Наконец все взгляды обратились на меня. Мне вспомнилось, как король намекнул, что остальные девушки обладают намного большей свободой нравов, нежели я. Но теперь я знала, что это всего лишь одно из средств в его арсенале, способ заставить меня почувствовать себя ничтожеством. Я решила раскрыть карты.
– Первый поцелуй Максона был со мной, а не с Оливией. Просто я не хотела, чтобы кто-то об этом знал. А потом у нас было еще несколько… более интимных моментов. В один из них Максон оказался без рубашки.
– Вот так взял и оказался? Она что, сама слетела с него магическим образом? – съязвила Селеста.
– Он ее снял, – призналась я.
Неудовлетворенная этим ответом, Селеста продолжала наседать:
– Он сам ее снял или ты помогла?
– По-моему, мы сделали это вдвоем.
Повисла напряженная тишина. Потом Крисс снова заговорила:
– Хорошо, теперь мы выяснили расклад сил.
– И каков же этот расклад? – поинтересовалась Элиза.
Никто ничего не ответил.
– Я просто хотела сказать… – начала я. – Каждый из этих моментов был для меня очень важен. Максон мне небезразличен.
– Ты намекаешь, что нам всем он безразличен? – вскинулась Селеста.
– Ну, тебе-то уж точно.
– Да как ты смеешь?
– Селеста, ни для кого не секрет, что тебе нужен человек с положением. Я уверена, что Максон тебе нравится, но ты его не любишь. Твоя цель – корона.
Она не стала ничего отрицать, а обернулась к Элизе:
– А ты что нам скажешь? Ни разу не видела, чтобы ты проявила хотя бы какое-то подобие эмоций!
– Просто я умею держать себя в руках. И тебе тоже очень рекомендую, – парировала Элиза без заминки. В ее глазах промелькнул гнев, и я ощутила к ней мгновенную симпатию. – В моей семье браки детей всегда устраивали родители. Я знала, что меня ждет, с самого детства. Может, я и не схожу по Максону с ума, но я уважаю его. Любовь может прийти со временем.
– Как-то это печально, Элиза, – с сочувствием в голосе произнесла Крисс.
– Вовсе нет. Есть в жизни вещи и поважнее любви.
Мы все уставились на Элизу. В ушах у меня звучали ее слова. Я боролась за свою семью ради любви, и за Аспена тоже. И теперь с каким-то страхом я поняла: когда дело касалось Максона, я всегда – даже если делала безнадежные глупости – действовала под влиянием этого чувства. И тем не менее вдруг в самом деле в жизни есть что-то важнее?
– Ладно, тогда я произнесу это вслух: я люблю его! – выпалила Крисс. – Я люблю его и хочу за него замуж.
Это откровение вернуло меня к нашей дискуссии, и мне страстно захотелось провалиться под землю. Господи, ну и кашу я заварила!
– Так, Америка, теперь выкладывай ты, – приказала Селеста.
Я застыла, едва дыша. Правильные слова пришли на язык не сразу.
– Максон знает, какие чувства я к нему испытываю, и это главное.
Селеста закатила глаза, но дальше выпытывать не стала. Без сомнения, испугалась, что, если она станет настаивать, я отплачу ей той же монетой.
Стоя у окна, мы исподтишка поглядывали друг на друга. Отбор тянулся уже несколько месяцев, и лишь сейчас нам всем наконец-то открылось реальное положение вещей. Каждая из нас получила возможность узнать, как обстоят дела с Максоном у остальных – по крайней мере, в определенной области, – и выстроить для себя общую картину.
Не прошло и нескольких секунд, как в зал вошла королева. Она пожелала всем доброго утра, и мы, присев перед ней, разбрелись по углам. Каждой необходимо было побыть в одиночестве и собраться с мыслями. Наверное, так все и должно было закончиться. Нас было четыре девушки на одного принца, и трем в самом ближайшем времени предстояло отправиться домой, увозя с собой лишь немногим больше, нежели захватывающую историю о том, как мы провели осень.
Глава 5
Ломая руки, я расхаживала взад-вперед по библиотеке в попытке подобрать слова. Нужно было объяснить Максону то, что произошло, пока он не услышал об этом от других девушек, но я вовсе не горела желанием поскорее начать этот разговор.
– Тук-тук, – произнес Максон, появляясь на пороге, и немедленно заметил мое озабоченное выражение. – Что случилось?
– Только не сердись, – начала я.
Он замедлил шаг, и встревоженное выражение лица сменилось настороженным.
– Попытаюсь.
– Девушки в курсе, что я видела тебя без рубашки. – Заметив промелькнувший в его глазах вопрос, я торопливо поклялась: – Я ни слова не сказала про твою спину. Но мне очень хотелось, потому что теперь они считают, что мы с тобой занимались черт знает чем.
– Ну, примерно так оно и было, – улыбнулся он.
– Тебе-то хорошо шутки шутить! Они теперь меня ненавидят.
– Если это хоть немного утешит тебя, я не сержусь. Если ты не выдала мой секрет, ничего страшного не произошло. Но, должен признаться, я немного ошарашен, что ты так с ними разоткровенничалась. Каким образом эта тема вообще всплыла?
– Я не могу тебе сказать, – уткнувшись ему в грудь, ответила я.
– Гм. – Максон провел большим пальцем по моей спине. – Если я не ошибаюсь, мы договорились больше доверять друг другу.
– Ну да. Вот я и прошу тебя поверить мне, когда я говорю, что тебе лучше об этом не знать.
Может, я и ошибалась, но почему-то казалось, что, если я признаюсь Максону, что мы разглядывали полуголых разгоряченных гвардейцев, ничего хорошего нам всем это не сулит.
– Ну что ж, – сказал он. – Теперь девушки знают, что ты видела меня полураздетым. Что еще им известно?
Я замялась:
– Они знают, что твой первый поцелуй был со мной. А я знаю, чем ты занимался и чем не занимался с каждой из них.
– Что?! – отшатнулся он.
– После того как я проболталась, что видела тебя без рубашки, посыпались взаимные обвинения, ну и в конце концов все раскрыли карты. Я в курсе, что вы с Селестой много целовались и что ты уже давно поцеловал бы Крисс, если бы она тебе позволила. Все всплыло наружу.
Он провел ладонью по лицу и принялся мерить шагами библиотеку, переваривая услышанное.
– Значит, у меня теперь вообще не осталось личного пространства? Нисколько? Потому что вы решили поделиться друг с другом достижениями? – Максон был явно раздосадован.
– Знаешь, раз уж ты так ратуешь за честность во всем, ты должен быть мне благодарен.
Он остановился как вкопанный и уставился на меня:
– Прошу прощения?
– Теперь игра идет в открытую. Каждая из нас понимает расклад сил, и я лично этому рада.
– Рада? – Он закатил глаза.
– Если бы ты сказал мне, что мы с Селестой в отношениях с тобой зашли примерно одинаково далеко, я ни за что не стала бы пытаться сделать то, что сделала вчера вечером. Знаешь, как унизительно это было?
– Америка, я тебя умоляю, – фыркнул он. – С учетом того, сколько глупостей ты успела наговорить и наделать за все время, просто удивительно слышать, что ты еще способна испытывать неловкость.
Меня никогда специально не учили выражать свои мысли, наверное, поэтому я не сразу поняла подтекст его слов. Я всегда нравилась ему, по крайней мере, он сам так говорил. Я нравилась ему вопреки общественному мнению обо мне. Выходит, и вопреки его собственному мнению?
– Пожалуй, я пойду, – произнесла я тихо, избегая смотреть ему в глаза. – Прости, что проболталась о том, что видела тебя без рубашки.
Я пошла к двери, чувствуя себя такой ничтожной, что не удивилась бы, если бы он не заметил моего ухода.
– Хватит, Америка. Я не имел в виду, что…
– Ничего, я не обиделась, – пробормотала я. – В следующий раз буду думать, что говорю.
Я поднялась к себе, не зная, хочу ли, чтобы Максон попытался меня остановить, или нет. Он не попытался.
В комнате Мэри, Люси и Энн перестилали мою постель и вытирали пыль.
– Добрый день, миледи, – поздоровалась со мной Энн. – Хотите чая?
– Нет, я пойду немного посижу на балконе. Если кто-нибудь придет, скажите, что я отдыхаю.
Энн слегка нахмурилась, но все же кивнула:
– Конечно.
Я немного посидела на свежем воздухе, потом почитала кое-какие материалы, которые подготовила для нас Сильвия. Вздремнув, я довольно долго играла на скрипке. Мне, в сущности, было все равно, чем заниматься, если это давало возможность не видеться с другими девушками и с Максоном.
Когда король бывал в отъезде, нам разрешали брать еду в свои комнаты, чем я и воспользовалась. Я ела цыпленка, когда в дверь постучали. Меня охватила совершенно иррациональная уверенность, что это Максон. А сейчас я никак не могла показаться ему на глаза. Вцепившись в Мэри и Энн, я бросилась в ванную.
– Люси, – прошептала я. – Скажи ему, что я принимаю ванну.
– Ему? Ванну?
– Да. Не впускай его в комнату.
– Что случилось? – забеспокоилась Энн, когда я закрыла дверь и приникла к ней ухом.
– Вы что-нибудь слышите? – спросила я.
Обе тоже прильнули к двери, пытаясь что-нибудь разобрать.
До меня донесся приглушенный голос Люси, но потом я догадалась приложить ухо к щели между дверью и косяком, и разговор стал намного разборчивее.
– Она принимает ванну, ваше высочество, – спокойно произнесла Люси.
Это действительно был Максон.
– Вот как. Я надеялся, что она еще не закончила есть. Подумал, что мы могли бы поужинать вместе.
– Она решила принять ванну перед ужином.
Мне послышалась в ее голосе маленькая заминка. Очевидно, от необходимости говорить неправду ей было не по себе.
«Давай, Люси. Держи себя в руках».
– Ясно. Что ж, когда выйдет, передай ей, чтобы зашла ко мне. Я хотел бы с ней поговорить.
– Э-э… Боюсь, она там очень надолго, ваше высочество.
Максон помолчал.
– А-а. Ладно. Тогда передай ей, пожалуйста, что я заходил и просил ее послать за мной, если она захочет поговорить. Пусть не волнуется, если это будет поздно, я все равно приду.
– Да, сир.
Повисло долгое молчание, и я уже совсем было решила, что он ушел.
– Э-э… Спасибо, – произнес он наконец. – Доброй ночи.