– В чем ты должен был мне признаться? – обратилась Лилька к Вальтеру.
Юноша покраснел.
– Я, – смущенно залепетал он, – я хотел сказать тебе, что… я, собственно, уже сказал в самом начале, но ты, наверное… ну…
– Да любит он тебя и замуж зовет! – не выдержал кот. – Ну что ты, хозяин, такой мямля? Как ты полками командовать будешь?
– Какой хозяин? Какими полками? – удивленно воскликнули юноша и девушка. – Ты о чем?
– Э-э… – Кот торопливо зажал себе передними лапами пасть. – Уже ни о чем. Так, вырвалось… случайно… Ладно, я побежал, а вы тут сами без меня-а-у…
Спрыгнув на пол, он на задних лапах, все еще зажимая передними пасть, кинулся к выходу.
– А ну стоять, предсказатель хвостатый! – Студенты разом рванули следом. Даже Лилька сгоряча откинула одеяло и спустила ноги, но тут…
– Я имею право знать! – За дверью уже минуту или две о чем-то прерывистым шепотом спорили два голоса, и один только что сорвался на крик. – Я сама, понимаете, сама лично явилась, чтобы узнать, нет ли здесь моего сына. Я оказываю честь вашей лечебнице своим визитом, а вы осмеливаетесь указывать мне на дверь, отговариваясь какими-то инструкциями? Вы знаете, кто я?
Вальтер и Лилька переглянулись, замерев как зачарованные. Девушка вопросительно шевельнула бровями – мол, кто там еще? «Мама», – одними губами выдохнул юноша.
Матушка Кромби пыталась что-то возражать, но с тем же успехом можно было остановить стихийное бедствие – ураган или цунами. Хлопнула дверь, и графиня фон Майнц возникла на пороге, взволнованная и гневная, как ангел мести.
– Вальтер! Ты жив! – воскликнула она трагическим голосом. Рванулась к юноше с распростертыми объятиями…
– Мр-ряу…
Попавший ей под ноги Левиафан брякнулся на бок и задергал задними лапами, изображая последние судороги смертельно раненного организма. Все замерли. Графиня во все глаза смотрела на распростертое у ее ног рыжее существо.
– Котик, – прошептала она. – Откуда он тут?
– Ми-и-и-ау-у-у, – простонал тот умирающим голосом.
– Какой хорошенький! – Графиня медленно, боясь вздохнуть, опустилась перед ним на колени и тихо дотронулась до рыжей макушки, забыв о существовании остального человечества.
Вальтер обреченно закрыл глаза и рухнул на Лилькину постель. Он решительно отказывался что-либо понимать. К реальности его вернуло тихое прикосновение Лилькиной ладошки.
Девушки стояли перед кафедрой. Аглая всхлипывала. Яна нервничала. Людмила испуганно озиралась по сторонам, явно не веря в происходящее. И только Анна Белла стояла с высоко поднятой головой. Дверь в аудиторию была чуть приоткрыта – ровно настолько, чтобы любопытные и сочувствующие были уверены в том, что профессора их не замечают.
Студенток было четверо – две ведьмачки были прощены, поскольку убедили ректора, что Анна Белла их обманула, не сказав, зачем и для кого готовится ловушка. Так что ответ пришлось держать только юным некроманткам.
Рядом стоял инквизитор, присланный ранее на поиски пропавшей студентки. Он задержался в университете, проводя расследование, и теперь стоял рядом с кафедрой. Просто стоял, спрятав руки в рукавах рясы. На него косились с настороженностью, но давно уже миновали времена, когда некроманты боялись самого слова «инквизитор» до дрожи и заикания. Теперь к нему относились как к служителю правопорядка.
Слово взял ректор, Виктор Вагнер-старший.
– Случай вопиющий, – начал он. – Четыре студентки задумали самолично решить чужую судьбу. Да, можно сказать, что маги то и дело вмешиваются в судьбы людей, а некоторые даже влияют на ход истории. Однако не стоит забывать и об ответственности. Эти четверо – с факультета некромантии. А некроманты испокон веков имеют власть над жизнью и смертью. Вернее, так считают обыватели. На самом деле мы – всего лишь служители богини Смерти, провозвестники ее воли, помощники и исполнители. Об этом мы твердим молодежи на лекциях. Этому посвящены некоторые из практических занятий. Были времена, когда словами «придет злой некромансер и заберет тебя!» пугали непослушных детей. Были времена, когда быть некромантом считалось опасным для жизни, и лишь покровительством Смерти можно объяснить тот факт, что наша профессия вообще уцелела. – Ректор посмотрел на инквизитора, и тот медленно кивнул головой. – Сейчас иные времена. Эпоха просвещения и гуманизма. И очень жаль, что в такое время находятся люди, готовые решать свои проблемы какими-то средневековыми способами! Это дикость, и таким не место в наших рядах. Подумайте только, что будет, если эта история получит огласку? Как станут относиться обыватели к людям нашей профессии? Ведь некроманты есть практически в каждом городе и даже в селах. И вот пойдет слух, что они приносят в жертву людей. И не просто жертвуют темным силам, а принося их в угоду своим личным делам. Если высшую цель – пожертвовать малым ради большого – люди еще могут понять, то решение личных проблем таким радикальным способом есть верный путь к вражде и ненависти. Особенно тяжело и страшно осознавать, что это сделали девушки.
Он посмотрел на студенток. Аглая уже не всхлипывала, она рыдала в голос.
– Я не хотела! Не хотела! – сквозь слезы выкрикивала она. – Я только думала…
– Вы ни о чем не думали. Вернее, не предполагали, что у ваших деяний могут быть последствия.
– Последствия бывают разными, – неожиданно вмешался инквизитор.
– Да, – Анна Белла внезапно повернула голову в его сторону, – если бы у нас все получилось, никто и слова бы не сказал. Мы были бы победителями, а победителей не судят…
Она была невероятно красива даже сейчас, но на инквизитора ее внешность явно не произвела впечатления.
– Ой ли? – усмехнулся он. – В деле, которое вы затевали, победителей не бывает по определению. Если бы вам удалось ваше деяние, вы бы уверились в собственной безнаказанности и рано или поздно решили бы повторить попытку. Второй раз и третий – пока не случилось бы что-то действительно непоправимое, когда останавливать вас было бы поздно.
– Но ведь все остались живы, не так ли?
– Так. Но если вы думаете, что вас теперь стоит простить и отпустить…
– Я больше не буду! – взвыла Аглая.
– Мы все понимаем и раскаиваемся, – поддержала ее Яна.
Людмилу Монс начала бить дрожь.
– Трусихи, – скривилась Анна.
– А вы – героиня, раз решили стоять на своем? Или вы думаете, что вас выгородит ваша семья? Несколько поколений семейства Белла учились в этих стенах, начиная с основателя династии, жившего аж в прошлом веке. Его портрет висит в Зале Славы… Как думаете, что будет, если все узнают, как правнучка опозорили прадеда? И как изменится отношение к вашему брату Александеру и вообще ко всем вашим родственникам?
Анна держалась. Она побледнела, прикусив губу, но стойко выдержала взгляд инквизитора.
Несколько секунд продолжался безмолвный поединок взглядов. Потом служитель закона обернулся к ректору.
– Думаю, стоит сообщить главе гильдии о том, что произошло. И пусть уже он решает, допускать ли этих девиц до учебы и работы.
– Согласен с вами, святой отец, – кивнул ректор. – Что скажете, коллеги?
Смотрел он при этом на своего сына, декана факультета некромагии. И тот первым поднял руку:
– Я – «за»!
Вслед за ним потянулись и остальные.
– Единогласно. Итак, решено. Мы сообщаем о происшествии в гильдию некромантов. И, думаю, ответ будет однозначен. Отчисление.
– Не поняла! – воскликнула Анна. – Вы нас… выгоняете?
– Вычеркиваем из списка студентов. Глава гильдии, думаю, вычеркнет вас из списка некромантов и наложит запрет на использование вами магии. Дипломов о высшем образовании вы тоже не получите…
– Велика важность, – скривилась Анна.
– …что автоматически означает, что ваши семьи будут обязаны уплатить штраф, равный плате за учебу в течение оставшихся месяцев.
– И сей запрет будет означать, что, если вы когда-либо нарушите его и все-таки попробуете применить полученные знания, вы будете подлежать суду инквизиции, – мягко промолвил инквизитор. – И уже ваш проступок при этом будет служить отягчающим обстоятельством. Так что – до встречи в тюрьме, девочки!
Аглая зарыдала. Бледная как полотно Анна Белла стояла столбом. Ее подруги озирались с таким видом, словно еще ничего не понимали.
– В виде дополнительной меры наказания ваши семьи также будут обязаны выплатить штраф в качестве компенсации морального и физического вреда, причиненного вашей бывшей соученице Лилии Зябликовой, – помолчав, вставил декан. – Сумму штрафа, думаю, определят ее родители, которым мы, конечно, сообщим о том, что случилось с их дочерью.
Остальные преподаватели закивали, согласные с предложением. Голосовали за него тоже единогласно.
– А сейчас, – Виктор Вагнер посмотрел в окно, прислушался, пытаясь уловить далекие отголоски боя башенных часов, – уже почти девять. Через несколько минут у студентов начнется практика. Так что прошу меня извинить, но мне пора. Меня ждут ученики!
Откланявшись, он сошел с кафедры и направился к выходу, как пустое место обойдя четырех девушек, которые больше не учились в Университете некромагии.