Наконец я закончила излагать суть:
– Может, у нашей страны и есть недостатки, но никто не станет отрицать, что у нее огромный потенциал. Боюсь, что без перемен в обществе этот потенциал будет растрачен впустую. А я слишком сильно люблю нашу страну, чтобы позволить этому случиться, и слишком сильно в нее верю. – Я сглотнула, радуясь, что хотя бы с этим покончено. – Благодарю за внимание, – произнесла я и вполоборота повернулась к королевскому семейству.
Дело было худо. Максон сидел с таким же каменным лицом, как в день экзекуции Марли и Картера. Королева избегала смотреть на меня, но вид у нее был разочарованный. Король, напротив, сверлил меня взглядом.
Не дав мне опомниться, он кинулся в бой.
– И каким же образом вы предлагаете избавиться от каст? – осведомился он. – Вот так просто взять и отменить?
– Э-э… Не знаю…
– А вам не кажется, что это вызовет бунты? Повергнет страну в хаос? Позволит повстанцам воспользоваться неразберихой в обществе?
Эту сторону я не продумала. Слишком сильно была возмущена несправедливостью.
– Я думаю, образование нашей страны тоже сопровождалось изрядной неразберихой, но мы как-то справились. На самом деле, – я потянулась к своей стопке книг, – у меня тут есть описание.
Я вытащила дневник Грегори и принялась искать нужную страницу.
– Мы еще в эфире? – проревел король.
– Нет, ваше величество, – отозвался кто-то.
Я вскинула глаза и увидела, что лампочки, которые обычно сигнализировали о том, что работают камеры, не горят. Каким-то жестом, которого я не заметила, король распорядился прервать выпуск «Вестей».
Он поднялся:
– Направьте их на пол.
Все камеры уткнули объективами в пол.
Король подлетел ко мне и вырвал у меня из рук дневник.
– Где ты это взяла? – рявкнул он.
– Отец, перестань! – подскочил встревоженный Максон.
– Где она это взяла? Отвечай!
– Это я ей дал, – признался Максон. – Мы искали, что такое Хеллоуин. Он писал об этом в дневниках, и я подумал, что ей интересно будет узнать об этом побольше.
– Идиот! – выплюнул король. – Так я и знал, что надо было тебе дать их прочитать раньше. Никакого от тебя толку! Ты понятия не имеешь о своих обязанностях!
Ох, только не это. Только не это.
– Чтобы к вечеру духу ее во дворце не было! – распорядился король Кларксон. – Я по горло сыт ее выходками.
Я съежилась и отступила, пытаясь очутиться как можно дальше от короля, но чтобы это не бросалось в глаза. Постаралась даже не дышать слишком громко. Посмотрела на девушек, сосредоточившись почему-то на Селесте. Я ожидала увидеть на ее лице улыбку, но ей явно было не по себе. Никогда еще король не впадал в такую ярость.
– Ты не можешь отправить ее домой. Это мой выбор, и я говорю, что она остается, – спокойно возразил Максон.
– Максон Каликс Шрив, я король Иллеа, и я говорю…
– Можешь хотя бы на пять минут перестать быть королем и побыть просто моим отцом?! – заорал Максон. – Это мой выбор. Ты принимаешь свои решения, и я тоже хочу принимать свои. Никто никуда не поедет, пока я не скажу!
Я заметила, как Натали прижалась к Элизе. Обеих, похоже, била дрожь.
– Эмберли, отнеси это на место, – сказал король, сунув дневник ей в руки. Королева кивнула, но никуда не пошла. – Максон, я жду тебя в моем кабинете.
Я не сводила с принца глаз, и, возможно, мне это только показалось, но в его взгляде промелькнуло паническое выражение.
– Или, – предложил король, – я могу просто поговорить с ней сам. – Он кивнул в мою сторону.
– Нет, – поспешно ответил Максон, вскидывая руку в защитном жесте. – Это излишне. – Девушки, – добавил он, поворачиваясь к нам, – почему бы вам всем не подняться к себе? Ужин подадут в ваши комнаты. – Он помолчал. – Америка, думаю, тебе стоит собрать вещи. Просто на всякий случай.
Король улыбнулся. На фоне недавней вспышки это выглядело зловеще.
– Превосходная идея. На выход, сын.
Я посмотрела на Максона. Вид у него был убитый. Мне стало стыдно. Принц открыл рот, чтобы что-то сказать, но лишь покачал головой и двинулся прочь.
Крисс ломала руки, провожая его взглядом. Я ее понимала. Во всем этом было что-то угрожающее.
– Кларксон, – негромко сказала королева Эмберли. – Осталось еще одно дело.
– Какое еще дело? – раздраженно бросил он.
– Ну, новости же, – напомнила она ему.
– Ах да. – Он опять подошел к нам.
Я поспешила вернуться в свое кресло, чтобы не оказаться снова совсем рядом с ним. Голос короля звучал твердо и спокойно.
– Натали, мы не хотели сообщать тебе об этом перед эфиром, но мы получили плохие новости.
– Плохие новости? – эхом отозвалась она, беспокойно теребя ожерелье.
Король подошел еще ближе:
– Да. К моему огромному сожалению, похоже, сегодня утром твою сестру захватили повстанцы.
– Что? – прошептала она.
– Днем было обнаружено ее тело. Прими наши соболезнования.
К чести короля, в его голосе и в самом деле звучало что-то близкое к сочувствию, хотя он произнес эти слова так, словно тренировался выражать соболезнования, а не демонстрировал подлинные чувства.
Он быстро вернулся к Максону и грубо вывел его за дверь. Натали душераздирающе закричала. Королева бросилась к ней, принялась гладить по волосам, пытаясь успокоить. Селеста, никогда не отличавшаяся сострадательностью, молча вышла. Ошеломленная Элиза последовала за ней. Крисс задержалась и попыталась утешить Натали, но когда стало понятно, что ее усилия не дают никаких результатов, тоже вышла. Королева сказала Натали, что на всякий случай к ее родителям приставят охрану и что она может поехать на похороны, если захочет. Все это время она не выпускала Натали из объятий.
Все так стремительно и так зловеще изменилось, что я оцепенела в своем кресле.
Когда перед самым лицом у меня мелькнула чья-то рука, я от неожиданности шарахнулась.
– Не пугайтесь, пожалуйста, – сказал Гаврил. – Я просто хотел помочь вам подняться.
Булавка на лацкане у него поблескивала, отражая свет.
Я протянула ему руку и поразилась тому, как нетвердо держусь на ногах.
– Должно быть, он очень вас любит, – заметил Гаврил, когда я кое-как поднялась.
Я не смогла заставить себя взглянуть на него.
– Почему вы так говорите?
Гаврил вздохнул:
– Я знаю Максона с детских лет. Никогда еще он не давал такого отпора отцу.
Гаврил отошел от меня и велел членам съемочной группы не распространяться о том, свидетелями чего им довелось сегодня стать.
Я подошла к Натали. Нельзя сказать, что я очень хорошо ее знала, но если я в чем-то и была уверена, так это в том, что она любила свою сестру так же сильно, как я любила Мэй. Сложно представить, какую боль она испытывала.
– Натали, мне очень жаль.
Она кивнула в ответ. Это было самое большее, на что Натали сейчас была способна.
Королева сочувственно взглянула на меня, не зная, как выразить свою печаль.
– И еще… Простите, что так получилось. Я не пыталась… просто…
– Я знаю, милая.
В свете того, что случилось с Натали, требовать прощания было бы слишком эгоистично, поэтому я в последний раз сделала перед королевой реверанс и медленно вышла за дверь пожинать все последствия собственноручно организованной катастрофы.
Глава 28
Последнее, чего я ожидала, переступая через порог комнаты, – небольшая овация, которой встретили меня мои служанки.
Я стояла, неподдельно тронутая их поддержкой. Их светящиеся гордостью лица немного исправили настроение. Энн взяла меня за руки:
– Отлично сказано, мисс.
Она легонько сжала мои пальцы, и я на мгновение почувствовала себя не так ужасно.
– Мне просто не верится, что вы это сделали! За нас никто никогда не заступается! – добавила Мэри.
– Максон должен выбрать вас! – воскликнула Люси. – Вы единственная, кто дает людям надежду.
Надежда.
Мне необходимо было подумать, а сделать это без помех можно было только в саду. Хотя служанки настаивали на том, чтобы я осталась, я все-таки ушла, выбрав длинный путь, через черную лестницу в дальнем конце коридора. Если не считать редких гвардейцев, на первом этаже было пустынно и тихо. А мне-то казалось, что дворец должен был жужжать, точно растревоженный улей, учитывая, сколько всего произошло за последние полчаса.
Когда я проходила мимо госпитального крыла, дверь распахнулась, и я налетела прямо на Максона, который выронил плотно закрытую металлическую коробку. Он охнул, хотя столкновение было вовсе не таким уж и сильным.
– Почему ты не в своей комнате? – спросил он и медленно нагнулся, чтобы поднять коробку. На торце я заметила его имя.
Интересно, что он хранил в госпитальном крыле?
– Я шла в сад. Пытаюсь понять, очень большую глупость я сделала или нет.
Максон, похоже, с трудом держался на ногах.
– О, могу тебя заверить: еще какую большую!
– Тебе помочь?
– Нет, – ответил он поспешно, избегая смотреть мне в глаза. – Я иду к себе в комнату. Советую тебе сделать то же самое.
– Максон. – Тихая мольба в моем голосе заставила его взглянуть на меня. – Прости. Я была вне себя от ярости и хотела… не знаю даже, чего именно. И потом, это ведь ты сказал, что в том, чтобы быть Единицей, есть свои плюсы, что ты можешь что-то изменить.
Он закатил глаза:
– Ты не Единица. – Повисло молчание. – Но даже если бы ты ею и была, неужели ты не заметила, как я решаю проблемы? Потихоньку и помаленьку. Пока что по-другому никак. Глупо было прийти на телевидение с жалобами на то, как устроена жизнь в стране, и ожидать, что мой отец, да и кто угодно другой, тебя поддержит.
– Прости! – воскликнула я. – Прости, пожалуйста.
Он немного помолчал.
– Я не уверен, что…
До нас донеслись крики. Максон развернулся и зашагал по коридору, а я поспешила следом, пытаясь понять, что за шум. Кто-то дрался? Очутившись ближе к выходу в сад, мы увидели, как туда хлынули гвардейцы.