– Точно? – прищурилась девушка.
– Точнее не бывает! Могу поклясться!
– Уф! – Лилька пихнула его в плечо. – Напугал! За что ты со мной так? Что я тебе сделала?
Юноша поджал губы. Он мог многое бы сказать в ответ на последний вопрос, но предпочел промолчать. Между ними опять установилось хрупкое перемирие. Подруга не вспоминала Виктора Вагнера, кокетничала и общалась с ним, как прежде. Может быть, у него еще есть шанс? Не хотелось разрушать его правдой: «Потому что ты вечно причиняешь мне боль неосторожными словами и поступками, и я хочу хотя бы один раз в ответ причинить боль тебе. Чтобы ты поняла, каково мне приходится!»
Но он промолчал. Именно потому, что не хотел причинять боль.
– Я не нарочно, – вместо этого сказал он. – Просто не успел договорить до конца.
– В следующий раз договаривай, хорошо? Сразу.
И снова он только кивнул, не произнеся ни слова. Выросшая среди мастеровых, Лилия Зябликова не общалась, как он, с младенчества, со знатью, не подслушивала тайных разговоров взрослых, полных полунамеков, недомолвок и лжи. Она не знает, что информацию, как лекарство, следует подавать дозированно – чуть-чуть не рассчитаешь, скажешь лишнее слово, и можно убить человека или утратить его доверие.
– Тогда все складывается просто замечательно. – Лилька тем временем сверялась с записной книжкой, попутно дожевывая завтрак. – Сейчас у нас тесты и упыриха, потом еще один экзамен, а потом надо котом заняться.
– Каким котом? – не понял он.
– Левкой. Представляешь, Левиафан вернулся!
– Что?!
– Что слышал! Я утром просыпаюсь – как ни в чем не бывало сидит на кровати. Лапы грязные, шерсть пыльная и в какой-то саже… Хотя, наверное, пока мы тут сидим, он уже отмылся… Короче, он оттуда удрал. И теперь надо срочно придумать, что с ним делать дальше.
– А что с ним делать? Мы же уже все решили?
– Ну, Валька, ну ты совсем уже на своих экзаменах помешался! – всплеснула руками девушка. – Его ведь куда-то отдать надо! В добрые руки! А он уже от двоих удрал. И поэтому мы с тобой после занятий идем и ищем, кому его пристроить. Понятно?
– Понятно, – кивнул юноша.
Настроение у него начало портиться. Он не просто искренне не понимал, как можно отдать куда-то кота, который прожил в семье несколько лет… Нет, конечно, бывают разные обстоятельства, но ведь из любого положения можно найти выход. И наилучшим вариантом не всегда бывает самое простое и первое пришедшее в голову решение.
– Тогда пошли? – подхватилась его подруга, одним глотком допивая успевший остыть кофе, и, вскакивая со стула, устремилась к выходу.
Он не стал задерживаться: именно по шестокам в столовой и работали дежурные первокурсники, так что об уборке со стола можно было не беспокоиться. Но как все-таки удивительно! Лилия из простого народа, хотя в профессиональной гильдии ее отец занимает далеко не последнее положение, да и сама гильдия кузнецов считается привилегированной – выше кузнецов только мукомолы и пекари, – но почему-то считает совершенно нормальным, что посуду со стола за ней должен кто-то прибирать. А он вырос в замке, где слуг больше чем достаточно, но его смущает то, что тарелки вместо него на мойку отнесет кто-то другой. В чем дело? В характерах, пресловутой «голубой крови» или воспитании?
Задумываться над этим было некогда – надо было догонять Лильку.
Навстречу им попалось несколько однокурсников.
– Вы куда? – окружили их со всех сторон.
– А вы куда?
– Пошли сначала к упырихе?
– Толпой хотите навалиться? Думаете, справитесь все с одной? – Вальтер не мог сдержать улыбку, и в ответ раздались понимающие смешки.
– А что? Всех сразу она не слопает, подавится небось…
– Ага, пока она одного будет поедать, другие успеют получить зачет? И кому предлагаешь быть этим одним?
– Самому умному, разумеется… Если ты еще не сдавал криптологию.
Вальтер посмотрел на Лилию, вздохнул:
– Не сдал.
– Пошли! – Парни и девушки живо взяли его в кольцо, хватая за локти. – Мы тебя в первой тройке запустим, ты ей быстро скажешь что-нибудь умное, она подобреет…
Студенты уже потянули друга в сторону, и Лилька ощутила что-то вроде ревности. Вчера она, между прочим, сдавала зачет упырихе в полном одиночестве, ей никто не помогал. И ведь сдала же! А тут у нее из-под носа уводят приятеля! Она решительно протиснулась вперед.
– Одним, стало быть, слабо, – фыркнула девушка, оттесняя от локтя Вальтера Аглаю Борецову. – Решили свалить свои проблемы с больной головы на здоровую? Навалились пятеро на одного!
– Лилька, ты чего? – На нее смотрели с недоумением, даже с тревогой.
– А того! Чего это они тобой распоряжаются? – возмущалась девушка. – «Вальтер то, Вальтер се…» Иди, Валечка, упырихе в пасть, авось она тобой подавится, а мы живы-здоровы останемся…
– Ты чего, Зябликова? – Аглая смотрела на нее как на опасную больную. – Белены объелась? Вальтер и так зачет сдаст, он умный…
– Вот вы его умом и решили воспользоваться. Своего нету?
Вокруг сердито заворчали. Сам юноша попытался вынуть руку из цепкого захвата подруги:
– Ты чего?
– Я хочу, чтобы все сдавали честно! Я вот вчера сдала без чьей-либо помощи, никем не прикрываясь.
– Это потому, что упыриха вчера была добрая, а сегодня с утра злая, как миллион бесов, – просветил ее Петр Варяжко. – Ночью у нее на кафедре кое-что пропало.
– Кое-что? – По интонации студента Лилька поняла, что новость действительно серьезная.
– Кое-кто.
После этих слов воцарилась зловещая тишина. Все в университете знали, что может храниться на кафедре криптологии. Вернее – кто.
– А что преподы? – нервно оглянулась Аглая.
Мимо них как раз проходили два аспиранта с кафедры ведьмаков и с ними кто-то из алхимиков. Все трое что-то горячо обсуждали, но понизили голос и перешли на язык жестов, поравнявшись со студиозусами.
– Преподы знают, только нам не говорят. А зачем панику поднимать? Вторые и третьи курсы уже на каникулах, мы вот-вот отбудем на практику, остаются первачки и выпускники. Тем более что шесток, народу и так мало, – пожал плечами Варяжко.
– Откуда знаешь? – напрягся Вальтер, который, ни для кого не секрет, ежедневно интересовался новостями университета. А тут такая новость, а он не в курсе!
– Случайно. Преподы мимо проходили, разговаривали, а я подслушал… Только не все понял, они подозревают, что упырь не сам сбежал, а его кто-то выпустил, – объяснил друг.
– Выпустил? – посыпались со всех сторон вопросы. – Кто? Как? Зачем?
– А я почем знаю? – отмахнулся Варяжко. – Преподы сами не в курсе. Им сначала надо упыря изловить, а потом уже искать того, кто его освободил.
– Так его еще не нашли? – взвизгнула какая-то девушка.
– Пока нет.
– Но это же кошмар! Теперь вечером никуда не выйдешь, – пожаловалась Аглая.
– А тебе куда-то надо? На свидание?
– Ну… – Девушка зарделась и покосилась на брата, который стоял рядышком. Тот предпочел сделать вид, будто ничего не слышал, но плечами пожал очень выразительно.
– Дома сидите, девчонки. Целее будете, – высказался Варяжко.
– А может, они его до вечера изловят, – стояла на своем Аглая.
– Нет, вряд ли. Упыри же только вечерами выползают. Сейчас он забился куда-нибудь и не пахнет…
– Кого обсуждаете? – К ним подлетела Яна Терчева. – Упыря? Какого упыря?
– Не упыря, а упыриху, – быстро сказал Вальтер и пихнул локтем Варяжко – молчи, дескать. – Мы на зачет к ней идем. Ты с нами?
– Не-а. Я вчера сдала, – мотнула девушка челкой.
– Отлично! – обрадовался юноша. – Тогда ты сейчас идешь тесты писать? Прихвати Лилию, а то ей одной страшно…
– Хорошо, – кивнула Яна как ни в чем не бывало. – Аглая, ты с нами?
– Не знаю, – неуверенно пожала плечами та. – Мне надо… А он точно на нас не нападет?
– Кто? – Парни переглянулись.
– Упырь же! Который от упырихи сбежал!
– Упырь? – заволновалась Яна и крепко вцепилась в локоть стоявшего к ней ближе всех Варяжко. – Какого упыря? Настоящего? Живого? Ой, мама… А можно, я с вами пойду?
– Правда, мальчики, можно? – подхватила и Лилька, которой не улыбалось остаться наедине с одной из ближайших подруг Анны Беллы. Еще гадостей наговорит или на откровенный разговор вызовет, а потом передаст ее слова в искаженном виде… Лучше уж с Валькой – он хотя бы не болтлив.
– Девочки, – тот закатил глаза, – вы же обе зачет сдали? Или нет? Должны же знать жизненный цикл упырей!
– А какой у них цикл? От девяти до сорока дней вызревают, иногда период созревания может растянуться и на дольше… Размножаются двумя способами – либо естественным путем, через личинки, либо в результате заражения, часто намеренного, живых людей…
Вальтер фон Майнц испустил мученический вздох.
– Упыри, – заговорил он, – исключительно ночные сущности. Днем они неактивны и предпочитают затаиться где-нибудь в темноте, желательно под землей. Но даже и там впадают во что-то вроде оцепенения. И, обнаруженные, зачастую не в состоянии пошевелиться, превращаясь в отличную мишень. Так что сейчас этот упырь наверняка где-либо отлеживается, внешне ничем не отличимый от обычного трупа. И если вы на него наткнетесь, легко сможете уйти от него пешком и позвать на помощь, прежде чем он хотя бы сообразит, что на вас можно напасть! Даже если вы нарочно спуститесь куда-нибудь в подвалы… Идите спокойно, девчонки! Встретимся тут через час.
– А если вас через час не будет?
– Значит, мы еще не сдали зачета, – пожал плечами юноша. – Пошли, Альфред.
Он решительно поправил на плече сумку и зашагал к учебным корпусам. Девушки переглянулись и затопали следом. Аглая Борецова держалась поблизости, видимо не решаясь передвигаться в одиночку.
Две группы – девушки и юноши – разошлись только на повороте. Одним надо было идти прямо, другие сворачивали.
Мэтресса Олле, упыриха, ждала студентов на пороге аудитории, скрестив худые руки на груди и вызывающе откинув голову. В длинном узком платье она казалась несуразно тощей. Все в ней было узким, худым и длинным – и лицо с высокими скулами, и прилизанная прическа, и шея, и руки, и даже талия. Свое прозвище она получила за землисто-бледный цвет лица и неподвижный, как у покойника, взгляд. Тем не менее эти блеклые глаза ухитрялись замечать абсолютно все и, кажется, видели сквозь парты, кто из студентов достает шпаргалки. Сейчас она больше чем когда-либо походила на портрет старой библиотекарши в Зале Славы.