У меня только один вариант. Понятия не имею — есть ли там молния, пуговицы или хоть что-нибудь, чтобы облегчить мне задачу. Мне хочется услышать треск ткани от своих пальцев. И вскрик, и стон, которые тут же последуют, и ее дыхание на своей коже, и ее…
— Твою мать! — ворчу я.
— Да, — слышу голос помощницы. — Осторожней на ступенях — лампу кто-то разбил.
Молча включаю на телефоне фонарь.
Пусть лучше думает, что мои эмоции от недостатка освещения, чем сейчас обернется. Потому что я, кажется, начинаю понимать маньяков и совершенно не понимаю, как мы дойдем до квартиры в полном комплекте одежды.
Хвала небесам, у нее третий этаж, и я не успеваю перейти на черную сторону порока. Стою, глядя в сторону, пока она открывает дверь. Уйти бы сразу, но она ведет себя совершенно беспечно. Оставляет открытой дверь и не глядя, иду я следом за ней или уже вернулся в машину, сбрасывает обувь и углубляется в квартиру.
Захожу следом, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Может, ей плохо? Или нужна помощь раздеться?
Блядь, лучше бы первое, потому что если второе, ей все равно будет плохо, хотя и с отсроченным действием — когда утром она не сможет пошевелиться. Вряд ли я смогу быть нежнее, чем асфальтоукладочный каток.
Но вскоре я убеждаюсь, что ни первое, ни второе. Алла устроилась на диване в гостиной, и ее мало волнует узкая юбка. В отличие от меня. Заметив на кресле плед, накидываю его поверх девушки — вот так. Так уже лучше. Плюшевый плед смешной и весьма успокаивает.
— Закройте, пожалуйста, дверь, — слышу тихое бормотание. — Все равно нам с вами нельзя…
— Твою мать… — выдыхаю я также тихо в ответ.
И она наконец засыпает.
Немного подумав, оставляю включенной напольную лампу, сделав свет приглушенным. Мало ли — проснется ночью, так хоть сразу сориентируется, что уже дома. Сомневаюсь, что она будет отчетливо помнить, как сюда добралась.
Уже направляясь к выходу, замечаю на одной из полок какую-то фотографию. То, что на ней Алла — понятно, хотя такой я ее раньше не видел. Здесь она на пару лет младше или у нее другая укладка. Интересно другое. Она не просто улыбается, она как будто сияет. И глаза не насмешливые, не колкие, не ядовитые, как отметил Лука. В них словно спрятаны лучики солнца. А рядом с ней на фото какой-то парень — наверное, ее младший брат.
Хорошее дело — анкета: и адрес есть, иначе пришлось бы ее будить, и вся важная информация.
Хотя они с ним совсем не похожи. Парень по виду добряк и тюфяк, хотя и смазливый, к тому же, блондин. Алла — шатенка, в характере намешано много специй.
Надо признать, контраст получился хорошим, родители постарались.
Да, думаю я, захлопывая за собой дверь. Точно — брат. Кто же еще? Никто не хранит на видном месте фотографии своих бывших.
Да и фотке этой как минимум несколько лет.
Глава 42
Лев
Сев в машину, бросаю взгляд на часы и по свободной дороге довольно быстро возвращаюсь к клубу «Love is». Девушка на ресепшене приветливо улыбается, без единых вопросов вызывает по моей просьбе администратора, который, заметив меня в одиночестве, взмахивает руками и сетует:
— Ох, как вы быстро принимаете решения в отношении дам! И та, что была с вами не подошла? Ох, как жаль… Хотя, с другой стороны, у нашего клуба по-прежнему остается два перспективных клиента, что не может не радовать. Только вот, к сожалению, сегодня для вас уже ничего интересного нет!
— Вы недооцениваете свой клуб, — говорю, не объясняя, где потерял свою спутницу, хотя по глазам мужчины вижу, что он бы с удовольствием об этом послушал. Достав бумажник, вынимаю пару купюр. — Мне нужно вино, которое мы пили во втором зале. И именно наша чаша.
— Но…
Добавляю еще купюру, и администратор угодливо кивает.
— Минуту! — оживившись, он крутится на месте, а потом хлопает себя по лбу. — Одну минуту, представлю все в лучшем виде! В лучшем, уж я постараюсь!
— Чашу не мыть, — предупреждаю его.
— Понима-аю, — он переходит на шепот. — Особенный ритуал? Понима-аю.
Не знаю уж, какой ритуал он мне приписал — возможно, подумал, что я, набравшись опыта на их курсах, решил повторить все это на шестнадцати хозяйках белых открыток. Но за деньги, которые я ему предлагаю, его ничего не смущает.
Он уносится куда-то в темные коридоры, в ту часть, где все еще слышится медленная музыка, и да, практически через минуту возвращается ко мне с огромным бумажным пакетом. Внутри чаша и необъятная бутылка вина.
— На травах, — сообщает он мне таким тихим шепотом, что у меня усиливаются нехорошие подозрения по поводу этого вина.
Вернувшись в машину, закидываю приобретенье на заднее сиденье, и звоню человеку, который хорошо разбирается не только в винах, травах, разного сорта настойках, но и другой чепухе. И который прекрасно отделяет одну чепуху от другой в силу образования и богатого опыта.
— Лука? Ты там не на переучете?
— Нет, — ржет он, поняв намек. — Судя по всему, тебя тоже змейка пожалела и не укусила?
— Ты в лавке или дома?
— То есть, развить тему, кто кого пожалел ты не хочешь, — хмыкает он. — Ладно, понял-понял. Заруливай в лавку, если моя компания тебе сегодня милей.
Лавка закрыта, но Лука открывает дверь, когда я стучу. Увидев в моих руках увесистый пакет, он снова вешает табличку «закрыто», а потом присматривается к содержимому пакету, заметно скисает и кивает на стойку.
— Что-то я не за тем сходил в магазин, — он кивает на стойку с парой толстых пакетов чипсов, бастурмой и нарезанным сыром.
— Вообще зря ходил. Ты же видел: я на машине.
— Но вино ты привез, — справедливо делает замечание он, откупоривает крышку с вина, нюхает и презрительно кривится. — Отравить решил этой мурой? Так все равно завещание на тебя не оставлю. Ты же не продашь, а выпьешь весь чай.
— Мне нужно проверить содержимое этой муры.
— На мне?! — ужасается он.
Заметив мой взгляд, тяжело вздыхает, подхватывает пакет и толкает неприметную дверь внутри помещения.
— Отдохни пока, — бросает мне на ходу.
Истолковав его совет в свою пользу, выбираю бастурму и располагаюсь за стойкой на стуле. Из приоткрытой двери слышится какое-то шипение, звук бьющихся друг о друга склянок, а после разочарованного громкого вздоха появляется и Лука.
— Ничего забористого, — говорит он еще более разочарованно, чем когда только увидел бутылку с вином. — Просто не лучшего качества, теплое, с травками для хорошего сна. Если у тебя с этим проблемы, можешь принимать по половине стакана.
— И точно усну?
Лежать сейчас и думать о том, что могло бы быть этой ночью, но не случилось, не хочется, так что я довольно благосклонно смотрю на бутылку. Но и Лука к ней уже куда милостивей, чем в самом начале знакомства с ее содержимым.
— Вообще-то, — говорит он, вскрывая пакет с чипсами и доставая из-под полы два суровых бокала. — Первую дозу лучше принять под наблюдением специалиста.
Я бросаю взгляд на окна, у которых припаркована моя машина. Но Лука серьезный специалист: поднимается, решительно закрывает двери и жалюзи. Все, у пациента выхода нет.
— Дай чуть подработать таксистам, — ворчит он, уже разливая вино. — Так долго не виделись. Есть что обсудить.
Под разговоры и обсуждения мы уничтожаем не только все чипсы и сыр, но и вино, которое рекомендовано было пить по половине стакана.
— Херня, — говорит Лука, осушая в конце свой бокал. — Не берет эта трава! Лечение отменяю!
— Отлично, — радуюсь я тому, что здоров и лечиться не надо.
А потом неожиданно начинается утро, и оно застает нас врасплох в этой же лавке. Я обнаруживаю себя сидящим в углу на диване. Лука, как хозяин, знал, что если пройти на пару шагов больше, в его тайной мини-лаборатории есть диван. Поэтому он спал в куда лучших условиях. Но вид у нас обоих немного потрепанный.
— Голова трещит, во рту вкус цветочной поляны, как будто мы всю ночь притворялись пчелами и искали свой мед, — ворчит Лука, озвучивая в точности и мое состояние. — В итоге тело ломит после полета, а меда нет, как и чипсов. Одно хорошо: на таксистах мы с тобой сэкономили.
Мне, впрочем, удается еще и сэкономить свой чай, потому что пока я пытаюсь прийти в норму и меняю рубашку, взяв запасную из багажника, Лука заваривает напиток — и вроде бы тоже на травах, но уже без муры.
В дверь робко стучат первые посетители, и он идет открывать лавку. Хотя тут можно говорить смело — не посетители, а посетительницы. Две девушки, юные, юркие, смело строящие глазки взрослым мужчинам. И не смущает их ни наш возраст, ни борода у одного и щетина у второго, они даже расстроены, что Лука сегодня с ними мало общается.
Выходят за дверь, переглядываются, шепчутся и тут же задорно смеются. Красивые, наивные, которых легко зазвать на огонь и позволить обжечься.
— Какие-то мы сегодня неправильные пчелы, — говорит Лука, взяв в руку чашку и ограничиваясь проводами девушек взглядом. — Вроде бы хорошо летаем, но почему-то просто жужжим.
— Если бы это было частым явлением, пришлось бы действительно обратиться не к одному знакомому шарлатану-алкоголику, а к настоящему специалисту, — усмехаюсь, взглянув на него. — А так мы просто мудрые пчелы — тщательно выбираем полянку, где мед послаще да повкуснее.
Лука прищуривается, всматривается в меня пару секунд, а потом удивленно распахивает глаза и выдает:
— Череп мне в зад! Да ты уже выбрал!
И самое главное — что внутри меня ни единого протеста, кроме того, что эта пчела с бородой слишком громко жужжит.
Глава 43
Лев
Голова после этого вина безбожно трещит, но есть один плюс: пустые мысли не то что не задерживаются, а даже не пытаются влезть.
Все четко, по делу.
Пока доезжаю до работы, успеваю хорошенько подумать над тем, как развивать отношения с Аллой. Нужно ли — уже вопрос не стоит. Да и одноразовым трахом мы вряд ли отделаемся.
Просто перепихнуться можно было вчера: плюнуть на принципы и на то, в каком она состоянии, получить разрядку и списать все на сон, если вспомнит. Впрочем, опробовав вино на себе, уверен, что вспомнила бы.