Отбор. Помощница кронпринца
Глава 1. Потерянная репутация
Оранжевый — цвет страсти.
Именно таинственный огонь этого цвета догорал на свече на моём подоконнике, демонстрируя каждому, что происходящее здесь — добровольно. Я купила свечу со специальным фитилём на рынке вчера, сгорая от смущения и прячась под капюшоном. Хотя хваткая продавщица, наверное, сразу поняла, что к ней пришла аристократка — по ухоженным ручкам с красивыми перстнями.
— Какой позор… — маменька плакала у самой двери, не в силах сдержать эмоций. — Твоя репутация, Мио…
Я и сама сгорала от стыда — что тут скажешь? Быть застигнутой не только собственной матерью, но и матерью моего жениха, прекрасной и пугающей Геленой де Рокфельт, которую я отчаянно пыталась впечатлить все последние годы.
Да уж, впечатлила — этого у меня уже не отнять.
— Как это понимать, миледи Валаре? Вы вообще осознаёте своё место, свои обязанности не только перед собственной семьёй, но и перед нами? Мы приблизили вас к семье Его Величества…
— Извините… извините, пожалуйста, Ваше Сиятельство, — бесконечно извинялась маменька перед родственницей самого короля.
А я бросила на Леонарда ожидающий взгляд.
Ну же… Скажи хоть что-нибудь?
Но Леонард даже не смотрел на меня, торопливо натягивая расшитую рубашку и богатый камзол, скрывая под ним следы моих поцелуев.
И это его равнодушие ранило меня сильнее всего — он никогда не игнорировал меня так.
Это ведь он умолял меня купить свечу с оранжевым пламенем, жалуясь на мою стеснительность и незнание. Сам он расставлял множество таких свечей! Это ведь он первым разделил со мной полусырое мясо, признаваясь, что хочет меня — не только с уважением, доверием и интересом, но и на зверином уровне.
— Какое бесстыдство! В какой деревне вы росли, если позволяете себе подобное? Что с вашим воспитанием?
Я наконец решилась поднять глаза на свою будущую свекровь — и поразилась тому, какое презрение горело на её лице.
Прекрасная, золотоволосая графиня Гелена де Рокфельт заслоняла весь проход, и даже миниатюрную фигуру моей маменьки за ней почти не было видно. Рядом с ней стояла их экономка — имени которой я совершенно не помнила — и, по правде говоря, не понимала, с какой стати она считает, что имеет право открыв рот пялиться на обнажённую аристократку.
На меня.
— Леонард упрашивал меня об этом целый год, но вы обвиняете только меня… — произнесла я дрожащим голосом, не понимая, почему ему не задают ни единого вопроса.
В конце концов, постель мы делили вдвоём.
— Это мужская натура, и тем более — наша звериная натура! Ваша обязанность — хранить добродетель, но Леонард — охотник, полностью пробуждённый лев! Нужно ли мне напомнить, что ваш зверь всё ещё не проснулся, миледи Валаре?!
Не следовало мне сердить будущую свекровь, и слава богам, маменька была здесь — взяла на себя часть её гнева, тут же уверяя графиню, что мой зверь непременно проснётся, что такое случается у женщин нередко.
А Леонард, мой красавец жених, всё так же стоял в комнате, ни слова не говоря. Даже не глядя на меня. Будто то, что меня отчитывали при их экономке, при наших собственных слугах — совершенно нормально.
— Мы обручены уже два года, Мио, все и так считают нас мужем и женой. Я — мужчина, лев, и у меня есть потребности. Я не хочу изменять тебе, любимая, только ты — в моих мечтах. Но я могу и не выдержать…
Я резко тряхнула головой, прогоняя воспоминания о его ласковом шепоте, о сильных, широких ладонях, что скользили по моим бёдрам — там, где до него меня никто и никогда не касался.
— Ты так прекрасна, Мио. Каждый мужчина при дворе завидует мне, когда видит тебя рядом со мной. Нет во всей Левардии женщины прекраснее.
Нет! Нужно перестать думать об этом.
— Немедленно спускайтесь вниз, бесстыдница! Вашу оранжевую свечу, наверняка, видела вся столица! Мы, конечно, будем всё отрицать, но вам не избавиться от репутации распущенной девицы и шлюхи!
Мама громко вскрикнула, прижав руки к губам, а я вся залилась краской, ощущая мерзкое, сосущее чувство где-то внутри. Кровь хлынула к голове так сильно, что я больше не слышала, о чём они говорят.
Моя будущая свекровь только что назвала меня шлюхой. И никто, ни один человек в этой комнате, включая моего жениха, не сказал и слова в мою защиту.
Где-то за спиной маменьки появилась и сестрёнка моего доблестного жениха, и на её лице ясно читались живое любопытство и ехидство.
Ещё бы — такое развлечение для подростка.
— Спускайся вниз, Мио, — тихо прошептала маменька, пропуская вперёд Леонарда и осторожно закрывая за собой дверь.
А я без сил упала на кровать, сотрясаясь от рыданий. Я ведь знала, чувствовала, что не стоило ставить свечу, но Леонард сказал, что не прикоснётся ко мне без неё, и что больше уже не может без женщины. «Время Зова», первый период его полной силы, должен был наступить уже совсем скоро, и я знала, как штормит оборотней в эти дни. И, если честно, не хотела, чтобы он сорвался с кем-то другим.
Но я ведь воспользовалась магией, чтобы скрыть свечу почти сразу — так почему же она не сработала?! И как теперь жить с такой репутацией?
Спокойствие, Мио, спокойствие. Ты что-нибудь придумаешь. Не зря же ты была лучшей на своём потоке в Соронской Академии Магии.
Нельзя больше позволять будущей свекрови унижать меня — тем более при слугах и родственниках. В конце концов, пусть у нас и не было столь сильных связей, как у де Рокфельтов, но мы были далеко не последней семьёй в Левардии. Я была благородной, хорошо обученной магичкой, оборотнем, и пусть в нашей семье не было титула — мы более чем подходили для союза с их родом.
Кроме того, Леонард любил меня — он повторял это снова и снова, и я верила ему. Как можно было не верить этим светящимся глазам, полным обожания и страсти?
Нашей помолвке уже два года, и свадьба ожидалась совсем скоро, тогда, когда у меня начнётся пробуждение. Поэтому нужно держать голову высоко и просто пережить этот неприятный разговор внизу.
И жить дальше, как жила, потому что в страсти двух любящих, обручённых людей нет ничего постыдного. Такое случалось и раньше, и пусть со скандалом — но благородный мужчина всегда женился на той, кого обесчестил.
И мы скоро поженимся. Ничего не изменилось.
...
«Любимый, мы не виделись уже больше месяца. Пожалуйста, скажи, всё ли с тобой в порядке? Удастся ли нам встретиться на балу в честь первого дня весны? Маменька колеблется, стоит ли нам появляться в столице, но я заверила её, что все и так знают: мы обручены. Конечно, будут коситься, но подобное случается со многими, а в столице, как ты сам говорил, такое давно стало обыденностью.
Как твоё плечо? Да, у тебя отличная регенерация, но я до сих пор содрогаюсь при воспоминании об укусе, полученном в драке с лордом Тейном. Я знаю, что вы друзья, но надеюсь, ты покусал его не хуже!
Что касается постоянно обваливающегося крыла — прошу, подожди до нашей свадьбы. Я непременно найду причину происходящего. Это может быть связано с почвой или подземными провалами, а может, ваши строители попросту дурят вас. Когда ты станешь моим мужем и господином, я смогу свободно творить магию под твоей ответственностью.
С этим письмом я отправляю подарок тебе и Её Сиятельству. Передай графине знаки уважения от меня и от маменьки, а также уверения в нашей преданности.
Всегда твоя, Мио Валаре».
...
Ничего не изменилось?
Какой я была наивной!
Леонард с того самого дня поменялся до неузнаваемости — прекратились регулярные визиты в наш посёлок, исчезли подарки. Но хуже всего оказалось то, что перестали приходить его письма. В какой-то момент я даже сумела убедить себя, что у Центральной Левардской Почты возникли неполадки — отправилась в отделение и потребовала объяснений.
Но, увы, никаких сбоев в работе службы не выявили. Ни задержек с обработкой, ни неисправностей в артефактах переноса — ничего. Леонард получал мои письма. Более того, я заплатила дополнительно за доставку в руки курьером, и меня заверили, что он принял и письмо, и подарки.
Тогда… что случилось? Он не хотел отвечать? Или же его ответы... кем-то уничтожались?
В последний раз, когда мы с ней виделись, графиня де Рокфельт отзывалась обо мне с неподдельным презрением — в тот день, когда Леонард лишил меня невинности.
— Бесстыдница... Как вы могли допустить подобное?
— Вся Левардия будет говорить об этом, неужели у вас нет ни капли самоконтроля? Так нестерпимо хотелось почесать ваше животное?
— Какое пятно на нашей репутации…
— Если бы Эларио не находился в отъезде, он бы никогда не позволил такому браку... — на этих словах графиня осеклась, перехватив удивлённый и настороженный взгляд моего брата, который до того момента не обращал внимания на постоянные оскорбления.
Я бы с радостью прервала её, если бы могла, но в тот момент обнаружила, что мне действительно нехорошо. Маменька неотрывно следила за мной, словно ожидая возражений или попытки вступить в спор, но у меня не хватило сил. Я сидела тихо вместе с остальными, мучаясь от боли и слабости, почти не различая чужие голоса — в отличие от де Рокфельтов, мой зверь ещё не пробудился, и я не обладала их ускоренной регенерацией после столь тяжёлой ночи.
А что, если это графиня перехватывает и уничтожает письма Леонарда? Возможно, вовсе не со зла, а потому что поняла, к чему приводит наша переписка — мы не умеем сдерживать свои чувства.
Вдруг это проверка моей любви?
Слова мамы эхом всплыли в моём сознании:
— Настоящую женщину всегда можно распознать по её отношению к своему мужчине. Готова ли она на всё ради него? Сумеет ли защитить его перед всем миром? Способна ли сражаться рядом с ним плечом к плечу? Готова ли быть рядом и в богатстве, и в бедности, в болезни и в здравии?