Холли сбавила шаг, давая себя догнать. Одеяние было чуть длинновато Аманде — она придерживала складки ткани в руках и походила на красующуюся перед зеркалом девочку. От воспоминаний о счастливом детстве Холли сделалось грустно.
— Меня послали за тобой, — вместо приветствия сказала сестра. — Все почти готово к ритуалу, который укрепит наши силы.
Холли поняла: «Они знают, что мы уезжаем».
Компания провела здесь всего сутки, приходя в себя после битвы с Майклом и долгого перелета, но свободное время уже вышло.
— Томми с Сильваной уже там, — продолжила Аманда и добавила с ухмылкой: — Кари сказала, что участвовать не будет, а попросит верховную жрицу отправить ее в аэропорт.
— Минус один в команде, — подытожила Холли и почувствовала, что слова даются ей с трудом.
Трижды прозвучал мелодичный гонг.
— Ну что же, пойдем, — сказала она.
Девушки зашагали рядом мимо живой изгороди по извилистой тропинке, которая вывела их к храму Луны.
Вход представлял собой массивную каменную арку, все здание венчал купол, похожий на половинку грейпфрута. По обе стороны от двери росли великолепные платаны, какие встречаются во Франции повсюду, а перед каждым деревом стояли огромные статуи белого мрамора — такие же, как и внутри храма. Каждая — Астарта, Диана, Иезавель, Дева Мария, мать Тереза — являла собой одно из воплощений Богини.
Аманда замерла, положила руку сестре на предплечье и шепнула: «Гляди!»
Статуя Богини в образе Гекаты плакала. По каменному лицу струйкой текли слезы.
У Холли перехватило дыхание. Ощутив внезапный порыв, она медленно опустилась на колени и склонила голову. Аманда с нежностью посмотрела на сестру. Холли заговорила про себя: «Она думает, что я молю тебя о прощении, о богиня Геката. Но ведь я лишь выполняла твое желание. Я не стану верить в то, что одна отвечаю за смерть нашего спутника».
Статуя перестала плакать.
Холли не поняла смысла ответа, сообразила только, что ее мольба услышана.
— Холли… — прошептала Аманда, глядя на изваяние. Она помогла сестре подняться и добавила: — Прости… Я так грубо с тобой обращалась.
Холли тоже сожалела, но совсем о другом; извинения Аманды ничего для нее не значили, разве только лишний раз подтверждали неспособность сестры возглавить ковен.
«Я стала совсем иной, сделалась жестче, когда принесла в жертву Гекату. А после смерти Кьялиша сердце мое затвердело. Пускай. Если такой мне надо стать, чтобы братья и сестры по ковену не погибли и чтобы спасти Жеро, — я согласна».
Они вместе вошли в храм, пересекли фойе, постояли в лунном свете у алебастровых колонн ротонды, шагнули внутрь главного помещения через вторую арку, поменьше первой, — и отпрянули.
В зале расположились сотни две женщин в белых одеждах. Одни изящно полулежали на атласных подушках, другие восседали по краям бассейнов, в которых плавали бутоны роз и лилий. Нигде не было ни одного стула или скамьи. Жрицы постоянно и непринужденно переходили с одного места на другое.
«Будто кошки», — подумала Холли.
Посреди зала, под вторым, невидимым снаружи, куполом храма, находился большой каменный стол. Рядом, приветственно раскрыв руки навстречу Холли и Аманде, стояла верховная жрица. На ней был увенчанный лунным серпом серебряный головной убор, который сверкал бриллиантами. Щеки и тыльную сторону ладоней женщины украшали выведенные хной изображения полумесяца.
— Добро пожаловать, Каоры. Приветствуем вас.
Аманда бросила на сестру быстрый взгляд и шепотом спросила:
— Почему они называют по древней фамилии?
«Потому что в мире магии наше имя — не Катерсы или Андерсоны, — хотела ответить Холли, но промолчала. — Мы и есть род Каор. Как знать — ведь, кроме тебя, Николь, и меня, больше никого не осталось».
— Добро пожаловать, Каоры, — зазвучало со всех сторон.
— Круг, подойдите ближе, — мелодично проговорила жрица.
От статуи Богини шагнули Томми с Сильваной. Как и все здесь, они были одеты в белое, выделялись лишь темные распущенные волосы девушки. Томми — единственный мужчина в храме — выглядел в торжественном наряде нелепо, но храбрился и смотрел с улыбкой.
Холли с Амандой подчинились приказу.
Жрица, по-прежнему стоя с распростертыми руками, начала медленно поворачиваться.
— Мы собрались здесь, сестры, чтобы укрепить и защитить наш дочерний ковен, прежде чем он покинет эти стены.
Холли не смогла сдержать презрения: вздернула нос, нахмурилась и возмущенно подумала: «Что это еще за дочерний ковен? Мы — сами по себе, мы ни от кого не зависим. И не просили, чтобы нам оказывали покровительство».
Отовсюду в знак согласия со словами старейшины донесся шепот:
— Благословенны будьте.
Жрица сделала Кругу знак опуститься на колени. Холли напряженно думала о том, что будет дальше.
Рядом с женщиной возникла юная девушка азиатской внешности — она принесла алебастровую чашу, от которой исходил аромат лаванды.
— Совершим помазание, — напевно сказала жрица, окунула кончики пальцев в жидкость и подняла руку кверху; пахучее масло закапало на пол.
Первой она подошла к Сильване.
— Богиня, защити глаза этой девушки, — проговорила женщина и тронула ее закрытые веки. — Богиня, защити эти губы, — и коснулась рта. — Защити это сердце.
Ритуал шел своим чередом.
Холли думала о своем.
«Мне здесь не место. Материнский ковен слишком далек от реальности, он давно устарел. Мне нужны люди посильнее. Такие, чтобы без сомнений использовали жесткую магию против Деверо и Верховного ковена».
Ей представились женщины более жесткие и суровые, чем эти — нежные и встревоженные.
«Амазонки. — Она вообразила себя одной из них — верхом на призрачном коне, ведущей в бой армию призраков там, у залива Эллиот. — Надо найти других женщин… поправка: людей, у которых кишка не тонка, чтобы вот так сражаться».
— …и помоги им разыскать и спасти третью Даму Лилий из когтей наших врагов…
«Какую Даму Лилий?»
— Благословенна будь, — проговорили воодушевленные искренней молитвой все, кто был рядом.
— И пусть, когда они покинут эти стены, чтобы спасти свою сестру-ведьму Николь Андерсон…
— Нет!
Холли встала с колен так резко, что девушка, которая держала чашу, испуганно отскочила и плеснула маслом себе на рукав.
В зале ахнули.
Аманда негромко одернула сестру:
— Ты что?
— Не беспокойся, мы отправимся за Николь. Но сначала…
— Нет, — отрезала Аманда, тоже встала и обратилась к жрице: — Вы знаете, что она задумала.
Та кивнула и сказала Холли:
— Николь — твоя родная кровь. Ты обязана.
— Никому я не обязана! — прорычала девушка.
Вдруг перед ней, словно по чьему-то приказу, возникло нечто вроде мерцающего поля. И люди, и предметы, будто стали излучать голубое свечение. Холли посмотрела на свои руки: те сияли.
— Изабо, — ошарашенно проговорила Аманда, глядя на нее.
Холли открыла рот, но услышала чужой голос:
— Alors[34], мы пришли к вам, чтобы набраться сил и смелости, но до чего же вы оказались слабы! Вот кто — и никто другой — спасет Материнский ковен и не даст Верховному ковену поработить человечество! А сделает она это с помощью вражьего отпрыска, Жеро Деверо!
Жрица встала перед ней, словно хотела закрыть собой всех, кто был в зале.
«Она боится нас!» — радостно подумала Холли.
— Изабо, — вмешалась Аманда негромко, но уверенно. — Я знаю, зачем он тебе нужен. Чтобы в него вселился твой муж — так же, как ты — в нее.
— Молчать! — воскликнула та и разразилась тирадой на средневековом французском — по крайней мере, так решила Холли, утратившая контроль над своим телом.
Тем временем Изабо заставила ее свести ладони вместе. Между пальцами возникла сфера голубой энергии, которая начала покалывать, щекотать и обжигать кожу. Руки медленно свернули ее в шар, и тот вспыхнул огнем.
Одни жрицы испуганно завопили, другие вжали головы в плечи — все, кроме одной, которая стояла чуть в стороне, скрыв лицо под капюшоном. Холли бросила на нее пристальный взгляд: было в той что-то, что… но быстро переключила внимание на остальных, которые побежали врассыпную. Ее развеселило выражение этих лиц — смесь страха и уважения. Даже верховная жрица отступила на несколько шагов.
«Я с тобой, госпожа Изабо», — беззвучно сказала Холли своей прародительнице.
«Ма brave[35], — так же мысленно ответила та. — Ты — прекрасная ведьма».
— Не смей нас принуждать! — крикнула девушка, наслаждаясь своим превосходством.
Кипя от радости, она грозно подняла руки над головой и нацелила шар на ближайшую статую Богини.
«Опять эта Геката!»
И вдруг, как тогда, в саду, каменная фигура заплакала.
Девушка мгновенно пришла в себя.
«Что я творю?»
«Давай же, давай!» — понукала Изабо. Но ее власть уже иссякла.
Сгорая от стыда, Холли опустила руки. Огненный шар исчез, а вместе с ним и Изабо. Их связь прервалась так же ясно, как если бы во время разговора по телефону кто-то неожиданно положил трубку.
В ужасе от того, что наговорила и наделала, Холли прижала к себе Аманду и зарыдала.
— Прости меня, прости!
— Все в порядке, — шептала та, утешая, но страх в ее голосе говорил о том, что это неправда.
Холли уткнулась в плечо сестры.
— Мы поедем за Николь. Мы спасем ее.
СЭР УИЛЬЯМ, ДЖЕЙМС И НИКОЛЬ
Резиденция Верховного ковена, ноябрь
Сэр Уильям с наслаждением и явной завистью смотрел, как Николь Андерсон безропотно — не обошлось без колдовства! — вкладывает свою руку в руку его сына. Колдун сам связал их веревкой, пропитанной травяным отваром, и сделал каждому по надрезу на ладони, смешивая кровь новобрачных.
«Джеймс разделит с ней ложе, заберет ее силу, потом заманит сюда остальных Катерсов, и на ближайший Йоль все три ведьмы отправятся на костер».