пробившим брешь всказочном мире моейкузины, иона понятия не имела, как с этим бороться. Когда через двадцать минут она всееще всхлипывала,капаясоплямивтеплойчай, тетяВэлисчезлавванной комнате.Она вернуласьс небольшойкоричневойбутылочкой с таблетками, которые я сразу узнала: оставшиесятаблетки после моего последнего визита к доктору Нельсону из отделапсихического здоровья.
Я заерзала на стуле и, взметнув брови, посмотрела на свою тетю, но она только послала мне полуулыбку ипожала плечами.
— Этоуспокоит ееи поможет заснуть. Ей нужно отдых.
Да,ноейнеобходиместественный сон, а не виртуальнаякома, вызваннаяэтими глупыми успокоительными.Не то, чтобыкто-нибудь слушал бы меня,дажеесли бы я высказала свое мнение по поводу химическогозабвения.
На мгновение, я позавидоваламоей двоюродной сестре ее невиновности, в то время как умирала. Яузнала осмертив раннем возрасте, и была такой жебезутешной, как Софив этот момент, у нее былипятнадцать лет, чтобыпрыгатьвокругпластиковых упаковок, мягких подушек, живя в пестром, защищенном мире, кудане смела проникнутьтемнота.Независимо от того,что произойдет дальше, никто не сможетотнятьеесчастливого детство.
ТетяВэлсмотрела, какСофиглотаеткрошечную белуютаблетку,затем повела свою дочьпо коридорув еекомнату, скоро я услышала, какскрипнулакровать подеенебольшимвесом. Десятьминутспустя,раздалсядостаточно громкий храп, чтобы у меняне осталось сомнений, чтомоядвоюродная сестраунаследоваластолько жеототца, как и от матери.
Когдамоятетя укладывала Софина кровать,ясхватилаизхолодильника вторую бутылкукоки с полкидядиБрендона — в одной областиобезжиренный, безвкусный режиматетяВэл еще непобедил — и взялаегов гостиную, гдепроверила местные телевизионные станции. Ноне было никаких известийв два-тридцатьдня. Придетсяждать пятичасового вещания.
Я выключилателевизор,и моимысливернулись кКоулам, которых явстречалатолькоодин раз во время соревнований в прошлом году.Моиглазанаполнились слезами, когда я представила себематьМередитпытающуюсяобъяснитьсыну, что егостаршая сестранеприедетизшколы домой.Никогда.
На кухне раздался звон стекла, на мгновение вернув меняизболотавиныигоря, в котороеяпогружаласьв, ия повернуласьнадиване, чтобы увидетьмоютетюналивающуюгорячий чайв огромнуюкружкулатте. Моиброви на мгновение сморщились взамешательстве — может быть,тетеВэлтоже необходимоуспокоительное? — в то время, как она всталана цыпочки, чтобы открыть верхний шкафчик. Тот, где онаидядяБрендонхранили алкоголь.
Моятетявытащилабутылкуконьякаиотвинтилакрышку. Тогдаонащедро выплеснула содержимое в свою кружку. И оставилабутылкунастолешнице, точнособираясь налить еще иодну порцию.
Она сделала глоток своего «чая», потом повернулась к гостиной, держа пульт в руке. В тот момент, когда наши взгляды встретились, она застыла и её щёки вспыхнули.
— Это еще не появилось вновостях, — сказал яине смогла не заметить, какими усталыми итяжелыми были ее шаги, когда она шла поплиткамвгостиную.ТетяВэлимиссисКоулв течение многих лет былиприятельницами по гимнастике. Может быть,смертьМередитранилаеесильнее, чем ядумала. Или, может быть, онабылавстревожена тем,как сильно быларасстроена Софи. Или, может быть, онасвязаласмертьМередитсХайдиАндерсон — насколько мне известно,онаеще неслышалиоЭлисонБейкер — иначалаподозревать что-тонеладное.Как и я.
Так или иначе, её кожа была бледной, а руки тряслись. Она выглядела так хрупко, что я сомневалась, добавлять ли ей ещё проблем. Но предчувствия зашли слишком далеко. Я нуждалась в помощи, или в совете, или... в чем-нибудь.
В чём я действительно нуждалась, так это чтобы кто-то сказал мне, что хорошего в предчувствиях о смерти, если это не помогает мне спасти людей. В чём смысл знания, что кто-то умрёт, если я не могу помешать этому?
ТетяВэлнезнает ни одного ответа, и никто не знает. Ивотсутствиимоихсобственных родителей, у меня больше не было с кем поговорить.
Моипальцыпереплелисьна коленях, когда онаустало опустиласьнадругойконецдивана, колени прижаты друг к другу, лодыжкичопорно перекрещены. Лишь морщинкивокругртаидрожьвруках выдавали, что с ней не все так хорошо, как онаявно пытается показать.
Это незапах чаяразносилсяизеекружки.
Последний раз когда я попыталась рассказатьей, что язнаюкто-тоумрет, онаидядяБрендонзапихнулименяпрямов больницуи оставил там. Конечно, в тот разяистерически кричалавсерединеторгового центраинападаланалюбого, ктопыталсяприкоснуться ко мне.
По-видимому, у них не было выбора.
Конечно,в этот раз она воспримет вселучше, потому что я спокойна ирациональна,ив настоящее время неохваченанеодержимой потребностью кричать.И потому, чтоонауже выпилаодну дозу из бутылки коньяка.
Моинервы неконтролируемо гудели, ия рассеянно почуялаароматдиффузоранаконце столаслева от меня, смесь ванильно-душистого масластонкимдеревяннымтростником.
— Тетя Вэл?
Она вскочила, расплескав «чай» наколенях.
— Прости, милая. — Она поставилакружкунаподставкунаконцестола,потом бросиласьна кухню, чтобы влажнойтряпкой почистить пятнона штанах. — Этот случай сМередитвывел меня из равновесия.
Я знала что она чувствует.
Я тихо выдохнула, потом глубоко вздохнула, пока моятетявозвращалась вгостиную,мокрое пятнонаеебрюкахохватывалополовину стройного бедра.
— Да, это было довольно...страшно.
— Да? — Она остановиласьв нескольких футахот ее кресла, ее глаза сузилисьглядя на меня в...подозрении? — Была ли ты там? — Догадывалась ли она о том, что я собиралась сказать?
Может быть,Нэшбыл прав. Может быть,я должна сохранитьмою тайнунемного дольше...
Я медленно покачала головой,имойвзглядметнулся к торчащим изкрошечнойбутылочкипалкам.
— Нет, яневиделаэтого, на самом деле... — онас облегчением выдохнула, ияпочти возненавидела то, что я должен был сказать, — но...Вы знаете о тойдевушке, котораяумерлав «Табу»парудней назад?
— Конечно. Как печально! — Она вернулась к своему стулуивзяла кружку,медленнос закрытыми глазами потягиваяизнее «чай», словно размышляя.Или, может быть, молясь. Потом она сделала намного больше глоток и опустилакружку, широко раскрыв глаза. — Кейли, тадевушкане имеет ничего общегос тем, чтопроизошло сегодня. Согласноновостям, онабыла пьяна, и, возможно, использовала что-тосильнее, чем просто алкоголь.
Я неслышала последних новостей, но у меня даже не было возможности спросить, потому что она вновь заговорила.Какмать с дочерью.
Моятетяжестикулировала кружкой в руках, в то время как говорила, но на этот раз ничего не плескалось. Онабылапуста.
— Софи сказала, что Мередитупала, когда танцевала. Бедныйребенок, онапочти ничего не елаи жилана одном кофеине. Это был тольковопрос времени, когдаеетелокрикнет «достаточно».
— Я знаю, иСофи,может быть, права. — Я отпустилаароматныепалочкии начала сгибатьушкомоейКокитуда и обратно, тщательноосвобождаяее, чтобы не видеть жалостиискептицизма, несомненно, прячущихся заееосторожнойсимпатией. — То, как она умерла, возможно, не имеет ничего общегос этим. — Хотя у меня, конечно, были свои сомнения. — Но, тетяВэл, ядумаю,что между ними есть какая-то связь.
— Что?
Язаставила себяподнять взглядкак раз вовремя, чтобы увидеть суженые и растерянные глазамоейтети. Нозатемее в лобрасслабился,напряженныечерты лицаразгладились, как будто она только чтопоняла, что яговорю,иэтостало для нее облегчением.
Еслимой«бред» заставил ее расслабиться, то чтоона ожидала услышать от меня?
Выражение ее лицасмягчилось, изнакомая, покровительственнаямаскасочувствиязаделамою гордость.
— Кейли, тыосвоихприступах паники? — Она наклонилась впереди прошептала последнюю часть, как будто боялись, что кто-топодслушает.
Гневвспыхнул вомнекак маленькаямолния, иязаставиласебе поставить мойполупустой напиток, прежде чем раздавлю его.
— Это не шутка, тетя Вэл. Ияне сумасшедшая.Язнала, что Мередитумрет, прежде чем это случилось.
На мгновение — короче, чемодин вдох — моятетявыгляделаиспуганной. Словно она только что увидела свой собственный призрак. Потомонапокачала головой — буквальностряхиваясвой страх — инадела мужественную, решительную маску. Ябылаправас самого начала.Онанебудет слушать. Никогда.
— Кейли, неделай этого снова, — попросила она,нахмурившись,вокругрта появились глубокие морщины, она всталаипонеслапустую кружкуна кухню. Я последовала за ней, в раздражении наблюдая, как она поднимаетчайниксплиты. — Я знаю, тырасстроена из-заМередит, но этоне вернетееобратно. Этонеспособ борьбысгорем.
— Это не имеет ничего общего сгорем, — выдавила ясквозь зубы, выбрасывая моюнаполовину выпитую Кокувмусорную корзину.
Она приземлиласьс глухим стуком, а затем, шипяибулькая,содержаниевыбежало впластиковый бак.
В сузившихся глазах моейтети я прочларазочарование.Она отчаянно хваталась мертвой хваткой зачайник. Она, наверное,хотела, чтобы моглаотключить менятак же легко,какСофи. Икакая-то частьменязнала,что разговор с ней не даст никакой пользы, как и попытки предупредитьМередит. Но другая, болееупрямаячастьменяотказываласьсдаться.Япокончила ссекретами ижалкими взглядами. Ия определеннопокончилас больницами иэтими маленькимибелымитаблетками.Яне позволюникомуназывать менясумасшедшей.Никогда снова.
ТетяВэл, наверное, видела мою решимость, поскольку поставилачайникобратнонаплиту, затем положилаобе ладонинастолешницу, глядя на меня.
— Подумай о Софи. Онауже достаточнотравмирована.Как тыдумаешь, что сделаетс ней эта эгоистичная история в поисках внимания?
Моячелюсть сжалась, слезыжглиглаза.
— Окажет давление на Софи! — Моикулакиврезался вбар, от моего удара порукам разошлась волнагнева.
Тетявздрогнула, и я почувствовала мгновенныйвсплескудовлетворения.Тогдасознательно яначала отходить от бара, мои рукиопирались о бедра.
— Мне очень жаль, — сказал я, хорошо сознавая, чтояне звучу огорченной. — Но на этот раз это не о ней.Япытаюсьсказать вам,у меня серьезная проблема, авы даже неслушаете!
ТетяВэлзакрыла глаза и