Лицо Вальтера затуманилось.
– Интересно, о чем она думает? – промолвил он.
– Знаешь, мне это не важно, – заявила Аглая. – Гораздо важнее, что ты думаешь сейчас.
– Это и думаю…
«Безнадежно! – подумала девушка. – Я тут битый час языком треплю, несу всякую чушь, только бы время заполнить, а он все про Лильку да про Лильку! Надо срочно сменить тему!»
– Расскажи мне о себе, – попросила она.
– Что?
– Ну, о своей семье. Мы так давно вместе учимся, а мы про тебя почти ничего не знаем.
– Так-таки и ничего?
– Ну что ты граф фон Майнц и что у тебя родня в королевском совете, известно. И что с самим ректором твое семейство если не в родстве, то в близких отношениях…
– Ну уж и в родстве, – невольно улыбнулся юноша, но улыбка его тотчас померкла. – Родство, конечно, есть, но дальнее. И не мое. Я ведь сводный.
– Это как? Незаконнорожденный? Приемный? – живо заинтересовалась девушка.
– Нет. Просто моя мать – вторая жена отца. У него от первой было трое детей, два сына и дочь. И от второй жены сын и дочь. Так что я буду только графом, а не герцогом – наследник имени и титула у отца есть. И вот по первой жене отца мы с ректором дальняя родня – он, кажется, был женат на ее какой-то то ли двоюродной кузине, то ли племяннице свояченицы…
На самом деле он прекрасно знал генеалогию – с семи лет раз в неделю его заставляли заучивать наизусть родословные всех знатных родов вместе со связями, чтобы впоследствии знать, кого можно сажать за один стол, а кого нет. Но именно здесь и сейчас Вальтер не хотел говорить про высший свет, в котором почти не вращался, за исключением приемов, устраиваемых матерью во времена оны.
– Как интересно! – всплеснула руками Аглая. – И ты всех их видел? Короля, наследного принца… Он женат?
– Принц? Помолвлен. И, между прочим, как раз с родственницей нашего декана. Она его двоюродная сестра.
– Боже мой! Это так здорово!
Вальтер не разделял восторгов собеседницы. Этот разговор напомнил ему о дуэли. Мало известный в свете юный граф вызывает на бой дальнего родственника короля! Такого скандала семья не перенесет. Но, если надо, он откажется от семьи. Честь дороже.
– Знаешь, – помолчав, сказал он, – я вообще-то занят. Мне надо подготовиться…
– К чему? К практике? А вы куда едете? Мы – в окрестности Брезеня. Правда, здорово? Может быть, удастся отпроситься и хоть одним глазком взглянуть на знаменитые Брезеньские усыпальницы…
– Сомневаюсь, что вас туда просто так пустят. В Брезене, насколько помню, монастырь инквизиции.
– Но мы же ничего не будем делать, – надулась Аглая. – Вечно ты, Валька, настроение испортишь своей правильностью! Нет чтобы что-то приятное сказать… Ой! – Она испуганно прикрыла рот ладошкой. – Вальтер, милый, извини, я…
– Извини, мне надо идти. – Юноша поднялся из кресла. – Приятно было поговорить, но мне пора!
– Погоди. – Аглая вцепилась ему в руку всеми десятью пальцами. – Не уходи так скоро! Давай хоть чаю попьем? Ты завтракал?
У Вальтера без Лилии кусок в горло не лез. Он с трудом заставил себя проглотить несколько ложек утром, и сейчас от переживаний вовсе лишился аппетита, но кивнул головой, чтобы не расстраивать сокурсницу.
Аглая сорвалась с места, от волнения взмахнув руками, и чуть не выронила заветный пузырек. Брат все не возвращался. И где его носит? Не знает, что ли, как сестре нужны медовые коврижки? Придется доставать булочки. Она торопливо поставила на спиртовку чайник, щедро сыпанула травяной сбор и, пока вода нагревалась, порезала булочки вдоль, намазывая маслом. Остатки пряников и леденцы были красиво разложены на тарелочке.
– Чай у меня свой, – говорила она между делом. – Мама на огороде выращивает пряные растения. И несколько грядок у нее специально отведено под съедобные травы. Мята у нас своя, еще душица, чабрец, иссоп, календула… Все здесь! В городе таких трав не купишь даже в лавке знахаря! Все натуральное, свое… Я покрепче сделаю, хорошо?
Вальтер кивнул, думая о своем и прислушиваясь к шагам и голосам в коридоре. Если Альфред успел договориться с Владимиром Одоевски по поводу секунданта, значит, уже, наверное, известно, где и во сколько состоится дуэль. Ему надо приготовиться, привести в порядок оружие и свои дела… Кстати, как это делается? Завещание, наверное, пишут. А что напишет он? Признается в своей любви к Лилии Зябликовой?
– Извини, – он встал, – я все-таки пойду!
– Как? – встрепенулась Аглая, которая последние несколько секунд, не отрываясь, смотрела на чайник, пытаясь его загипнотизировать, чтобы тот поскорее закипел. Огонь под ее взглядом разгорелся сильнее, но вот сам чайник нагревался медленно. – А чай?
– У меня мало времени, извини!
– Но у меня почти все готово! – Девушка дотронулась до бока чайника, осторожно заглянула внутрь. Вода уже начала побулькивать – верный признак того, что скоро закипит. Алхимик бы в два счета нагрел и чайник, и его содержимое.
– Я в другой раз попью, – предложил юноша. – Попозже. Сейчас мне срочно надо.
– Но всего несколько глотков! – взмолилась Аглая. – И куда ты пойдешь? На тебе лица нет! Ты весь бледный! Того и гляди, в обморок на лестнице упадешь. Что я тогда делать буду?
Она изо всех сил тянула время, заговаривая зубы, и, схватив юношу за руку, силой пыталась усадить в кресло.
– Меня будут искать, – сопротивлялся тот.
– Ничего. Переживут! Лилька вон как-то переживает…
Это был удар ниже пояса. Юноша вспомнил, с кем последний раз встречалась его девушка до того, как пропасть, и сердито скрипнул зубами. Догадавшись по его лицу, о чем он думает, Аглая мысленно обругала себя последними словами. Ну и дура она! У человека горе… Хотя…
– Не переживай! – Оригинальная мысль мелькнула в голове. – Я знаю средство, как тебе помочь! Лильку, мы, конечно, вот так, не сходя с места, не отыщем, но все равно… Я тебе говорила, что моя мама целебные и съедобные травы выращивает? Она еще и травяные сборы составляет на все случаи жизни. Я тебя сейчас таким сбором угощу – сразу все изменится.
– К лучшему или к худшему?
– К лучшему, конечно! Я что, дура, тебе и себе вредить? Да закипай ты, скотина ржавая!
Ее крик относился к чайнику. И тот тут же закипел.
Сорвавшись с места, Аглая принялась разливать чай и так торопилась, что чуть не уронила пузырек. Еле-еле ей удалось поймать его у самого края стола.
– Бес!
– Что это? – От взгляда Вальтера не укрылся крошечный пузырек.
– Это… – Аглая поспешила стиснуть его в кулаке, – домашнее средство. Мамино. Оно помогает забыться…
– Твоя мама аптекарь? Целительница?
– Нет, но… она постоянно варит нам с братом такие зелья, – нашлась девушка. – И нам помогает! Если бы ты знал…
– Это лекарство?
– Почти. Народное средство. Им все пользуются!
– Как называется? – допытывался он.
– Это что, допрос? – Аглая решила перейти в наступление.
– Нет, но я хочу знать, чем меня собираются опоить.
– Да ничем особенным! Просто домашняя настойка. Для успокоения нервной системы. Ты на себя посмотри, Вальтер. Ты же весь с лица спал. Бледный. Глаза бегают. Тебе успокоиться надо. Любой целитель подтвердит!
– Вот я бы к целителю сначала и пошел. – Навязчивые заботы сокурсницы напомнили ему собственную мать, которая вечно тряслась над первенцем. И это при том, что ее жизнь графини требовала от нее совсем других обязанностей. Маменька могла целыми днями не видеть сына, кружась в водовороте светской жизни, но, когда выдавалась свободная минутка, пускалась во все тяжкие, чтобы компенсировать эти несколько дней отсутствия.
– Ты мне не веришь? Да я, если хочешь, сама могу половину глотнуть, чтобы доказать, что эта настойка безвредна! – воскликнула Аглая и щедрой рукой плеснула из пузырька в обе кружки. – И сама буду пить, и тебе дам… Пей!
Вальтер вскочил, попятился к дверям.
– Знаешь, ты извини, – забормотал он, – но что-то мне расхотелось чаю.
– Не будешь пить? Но ведь ты столько у меня просидел! Ну хотя бы глоточек! Чтоб сил придать! Мы можем даже из одной чашки…
Она взяла чашку в руки, поднесла к губам, делая вид, что пьет, а сама наблюдала за юношей.
– Ну хотя бы из вежливости…
– Из вежливости люди перестают навязывать свои услуги, услышав самое первое «нет»! – ответил Вальтер. – Извини, Аглая, но мне пора. Я как-нибудь потом загляну. Сейчас мне некогда.
– Потом? – не поверила своим ушам девушка. – Когда «потом»?
– Когда все это закончится. Завершится практика, найдется Лилия…
– Да далась тебе эта Лилия? – сорвалась ее подруга. – Свет клином, что ли, на ней сошелся? Брось ты ее! Найди себе другую девушку, нормальную!
– Тебя? – Вальтер отступил к дверям.
– А хотя бы и меня! Чем я хуже?
Юноша покачал головой. Он не мог в двух словах объяснить странное чувство, которое родилось в душе. Кажется, это называлось интуицией. Но он вдруг взял чашку из рук Аглаи и провел над ней ладонью. Существовала методика распознавания чужеродных примесей. Правда, ее применяли в основном, чтобы по отпечаткам ауры выяснить, что произошло и какой смертью умер человек. Аглая закусила губу, заметив, что под действием чар парок над чашкой стал принимать причудливые формы.
– Это… не просто травяной сбор. – Вальтер всмотрелся в эти фигуры. – Я не специалист, но эту смесь стоило бы показать алхимикам – пусть определят, что тут понамешано. Прости, но я не стану это пить!
Вручив кружку девушке, юноша коротко поклонился и ушел, оставив хозяйку комнаты таращиться на закрытую дверь.
Ушел! Даже не дрогнул! Даже не пригубил! А она-то… Отложить на потом? А что потом будет? Когда это «потом» настанет? И, как назло, она вылила все содержимое. На дне пузырька оставалось всего несколько капель. Этого не хватит, даже чтобы влюбить кота в кошку! Анна Белла будет недовольна. Ее щедрый дар пропал впустую…
Стук в дверь. Вернулся!
– Да-да. – Аглая подалась вперед. Но это оказался брат.