи — они вызывают помутнение, адреналин в крови и желание бежать без оглядки. Своеобразное опьянение. Но если одновременно бояться и желать, к чему это приведет?» — возникла поразительно ясная мысль в голове девушки.