говорите. Объясняйте словами и снова слушайте и следите за лицом. Через несколько сеансов вы поймете, что зеркало вовсе неплохой и даже интересный собеседник. Пусть это вам покажется даже некой глупой игрой. Свое зеркальное «я» всегда есть о чем спросить, а оно худо-бедно даст ответ. Но ловите его на лжи и лицемерии.
Я понял, что могу обойтись без психологов. Но, между прочим, не забудьте спросить у зеркала, хотите ли вы бросить пить, и если «да», то – как это сделать, а если «нет», то – что вы ждете от дальнейшей вашей жизни. Последнее – самое главное.
Третий способ лечения. Групповая терапия. Она может проводиться под руководством психолога, но наибольшее распространение получили собрания анонимных алкоголиков (или, по аналогии, анонимных наркоманов, обжор, азартных игроков и пр.). Считается, что посещение сообществ АА (анонимных алкоголиков) эффективнее и предпочтительнее других видов лечения, в особенности в сочетании с другими видами терапии, хотя реальная статистическая разница составляет несколько процентов. Наверно, часть из читателей видела очень неплохой американский фильм «My name is Bill W.», посвященный жизни алкоголика Вильяма Вилсона, одного из двух отцов-основателей этого метода лечения. Кстати, Вилсон не был доктором, и когда был относительно трезв, занимался маркетингом. Я не собираюсь пересказывать содержание фильма или биографию Билла, а попытаюсь рассказать о впечатлении, сложившемся у меня от посещения собраний АА.
Во-первых, вы чувствуете себя легко. Буквально через несколько минут начинаете понимать, что можете говорить совершенно свободно и не стесняясь, потому что собеседники не только находятся в вашем же положении, но зачастую докатились еще и до худшего. Руководит собраниями спонтанно (или с помощью интриг) выделившийся лидер, нечто вроде гуру, который, как правило, не пьет дольше всех. У него есть один-два помощника-«любимчика», тоже долго непьющих. Впрочем, иерархия собрания ничем не отличается от стихийно складывающейся структуры любого человеческого сообщества: есть лидеры, есть ни то, ни се – большинство, и есть своего рода парии. Хотя у АА эти различия размыты и не сразу бросаются в глаза.
На собраниях АА, как правило, нескучно, потому люди раскрепощены, много шутят и не боятся выглядеть смешными. АА демократичны, в общество принимается любой человек, и разница в социальном положении и достатке в расчет не принимается. Следует, однако, отметить, что иногда случайным (или неслучайным) образом складываются группы, в которые собрались преимущественно люди, объединенные одной расой, национальностью, общностью языковых корней или чем-то другим, и если вы – не первое, не второе и не третье или -…надцатое, то будете чувствовать себя в них неуютно, хотя посещать их вам никто не запретит. Включая самих членов группы, которые, наоборот, будут с вами сама любезность. Но вы будете чувствовать себя гостем на чужом празднике.
Я не могу поклясться, что во всех сообществах АА все происходит одинаково. Но почти уверен, что сохраняется общий принцип. Я был в нескольких разных группах, и везде меня, склонного к одиночеству и не любящего стадность, раздражало одно и то же. Ритуальная часть. Попав к АА, вы через некоторое время начинаете понимать, что попали в своего рода церковь. В тех группах, в которых был я, все всегда начиналось и заканчивалось с молитвы: «Господи! Дай мне сил бороться с тем, что можно изменить, дай мужество принять неизбежное и дай мне мудрость отличить первое от последнего». Слова замечательные, но, когда их произносишь бессчетное количество раз, они почему-то теряют смысл.
Вторым столпом лечения АА является нечто вроде философского учения, которое называется «Двенадцать шагов». Это своего рода претензия на глубокую психологию и глубинный анализ мотиваций алкоголика. Если отвлечься от разных умных слов, смысл сводится к простой поговорке: «Всякий сверчок знай свой шесток». Алкоголикам стараются объяснить, что, правильно понимая свое место в жизни и взаимоотношения с остальным человечеством, они начинают верно оценивать реакцию окружающих на себя и, достигнув таким образом гармонии, преодолевают тягу к алкоголю.
Может, конечно, я что-то недопонял, а это немудрено, потому что на АА обрушивается каша из якобы многозначительных слов, которые можно трактовать на любой лад. Было бы желание. Мне это напомнило сказку про голого короля. В «Двенадцати шагах» люди видят «платье», которого на самом деле нет. Чем туманнее и многозначительнее звучит текст, тем меньше в нем реального смысла. Или, если хотите, он подобен фигуре (вазе) датчанина Эдгара Рубина, рисунок на которой совершенно обоснованно можно интерпретировать двояко. Я продолжаю утверждать, что для сложившегося алкоголика никакого значения не имеет то, что произошло в прошлом, которое изменить уже нельзя; на то, что думают о нем окружающие, ему наплевать; все «трагические обстоятельства», вынуждающие его, бедненького, прикладываться к бутылке, – лишь отговорки, прикрывающие простую истину. Нам, алкоголикам, нравится и хочется пить. Да, из-за алкоголизма и его последствий мы часто страдаем от тяжелейших угрызений совести и чаще других кончаем жизнь самоубийством. Но все это – с похмелья, которое само по себе лечится легко.
Так почему же АА популярны и даже чуть более, чем другие методы, эффективны?
Первое, АА – это времяпрепровождение. Причем, серьезное. Дисциплинированные алкоголики ходят на собрания, как на работу, иногда несколько раз в неделю. А поскольку между посещениями проходит не так уж много времени, полученной от АА поддержки в стремлении не пить хватает, чтобы оставаться «сухими» несколько дней или недель.
Второе. В основе эффекта АА, с моей точки зрения, лежит, если хотите, «энергетический вампиризм». Более сильные подпитываются за счет бед более слабых. Другими словами, не пьющие дольше и поэтому более благополучные члены обществ АА «заряжаются» от историй неофитов, только вступивших на путь отрезвления и часто еще находящимся в полном дерьме.
Третий фактор близок ко второму. Он включает в себя два компонента: театральный и конкурентный.
Неотъемлемая часть собраний АА – выступления его членов. Помните, у Булгакова сон председателя жилищного товарищества Никанора Ивановича Босого про театр, в котором надо было сдавать валюту? Так вот, у АА происходит нечто подобное. Члены общества время от времени встают и рассказывают, часто не чураясь малоаппетитных подробностей, «страшные» истории алкогольного прошлого, чередуя их рефреном: каким я был и каким стал, как бросил пить. Остальные аплодируют и сочувственно кивают. Я внимательно следил за реакцией окружающих и не мог отделаться от ощущения, что, сочувствие-то хотя отчасти и искреннее, но в удовольствии посмаковать рассказ никто себе тоже не отказывает. Это театральная часть. Отсюда вытекает и конкурентный момент. Сравнивая себя с другими, человек не может не отметить, что он в положении или в худшем, или в лучшем, чем выступающий, а следовательно, начинает стремиться или к достижению лучшего, или к сохранению того, что уже достиг. Важно то, что алкоголики конкурируют с себе подобными, то есть изгоями, а не с приводимыми семьей в пример друзьями детства или родственниками.
Другими словами, для меня и молитвы, и совместное стояние, взявшись за руки, и «Двенадцать шагов» – просто своего рода декорация на сцене. Толку о нее – чуть.
Напоследок должен сказать об АА следующее. Наиболее эффективны группы, где сложился постоянный костяк, а не те, где люди то и дело приходят и уходят. Но, к сожалению, устойчивые группы встречаются не всегда, и они не вечны. Они тоже проходят свою молодость, зрелость, старость и умирание. Так же, как и люди. Сделать с этим ничего нельзя. А поменять одну группу на другую не так просто. Это все равно, что перевести ребенка из одной школы в другую. Учат вроде одному и тому же, а учителя и дети разные. Поэтому алкоголик-абстинент, «привязанный» к определенной группе, в случае ее распада может оказаться «сиротой» и, не прижившись в других местах, запить.
Последний способ лечения – это сочетание в разных комбинациях любых из вышеназванных, хотя никакой убедительной литературы о том, что комбинированное лечение лучше взятого по отдельности, нет. Впрочем, несмотря на распространенность и актуальность проблемы, об алкоголизме на удивление мало серьезных исследований. И поэтому, основываясь на склонности человека верить, что две таблетки против болезни лучше, чем одна, большинство алкоголиков сочетают все возможные конвенциональные и неконвенциональные виды терапии. Но все с тем же успехом, не считая историй типа чудесного воскрешения Лазаря. Не забывайте также, что вне зависимости от обстоятельств треть алкоголиков все-таки не будет пить три года, а пятая часть – и до смерти.
Кстати, о неконвенциональных методах терапии. Со мной был забавный эпизод, когда ко мне за большие деньги и по большому блату привели какого-то якобы профессора, который творит чудеса, потому что умеет воздействовать прямиком на подсознание человека. И поскольку деньги были не мои, а родственников было жалко обижать, я согласился. Не хочу врать, но, помимо всего прочего, мне было интересно, как же этот разодетый хмырь собирается разговаривать с моим подсознанием. Мы остались с ним наедине. Он попросил меня встать неподвижно и закрыть глаза, а после этого начал свистеть. Самым натуральным образом свистеть. Безо всякой мелодии, но и не слишком противно. И так он просвистел минут тридцать. На этом сеанс закончился. Но «профессор» еще попросил меня полчасика полежать успокоиться. Хотя я вовсе не разнервничался. Но, наверно, он полагал, что моему подсознанию нужно прийти в себя после «разговора». Этим же вечером я напился вусмерть.
Для полноты опыта я согласился, чтобы мне посвистели еще один раз. На этом мое подсознание окончательно оглохло. Кстати, не подумайте, что я изначально был настроен против лечения и поэтому оно не подействовало. Наоборот, я никогда не лицемерил, когда говорил, что хочу бросить пить, пока по прошествии лет не понял, что этот ответ точен лишь частично. Но я всегда с открытой душой поддавался на все проводимые надо мной «опыты», если их цель была излечить меня от алкоголизма. Но, простите, свистеть мне и утверждать, что говоришь с подсознанием, – это уже слишком.