Высунув язык от усердия, маленькая я тащу к окну тяжёлый стул.
Девочка, конечно, не замечает, что за ней наблюдают. Она – лишь фантом, сохранённое алтарём воспоминание о прошлом.
– Это же… Ох! Помню это утро! – шепчу в волнении, глядя, как ребёнок с моим лицом взбирается на стул и, вытягивая шею, приникает к стеклу. – Папа должен был вернуться из дипломатической поездки… Он обещал привезти нам с сёстрами по жеребёнку.
– И как, привёз? – отзывается Джаред.
– Да! Я назвала своего: Шубуршун… Потому что мой жеребёнок постоянно делал такой глупый звук, похожий на “Шбрш”, – я улыбаюсь воспоминаниям, в груди теплеет.
– Тогда имя ему подходит, – хмыкает принц, тоже глядя на меня-ребёнка. Губы Джареда сами собой складываются в мягкую улыбку, а на его лице появляется такое забавно умильное выражение, будто он смотрит на неуклюжего котёнка. Это длится секунду, а потом принц, будто одёрнув себя, принимает серьёзный вид.
– Ладно… надо идти дальше, – говорит он.
– Давай в ту дверь, – я показываю пальцем, – её не было в моей детской спальне… И на ней тоже номер, видишь?
– Да, и надпись… “Продолжение экспозиции”, – читает Джаред.
Мы подходим к двери, за ней обнаруживается ещё одно воспоминание из моего детства.
Здесь пахнет лекарствами, окна задёрнуты, мне около десяти лет. Я в забытье мечусь по кровати красная от температуры с осунувшимся от болезни лицом, а рядом сидит отец, шепча: “Скоро прибудет доктор, потерпи… Потерпи, малышка”. Он гладит меня по голове, а потом тянется сменить мокрую повязку на лбу.
Забавно, ведь я думала, что во время алой горячки отец ни разу ко мне не пришёл… А получается, заходил. И даже заботился.
– Это Алая хворь? – тихо спрашивает Джаред.
– Ага.
– Гадкая болезнь. Я тоже переболел ею примерно в это время. Да, точно… даже в тот же год.
“Интересно, – думаю я, – мы болели одновременно, из-за нашей истинной связи? Пусть она не была закреплена, но говорят, даже так можно ощутить и перенять состояние партнёра”.
Джаред молча тянет меня за рукав, предлагая идти дальше.
В следующей комнате я ещё старше, мне шестнадцать и у меня новая спальня – взрослая, в ней куда больше места. Это снова раннее утро, я сижу на кровати в обнимку с молодым Гилбертом… и мы самозабвенно целуемся.
Звуки по комнате разносятся совершенно неприличные.
У меня начинают гореть уши от смущения… и одновременно передёргивает от брезгливости.
Нда… в то время, мне было любопытно, каково это – целоваться по-взрослому? Помню, хоть я и изображала удовольствие, но мне совершенно не нравилось. Гилберт целовался мокро, больно кусался и постоянно норовил своим длинным носом проткнуть мне глаз. Надо же было из всех воспоминаний нарваться именно на это! Как же неловко…
Я нервно поправляю воротник своего платья, а сама кошусь на Джареда. Тот никак не комментирует увиденное, но ему и не нужно – всё на лице написано. Скулы оборотня окаменели, взгляд заволокло тьмой, будто небо перед бурей, брови грозно сошлись у переносицы, и кулаки сжал так, что костяшки побелели.
Не глядя на меня, Джаред почти пробегает через комнату и рывком открывает следующую дверь.
– Ты идёшь? – рычит он.
– Да! – пискнув, я бегу за Джаредом в следующую комнату.
Это вновь спальня!
Ох… надо было изначально выбрать другую дверь, какую-нибудь без моего имени! Потому что здесь дела ничем не лучше, чем в предыдущем воспоминании!
По комнате разбросаны мужские вещи: смятый сюртук валяется у кресла, рубашка повисла на скульптуре, скомканный носок обнаруживается на подоконнике.
Лучи утреннего солнца, будто софиты на сцене, издевательски подсвечивают огромную кровать, где под одеялом, накрытые с головой, ворочаются двое! И, кажется, эти “двое” не спят! Одеяло то и дело дёргается, из-под него доносятся хихикания и томные вздохи.
А самое дурацкое, что… я совершенно этого не помню!
Что это за спальня?! Это где?! Похоже на наш замок… но с другой стороны! С той части, что всегда закрыта. Я даже вид за окном не узнаю!
– Прекрасно ты проводишь дни, – хрипло усмехается Джаред, его лицо белое как гипсовая маска. Широким шагом он пересекает воспоминание и тянется к очередной двери.
– Подожди! – выдыхаю я. – Давай посмотрим…
– Ха! Ты издеваешься? – огрызается принц. – Поверь, мне и так понятно, что тут происходит!
– Нет, непонятно! Там не я! Это чьё-то чужое воспоминание, не моё!
– Неужели?! – Джаред разворачивается на каблуках. В три шага он оказывается возле кровати, где под одеялом, не замечая ничего, барахтаются двое неизвестных.
– Я чую твой запах, – рычит принц. – Там точно ты! Наверняка со своим магом! Знаешь, на самом деле мне плевать, но не думал, что у вас в Аштарии такие распущенные нравы!
– Нормальные у нас нравы! – я начинаю злиться. Жар приливает к щекам, я сжимаю кулаки от гнева. Мне, конечно, тоже плевать, что там Джаред про меня думает и кем считает, но справедливость должна быть восстановлена!
– Я бы не стала врать! Там не я! Я даже эту спальню не узнаю!
Принц перекрещивает руки. Ядовитая усмешка кривит его красивое лицо.
– Ну возможно, ты веришь в то, что говоришь… Но может, принцесса-кролик выпила накануне лишнего и позабыла жаркую ночь? – он издевательски поглядывает на разбросанные вещи, низко рычит: – По крайней мере твой любовник уж точно был не в себе! Это же надо так вещи расшвырять, словно простолюдин. Хотя одежда дорогая… но безвкусная донельзя. Кто так одевается? Или тебе нравятся показушники?
– Прекрати нести чушь! – я сердито топаю ногой. – Сколько можно повторять, это не…
И тут одеяло откидывается и наружу выглядывает растрёпанная беловолосая голова…
Моя голова! Щёки красные, губы исцелованные… и я выгляжу счастливой до неприличия.
– Быть этого не может… – едва слышно шепчу онемевшими губами.
Боги… Как… Как это возможно?! Разве я могла бы забыть… ТАКОЕ!
Меня бросает в жар от стыда, щёки пульсируют, я открываю и закрываю рот как рыба, выкинутая на берег. Нет, это же точно я! Вон как довольно потягиваюсь, садясь на подушках. Пьяной не выгляжу, да и околдованной тоже – взгляд ясный. Но тогда почему я совершенно этого не помню!
Бред какой-то!
– Убедилась? – ядовито спрашивает Джаред, скалясь сквозь зубы. Взгляд его мечет молнии, он дёргает подбородком, явно желая сказать что-то ещё, но не успевает.
– Милый, ты там как? – Смеётся Николь из воспоминания, дёргая одеяло в сторону, и наружу выбирается второй участник процесса…
Это мужчина с зелёными глазами, волосами цвета платины и сытой ухмылкой волка.
– Уже соскучилась? – усмехается он такой знакомой усмешкой, а затем обнимает Николь и так нежно целует, что я забываю дышать.
– Какого демона, – выдыхает Джаред, выпучивая глаза.
– Это же, – шепчу непослушными губами, тыкая пальцем в кровать, – это же ты!
Принц изумлён не меньше моего. Мы стоим как два столба и неверяще смотрим, как наши копии совершенно бесстыдно прижимаются друг другу и целуются с такими влажными звуками, что от стыда хочется заткнуть уши.
“Это какой-то бред! Какая чушь! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!” – набатом стучат в голове мысли.
– Как это возможно? – бесцветным голосом спрашивает Джаред, обводя спальню взглядом. – Я ничего такого не помню!
– Может, выпил и всё забыл? – не могу я удержаться от нервной шпильки. – И разбросанная одежда похоже твоя. Как ты её назвал? Показушной?
– Не понимаю, – мотает головой Джаред. Уши у него так и горят факелами. Парочка на кровати снова забралась под одеяло и кажется собирается заняться чем-то неприличным…
“Ох-х, о-о, милый, ты чего?! Ах, а-ах, – несётся из-под одеяла. – Сейчас покусаю!”
Боги! Что за ужас!
Я зажмуриваюсь от стыда! Закрываю лицо руками. Я уверена, что никогда в жизни не произносила этих слов, но почему тогда мне настолько стыдно! От смущения мечтаю провалиться под землю!
“Прекратите!” – хочется истерично крикнуть мне, вот только это бесполезно.
– Джаред, давай уйдём отсюда, – в голос пробираются умоляющие нотки.
Джаред и сам уже красный как варёная свекла, его не приходится уговаривать. Вместе мы буквально выскакиваем в соседнюю комнату, будто за нами гонится стая демонов! Дверь за спиной захлопывается, отрезая от неприличных стонов.
Наконец-то!
На этот раз мы оказываемся не в спальне, а на солнечной лужайке. Я облегчённо вздыхаю. Щурясь от света, оглядываюсь по сторонам. Мы в летнем королевском саду, за спиной высится замок, а в паре шагов виднеется беседка для отдыха, украшенная тремя статуями воинов. Дверь торчит прямо на улице, будто выросла из-под земли, а чуть правее замечаю ещё одну такую же дверь.
Нервозно растираю щёки, Джаред ерошит себе волосы. Мы косимся друг на друга, оба смущённые будто подростки. Что, блин, мы только что видели! И почему принц сгладывает, не отрывая взгляда от моих губ?!
– Как думаешь, что это было? – спрашиваю я шершавым голосом.
– Н-не знаю.
– Разве алтарь не должен показывать уже случившееся? Он как-то неправильно работает!
Джаред дёргает уголком рта, в его взгляде мелькает зверь, а его самого будто качает, от меня – ко мне. Взгляд горит лихорадкой. Он вдруг шагает ближе. Я испуганно вскидываюсь, глубоко вдыхаю мужской запах – морозная клюква, терпкий дым. Джаред выглядит необычно смущённым, а ещё каким-то отчаянным, будто его что-то мучает, грызёт изнутри.
“Хочу его коснуться”, – проносится в мыслях. Облизываю пересохшие губы.
Между нам звенит напряжением воздух, а сердца у обоих ускоряют бег, отдаваясь барабанами в висках.
– Джаред…
– Николь, я…
Но тут ветер доносит до нас тихий вздох, заставляя отпрянуть друг от друга, и повернуться к беседке.
Только теперь я замечаю, что за ажурным навесом кто-то есть…
Мы подходим ближе, обходя статуи воинов и заглядывая за деревянную ограду.
На широкой лавочке дремлет моя копия… и лежит она головой на коленях принца. Тот перебирает светлые волосы Николь с выражением глубокого умиротворения, будто на свете не существует ничего чудеснее этого момента. Моя копия довольно жмурится во сне, будто сытый зверёк, потом чуть откидывает голову, доверчиво подставляя шею. Принц, перебежав туда пальцами, рисует на коже сердечки и по-влюблённому глупо улыбается до ямочек. Надо признать, ему идёт быть счастливым…