А если это не блестящее заблуждение? Если предложенная ТВ окажется безупречной? Глядя, как она читает изощренные уравнения У, словно художественную книгу, я представлял, что ТВ – ее или не ее – уже принята, и Мосала терпеливо просчитывает следствия теории во всех масштабах, на всех уровнях сложности, для всех энергий, чтобы по мере сил связать Вселенную в единое целое.
Зал постепенно наполнялся. Когда У поднялась на сцену, Мосала как раз дочитала статью. Я прошептал:
– Каков приговор?
Мосала задумалась.
– По-моему, она в основном права. Она не вполне доказала то, что хотела доказать, – пока еще. Но я почти уверена, что она на верном пути.
– Вас это не пугает? – удивился я.
Она подняла палец к губам.
– Потерпите. Давайте послушаем.
Элен У живет в Малайзии, но вот уже тридцать лет работает в Бомбейском университете. У нее множество статей в соавторстве, в том числе две с Буццо и одна с Мосалой, однако почему-то она гораздо менее известна. Вероятно, у нее есть и воображение Буццо, и строгость Мосалы, но, видимо, она не так смело раздвигает рамки (которые видны уже задним числом), не умеет отыскать задачу, которая даст впечатляющее общее решение.
Из лекции я не понял почти ничего, хотя записывал каждое слово, каждый график. Мысли мои занимало другое: как проще объяснить зрителям суть? Может быть, с помощью интерактивного диалога?
Загадайте любое число от десяти до тысячи. Не говорите его мне.
[Загадывается… 575]
Сложите цифры.
[17]
Сложите снова.
[8]
Прибавьте 3.
[11]
Вычтите из задуманного числа.
[564]
Сложите цифры.
[15]
Разделите на 9 и возьмите остаток.
[6]
Возведите в квадрат.
[36]
Прибавьте 6.
[42]
У вас получилось… 42?
[Да!]
Теперь попробуйте снова…
Окончательный результат неизбежно окажется тем же самым: весь ход вычислений в этом дешевом фокусе – лишь затянутый способ сообщить, что X минус X равняется нулю.
У доказывала, что весь подход Мосалы к ТВ строится на том же: математика в конце концов себя перечеркивает. На другом уровне и гораздо менее очевидным способом – но, как ни крути, тавтология остается тавтологией.
У говорила тихо, на экране за ее спиной проплывали уравнения. Чтобы закоротить работу Мосалы саму на себя, ей пришлось доказать с десяток новых, чисто математических теорем – достаточно сложных и полезных независимо от того, достигнута ли цель. (Это не мое невежественное мнение; я просмотрел отзывы на ее последние работы.)
Меня это изумляло: неужели можно так сложно и красиво доказывать, что X минус X равняется нулю. Как будто причудливо скрученная веревка, сотни тысяч раз пересекающая сама себя, оказывается незавязанной и распускается, стоит осторожно дернуть за конец. Может быть, такая метафора еще лучше для интерактивной версии – зритель в силовой перчатке сможет сам потянуть и убедиться, что «узел» – всего лишь замаскированная петля.
Впрочем, нельзя просто уцепиться за два тензорных уравнения Мосалы и дернуть, чтобы узнать, как они соединены. Надо распутывать ложный узел мысленным взором (с помощью программы, но и она не всесильна). Всегда возможны ошибки. Все решают мелочи.
У закончила, было предложено задавать вопросы. Слушатели сидели тихо, кое-кто робко попросил пояснить частности, никто не высказал одобрения или неприятия.
Я повернулся к Мосале.
– Вы по-прежнему думаете, что она на верном пути?
Мосала замялась.
– Да.
Аудитория начала пустеть. Уголком глаза я видел, как многие, проходя мимо Мосалы, задерживают на ней взгляд. Все было очень прилично – никаких восторженных подростков, просящих автографы, – но на многих лицах читалось почтительное восхищение. Я приметил несколько фанатов из тех, что заметно поддерживали Мосалу на пресс-конференции, однако нигде не видел Кувале. Так тревожиться о Мосале и не крутиться рядом – странное поведение.
Я спросил:
– Что это значит для вашей ТВ? Если У права?
Мосала улыбнулась.
– Возможно, это укрепляет мою позицию.
– Почему? Я не понимаю.
Она взглянула на ноутпад.
– Долго объяснять. Может, перенесем разговор на завтра?
То есть на среду после обеда, до нашего первого интервью.
– Конечно.
Мы вышли вместе. Мосала явно куда-то спешила; сейчас или никогда. Я сказал:
– Меня кое-что просили вам передать. Не знаю, важно ли это…
Мосала сказала рассеянно:
– Давайте.
– В аэропорту ко мне подошел некто Акили Кувале. – Она никак не отреагировала на имя, и я продолжил: – Из ортодоксальных антропокосмологов.
Мосала тихо застонала, прикрыла глаза и остановилась. Потом повернулась ко мне.
– Давайте проясним раз и навсегда. Если вы хоть раз обмолвитесь об антропокосмологах в своем фильме…
Я торопливо перебил:
– Не имею такого желания.
Она взглянула сердито и недоверчиво.
Я прибавил:
– Думаете, они позволили бы мне, даже если б я и хотел?
Она не смягчилась.
– Не знаю, как они поступят. Чего хотел от вас этот человек, если не рекламы своих безумных измышлений?
Я сказал осторожно:
– Кувале считает, что вам грозит какая-то опасность.
Подумал, не затронуть ли вопрос об эмиграции в Безгосударство, но побоялся: Мосала и без того готова была взорваться.
Она ответила едко:
– Ну что после этого говорить об антропокосмологах? Трогательная забота, конечно, но ведь мне же ничто не грозит? – Она махнула в сторону пустой аудитории, словно показывая, что там не прячутся убийцы. – Так что пусть расслабятся, и выбросьте их из головы, тогда мы оба сможем заняться своим делом. Ладно?
Я тупо кивнул. Она зашагала прочь; я нагнал ее:
– Послушайте. Я их не искал. Ко мне еще в аэропорту подходит незнакомое лицо и начинает делать загадочные намеки на какую-то якобы грозящую вам опасность. Я счел, что вы вправе об этом узнать, вот и все. Я не догадывался, что вы терпеть не можете именно этот культ. И если вся эта тему табу – отлично. Я больше никогда о них с вами не заговорю.
Мосала остановилась, лицо ее разгладилось.
– Прошу прощения, я совершенно не собиралась устраивать вам взбучку. Но если б вы знали, что за злокачественный вздор… – Она не закончила фразу, – Ладно, не обращайте внимания. Вы сказали, разговор закрыт? Вас они не интересуют? – Она ласково улыбнулась, – Значит, и спорить не о чем? Тогда – до завтра после обеда. Мы сможем наконец-то поговорить о существенном. Очень на это надеюсь.
Я проводил ее взглядом, потом вернулся в пустой зал, сел в первом ряду и задумался. С чего я взял, что смогу «объяснить» Вайолет Мосалу миру? Я не знал, что думает любимая женщина, живя с ней бок о бок, как же мне разобраться с этой нервной, молниеносной незнакомкой, чья жизнь вращается вокруг математики, которую я едва понимаю?
Ноутпад настойчиво запищал. Я вынул его из кармана. Гермес счел, что лекция закончилась и можно подавать звуковые сигналы. Мне пришло послание от Индрани Ли.
«Эндрю, вы вряд ли способны оценить, какое это событие, но люди, о которых мы говорили вчера вечером, согласились с вами побеседовать. Разумеется, не для печати. Улица Хомского, 27. Сегодня в девять».
Я схватился за живот, чтобы не рассмеяться.
– Я не пойду. Не рискну. А что, если Мосала узнает? Мне любопытно, но игра не стоит свеч.
Через несколько секунд Гермес спросил:
– Это ответ отправителю?
Я покачал головой.
– Нет. Это даже не правда.
До дома, который назвала Ли, пришлось немного пройти от северо-восточной трамвайной линии. Квартал напомнил мне сиднейские зажиточные предместья, хотя здесь совсем не было зелени – ни кустика, ни травинки, только большие мощеные дворы да пошловатые скульптуры. Не видел я и электрических оград. Холодало – уже сказывалась осень. Коралловое основание Безгосударства наводит на ложные ассоциации; природные родичи его полипов не выжили бы так далеко от тропиков.
Я подумал: Сара Найт общалась с антропокосмологами, но Мосала об этом не знает. Она не стала бы так восторгаться Сарой, если бы прослышала, что у той какие-то дела с Кувале. Можно предположить, что, готовя «Поддерживая небо», Сара вышла на АК и отчасти поэтому так добивалась права делать «Вайолет Мосалу». Возможно, теперь антропокосмологи готовы предложить мне ту же сделку: «Помогите нам следить за Мосалой, а мы позволим вам сделать эксклюзивный репортаж. Первый рассказ о самом засекреченном культе на планете».
Но почему они считают, что должны защищать Мосалу? Кто в их мировоззрении специалисты по ТВ? Чтимые гуру? Святые чудаки не от мира сего, которых должен защищать от врагов штат преданных последователей? Обожествлять физиков оригинальнее, чем обожествлять невежество… однако понятно, отчего Мосала встает на дыбы. Слышать, что ты – драгоценный (и при этом наивный и беспомощный) проводник мистических озарений, еще противнее, чем когда тебе советуют смириться или вылечиться.
Дом номер двадцать семь оказался одноэтажным, выстроенным из серебристо-серого гранитоподобного рифового известняка, большим, спален на четыре-пять, но с одним входом. Очень разумно для конспираторов – поселиться на окраине, а не в кишащей журналистами гостинице. Из окон, установленных на полупрозрачностъ, струился гостеприимный желтый свет. Я прошел в незапертые ворота, через двор, собрался с духом и позвонил. Если «Мистическое возрождение» рядится в клоунские костюмы и вещает на весь мир о «питательности воображаемых историй», то к встрече с культом, который отправляет свои ритуалы за закрытыми дверьми, я еще не очень готов.
Ноутпад жалобно пискнул, словно игрушка, в которую всадили нож. Я вынул его из кармана: экран был пуст. Я впервые видел его таким. Дверь открылась, хорошо одетая женщина с улыбкой протянула руку.
– Я – Аманда Конрой.
Я ответил на рукопожатие, продолжая стискивать ноутпад. Она взглянула на мертвую машину.