На минуту мы оба смолкаем, словно пытаясь разобрать те надписи на стекле, которые пишет нам дождь.
Глава 24
Лев
Не знаю, о чем думает помощница Пашки, возможно, мне только чудится легкая грусть в ее голосе.
Я же пытаюсь представить: ждала бы меня дома Настя, если бы не проблемы с ногой, и не могу. Клубы, танцы, ночная жизнь — это настолько большая ее составляющая, что без них она начнет, как и этот кактус, разбрасываться колючками.
— Вы заметили, — киваю на растение на столе, — что ваш первый питомец в коллекции активно лысеет?
— Его можно понять, — она окидывает сочувственным взглядом колючку. — У него сильный стресс: переезд, новая обстановка, внезапное знакомство с генеральным директором.
— Хорошо, что такая реакция на меня только у кактусов.
— Другие могут просто умело скрывать. Все же вы действительно производите сильное впечатление.
— И на вас?
— Особенно на меня, — соглашается, не моргнув глазом. — Остальные сотрудники уже разбежались, а я… Вот как дали задание — так без обеда над ним и сижу.
Если не врет, и в коридоре я слышал не пустые дифирамбы, наверняка постарается пристроить мне кого-нибудь уже к концу этой недели. А если ей еще и очень деньги нужны… Надо попросить бухгалтера ускорить аванс в этом месяце.
— Похвастаетесь успехами?
— Давайте я лучше к вам завтра зайду, — отмахивается она. — Выделите для меня в своем графике время? Пока я просто прикидываю, просматриваю, ищу варианты… в общем…
И она опять отвлекается на экран ноутбука, строя из себя знатока людских душ.
Становится интересно — видит ли она хотя бы то, что лежит на поверхности. И как раз удачный момент — рамки условностей немного размыты временем, настроением и тем, что мы никуда не спешим.
— Давайте для начала проверим, насколько у нас совпадает мнение в элементарных вопросах, — делаю вид, что задумываюсь. — А, ну вот, например. Если женщина не раз говорит мужчине, что устала от общественного транспорта в виде такси, что она на самом деле хочет сказать?
— Что будет не против, если этот мужчина ей купит машину, — отвечает без секундной заминки.
Киваю.
Согласен.
Наверное, Настя решила, что полгода — достаточный срок и стабильность стоит дороже, чем мы оговаривали.
— А если, несмотря на серьезную травму и возможность отменить встречу с мужчиной, женщина не звонит, — задаю новый вопрос, — не сообщает о том, что случилось, а все равно приезжает?
— И мужчина берет на себя все заботы… — задумчиво тянет помощница Пашки и развивает мысль, не дожидаясь кивка с моей стороны. — А здесь интересней! Куда интересней! И если женщина та же…
Она всматривается в меня, но я не даю ни единой подсказки.
— Или любовь, — она пожимает плечами, выдавая тем самым, что на самом деле не верит в это ни капельки. — Или только машины уже недостаточно.
— Завтра Снежана вам сообщит, когда в моем графике будет окно.
Разворачиваюсь, чтобы уйти.
Но на этот раз не я, а она меня тормозит.
— Может быть, поиски не нужны? Может быть, вы уже нашли, что искали? И можно порадовать маму?
И если в начале я думаю, что легкое раздражение в ее голосе только слышится. То концовка фразы убеждает, что нет.
Черт знает, почему, но ее раздражает мысль, что это может быть действительно так.
И это еще один пункт, по которому наше мнение поразительно совпадает.
— Не думайте, что у вас получится так легко отступить, — наши взгляды встречаются, но в ее глазах ни единой эмоции, и я словно смотрю на свое отражение. — Вы же в курсе, что отступающих не провожают с миром и плюшками, а начинают теснить еще больше?
Выйдя из кабинета, делаю пару шагов, а потом замечаю Снежану, и поджидаю ее, чтобы обсудить по пути пару вопросов.
— Не зря ты так его испугался… — слышу негромкое бормотание из приемной. — Какая жестокость, да, мой Пушистик? Говорить про плюшки человеку, который работает без завтрака и обеда!
Дождавшись свою помощницу, отхожу от приемной, и за нашими шагами с трудом разбираю вечерние планы Аллы Геннадьевны — оставить на сегодня в покое мою личную жизнь, вернуться домой и вдоволь наесться домашних пельменей! Можно с соусом, можно с маслом и перцем, можно в виде супа, а можно…
Дальнейшее тонет в дали коридора, и к лучшему. Потому что неожиданно просыпается голод и рисует свой вариант, с чем пельмени вкуснее.
Мы со Снежаной выходим на улицу, успев обсудить те нюансы, которые вспыли в памяти.
Я знаю, что она живет в двух кварталах от работы, но все равно предлагаю ее подвезти. Элементарная вежливость — тем более, что дождь заметно стихает, а в руках у нее зонтик-трость.
— Да, конечно, — в голосе Снежаны проявляются живые оттенки эмоций. — Спасибо, Лев Николаевич.
Устроившись в машине, она затрагивает какую-то рабочую тему. Ну, может, и правильно — не будем завтра тратить на это время, хотя и хочется отдохнуть, и как-то переключиться.
На что-то другое. На что-то более подходящее свободному вечеру, когда рабочая суета за плечами.
Машина уже отъезжает, когда в зеркало заднего вида я замечаю на лестнице здания девушку. Без оглядки на то, что кто-то может увидеть, она с удовольствием потягивается, и с таким же удовольствием, улыбаясь, сбегает вниз по длинному ряду ступеней.
Так стремительно, и на таких каблуках, что невольно слежу за ее движениями. Легкими, плавными и совершенно бесстрашными, хотя лестница мокрая.
Видимо, кто-то решил, что он фея с крыльями или как минимум Золушка. Но это не сказка, это реальность.
Подвернет ногу или поймает на трюк с туфелькой какого-нибудь больного фетишиста с замашками принца.
Но беспрепятственно сбежав по ступенькам, девушка быстро теряется в тени улиц, охраняемая желтыми фонарями. И дождем, от которого не пытается спрятаться.
И хотя я в машине, немного завидую. Она уже свободна. И отдыхает, наслаждаясь теплой моросью, которой сменяется дождь. А мы со Снежаной из-за сломанных светофоров и пробок успеваем обсудить мой план на неделю, сделать заметки на следующую и обсудить еще с десяток вопросов, которые точно могли подождать.
— Спасибо вам, — благодарит Снежана, когда машина останавливается у ее парадного. — Вы такой…
Отвожу взгляд от серой дороги, с которой подмигивают блестящие лужи, заманивая выйти из машины, пройтись.
— Настоящий… — моя помощница опускает глаза, потом окидывает взглядом окна парадного, выдыхает и встряхивает длинными светлыми волосами, будто сбрасывая с себя неуютную оболочку. — … Руководитель.
Открывает дверь со своей стороны, пытается улыбнуться, но когда понимает, что у нее не получается, кивает и молча уходит.
Правда, идет нерешительно, медленно и кажется, вот-вот остановится или обернется, чтобы…
Может, устала? И за два года работы ей пора хотя бы на неделю взять себе отпуск? Или мне не кажется, и она…
Завтра.
Об этом подумаю завтра или на днях.
А пока все, чего я хочу и о чем в состоянии думать — это тишина, покой и тарелка горячих пельменей.
Глава 25
Лев
Но даже эти скромные планы рушатся, когда возвращаюсь домой. Или я слишком привык к тому, что обычно меня встречает только уютная темнота, или слишком устал, но чувствую легкое раздражение, когда мои барабанные перепонки почти рвет громкая ритмичная музыка.
Если бы не хорошая звукоизоляция, сегодня мой телефон устал бы вибрировать от звонков соседей, а не партнеров.
Настя не слышит, что я вернулся, поэтому нет смысла сообщать, что я уже дома. Разувшись, сначала захожу на кухню, и замечаю на столе суши, соусы и листья салата. Кидаю рядом пачку пельменей, и иду на свет и громкую музыку.
Такое ощущение, что гостья боится уходить с временно оккупированной территории, потому что, как и утром, я застаю ее в спальне. Лежит поперек разобранной кровати в одной из моих рубашек, руки раскинуты, глаза закрыты, качает в такт мелодии головой и болтает ногами.
Мое присутствие замечает, только когда я тянусь к пульту и снижаю звук телевизора.
— Лева! — по-кошачьи плавно переворачивается на живот. — Как хорошо, что ты вернулся пораньше.
Бросаю взгляд на часы, где стрелки плавно подбираются к девяти.
— Я имела в виду пораньше, чем собирался, — тут же вносит она уточнение, игриво перебрасывает длинные светлые волосы на одну сторону и смущенно улыбается, заметив мой взгляд на своих оголившихся ягодицах. — Надеюсь, ты не против, что я взяла твою рубашку? У меня ведь нет сменной одежды. Правда, я не знала, какую выбрать, но не хотела тебя отвлекать от работы.
Я не из тех мужчин, которых раздражают свои вещи на женщине. Хотя в последний раз это случалось довольно давно, и тогда я сам настаивал на том, чтобы женщина надела мою рубашку, и мой запах еще больше впечатался в ее тело.
Но в данный момент мы оба понимаем, что трюк Насти — попытка перевести оккупацию из временной в постоянную. Не знаю, что подбивает ее уверенность в том, что в наших отношениях что-то изменится. Возможно, возраст, когда под глупость легче замаскировать продуманность. Возможно, советы подружек, которые тоже пытаются устроиться у кого-то под боком и торопят друг друга, потому что на пятки с каждым годом наступает все больше соперниц.
Но она казалась мне достаточно умной, чтобы не принимать мое сочувствие и участие за высокие чувства, не ждать их с моей стороны и не растить со своей.
— Рад, что тебе уже лучше, — киваю на ее оголенные ноги.
— Да нет, — поспешно отмахивается она, — еще больно, это я так, разрабатываю, не хочу долго тебя напрягать и злоупотреблять гостеприимством. У тебя ведь работа, ты занят, и привык жить один… а тут я…
Она делает движение ногой, морщится, опускает глаза и медленно проводит рукой по длинным волосам, зная, как мне нравится их сжимать, когда она извивается подо мной. Невинно облизывает губы, как будто они пересохли от сильных эмоций, снова делает движение ногой и снова красиво мор