В моей комнате все перевернули вверх дном. Матрас сбросили с кровати, платья вытащили из шкафа, на полу валялись разорванные фотографии родных. Я огляделась по сторонам в поисках заветной склянки. Она оказалась цела и невредима, незамеченная в углу под кроватью. Я пыталась не плакать, но слезы выступали сами собой. И дело не в том, что мне было страшно, хотя это действительно так. Просто было неприятно думать о том, что чужие незнакомые руки касались моих вещей, что они испортили их.
Все страшно устали, поэтому времени на уборку ушло очень много. Но в конце концов мы справились. Энн даже отыскала где-то липкую ленту, чтобы я смогла склеить фотографии. После этого я сразу же отослала девушек спать. Энн пыталась возражать, но я не стала ее слушать. Теперь, научившись командовать, я больше не боялась пускать этот навык в ход.
Оставшись в одиночестве, я расплакалась. Дал о себе знать пережитый страх.
Вытащив подаренные Максоном джинсы и единственную взятую из дома блузку, я надела их. Они давали хоть какое-то ощущение нормальности. На голове после всех ночных и утренних приключений творилось черт знает что, поэтому я просто убрала волосы в небрежный узел на затылке.
Затем разложила клочки фотографий на кровати, пытаясь сообразить, что с чем соединить. Это было все равно что пытаться рассортировать кусочки от четырех детских пазлов, ссыпанных в общую коробку. Я успела сложить всего одну карточку, когда в дверь постучали.
«Максон, – подумала я. – Пожалуйста, пусть это будет Максон».
С надеждой распахнула дверь.
– Привет, милая.
На пороге стояла Сильвия. На ее лице застыла гримаса, которую я истолковала как сочувственную. Она протиснулась мимо меня в комнату, потом обернулась и окинула взглядом мой наряд.
– Ох, только не говори, что ты уезжаешь, – взмолилась она. – Честное слово, это был сущий пустяк. – Сильвия пренебрежительно взмахнула рукой.
Я не назвала бы все произошедшее пустяком. Неужели она заметила, что я плакала?
– Нет. Я никуда не еду, – сказала я, заправляя за ухо прядь волос. – А что, кто-то собрался домой?
– Да, пока трое, – вздохнула Сильвия. – А Максон, добрая душа, велел отпустить всех, кто захочет уехать. Они сейчас собираются. Странно, он как знал, что они этого захотят. Но на твоем месте я бы дважды подумала, прежде чем сбегать из-за какой-то ерунды. – Сильвия прошлась по комнате, оглядывая обстановку.
Ерунда?! Да что такое с этой женщиной?
– Ничего не пропало? – спросила она небрежно.
– О нет, мэм. Перевернуто все вверх дном, но, насколько я могу судить, ничего не украдено.
– Замечательно. – Она подошла ко мне и протянула крохотный переносной телефон. – Самая надежная линия во дворце. Позвони родным и скажи, что с тобой все в порядке. Только недолго. Мне еще много кого нужно обойти.
Я с любопытством осмотрела крошечную вещичку. Никогда еще не приходилось держать в руках настоящий переносной телефон. Я видела подобные у Двоек и Троек, но никогда не думала, что самой когда-нибудь доведется таким воспользоваться. От радости задрожали руки. Я услышу голоса моих родных!
Быстро набрала номер. После всего пережитого я могла по-настоящему улыбаться! Мама сняла трубку на третьем гудке.
– Слушаю.
– Мама!
– Америка! Это ты? С тобой все в порядке? Нам позвонил кто-то из дворцовой охраны, предупредил, что, возможно, с тобой несколько дней не будет связи, а потом мы узнали, что эти проклятые повстанцы прорвались во дворец. Мы так за тебя боялись! – Она расплакалась.
– Мама, не волнуйся. Я в безопасности.
Я покосилась на Сильвию. Вид у нее был скучающий.
– Погоди секунду.
В трубке что-то зашебуршало.
– Америка! – раздался хриплый от слез голос Мэй. Я могла лишь представлять, что они пережили за этот день.
– Мэй! Ох, Мэй, я так по тебе соскучилась!
Снова я почувствовала, как к глазам подступили слезы.
– Я боялась, тебя уже нет в живых! Америка, я люблю тебя! Обещай, что ты не погибнешь! – прорыдала она в трубку.
– Клянусь. – Я невольно улыбнулась такому обещанию.
– Ты приедешь домой? Тебя не отпустят? Я не хочу, чтобы ты там оставалась! – Голос у Мэй был почти умоляющий.
– Приехать домой? – переспросила я.
Меня раздирали противоречивые эмоции. Я скучала по родным и устала бояться повстанцев. Я все больше и больше запутывалась в своих чувствах к Аспену и к Максону и окончательно перестала понимать, как мне быть. Отправиться домой было бы самым простым выходом. И все-таки…
– Нет, Мэй, я не могу вернуться. Я должна остаться здесь.
– Зачем? – простонала Мэй.
– Затем, – ответила я просто.
– Зачем затем?
– Затем, что так нужно.
Мэй на мгновение умолкла, соображая.
– Ты влюблена в Максона?
Вот теперь я слышала ту взбалмошную Мэй, к которой привыкла. У меня отлегло от сердца.
– Э-э… По этому поводу ничего сказать не могу, но…
– Америка! Ты влюблена в Максона! Обалдеть!
Я услышала приглушенное папино «Что?», а следом за ним мамино «Ура! Ура! Ура!».
– Мэй, я не говорила, что…
– Я так и знала!
Мэй ничего не слушала и только смеялась. Все страхи потерять меня разом забылись.
– Мэй, мне пора. Телефон нужен другим. Я просто хотела сообщить, что со мной все в порядке. Напишу, как только смогу. Обещаю.
– Хорошо-хорошо. Расскажи мне все про Максона! И пришли еще чего-нибудь вкусненького! Я люблю тебя! – протараторила она в трубку.
– Я тоже вас всех люблю. Целую.
Я нажала кнопку отбоя, пока она не попросила еще чего-нибудь. Впрочем, не успел ее голос затихнуть, как я почувствовала, что скучаю по ней еще сильнее, чем прежде.
Сильвия времени терять не стала. Она забрала телефон и двинулась к выходу.
– Вот молодчина, – сказала она, задержавшись на пороге, и скрылась в коридоре.
Молодчиной я себя определенно не чувствовала. Для этого мне нужно было сначала разобраться, что делать с Максоном и с Аспеном.
Глава 24
Не прошло и нескольких часов, как Эми, Фиона и Таллула уехали. Не знаю, была ли причиной такой скорости расторопность Сильвии или нервы самих девушек. Наша численность сократилась до девятнадцати человек, и внезапно показалось, что события развиваются слишком быстро. Впрочем, я и предположить не могла, насколько стремительней они будут нестись дальше.
После воскресной атаки, уже в понедельник, жизнь возвратилась в привычную колею. Завтрак был, как всегда, восхитителен, и я задалась вопросом, настанет ли время, когда я начну относиться ко всем этим деликатесам как к чему-то обыденному.
– Крисс, разве это не божественно? – спросила я, откусив кусочек неизвестного мне плода в форме звездочки. Впервые я увидела его только во дворце.
Крисс согласно кивнула, потому что рот у нее был занят. Меня переполняло теплое ощущение братства. После того как мы вместе пережили крупную атаку повстанцев, казалось, что тонкие ниточки между нами превратились в нечто нерушимое. Сидевшая рядом с Крисс Эмили передала мне мед. Тайни с восхищением во взгляде спросила, откуда у меня цепочка с птицей. Атмосфера, царившая за столом, очень походила на атмосферу наших семейных обедов несколько лет назад, еще до того, как Кота превратился в придурка, а Кенна вышла замуж: веселая, кипучая, радостная.
Я вдруг поняла, что буду и дальше поддерживать связь с этими девушками, точно так же, как королева Эмберли, по словам Максона, до сих пор поддерживает контакт со своими подругами по Отбору. Захочу знать, за кого они выйдут замуж, и буду посылать им открытки на Рождество. И через двадцать с лишним лет, если у Максона будет сын, я позвоню им, чтобы узнать, за кого они болеют в новом Отборе. Мы будем вспоминать все, через что прошли, со смехом, как будто это было приключение, а не соревнование.
Как ни странно, единственным, кого общая атмосфера веселья никак не захватила, был Максон. Он не притронулся к еде и сидел молча, с сосредоточенным видом оглядывая ряды девушек. Время от времени его взгляд застывал, как будто принц вел какой-то внутренний спор с самим собой, а потом двигался дальше.
Добравшись до нашего ряда, Максон перехватил мой взгляд, устремленный на него, и слабо улыбнулся. Кроме короткого обмена репликами вчера в убежище, со времени нашей ссоры мы не разговаривали, а мне нужно было многое ему сказать. На этот раз инициатором должна стать я. С выражением, недвусмысленно говорившим, что это просьба, а не требование, я потянула себя за ухо. Вид у него остался такой же отстраненный, однако он ответил на мой знак тем же.
Я с облегчением вздохнула и тут же покосилась на двери. Как и подозревала, за мной следила еще одна пара глаз. Я заметила Аспена на входе, но постаралась не встречаться с ним взглядом. Наверное, невозможно совсем игнорировать человека, которого ты так сильно любишь.
Максон поднялся. От этого неожиданного движения стул под ним скрипнул, обеспечив принцу всеобщее внимание. Когда все взоры устремились на него, мне показалось, будто больше всего ему сейчас хотелось сесть обратно незамеченным. Но это было уже невозможно, и он заговорил.
– Дамы, – с легким поклоном начал принц Максон. Далось ему это явно мучительно. – Боюсь, после вчерашнего нападения я вынужден серьезно пересмотреть процедуру Отбора. Как вам всем известно, вчера три девушки попросили разрешения уехать, и я согласился. Не хочу никого держать против воли. Более того, я не чувствую себя вправе держать ни одну из вас здесь, где вы постоянно подвергаетесь опасности новых нападений, будучи убежденным, что у меня с вами нет никакого будущего.
На лицах девушек недоумение начало сменяться обреченным пониманием.
– Он же не собирается… – начала шепотом Тайни.
– Собирается, собирается, – отозвалась я.
– Я обсудил вопрос с семьей и несколькими доверенными советниками и решил сузить Отбор до Элиты. Однако вместо десяти я отправляю домой всех, кроме шестерых, – сухим тоном сообщил Максон.