неубежал из-за моих предвидений, а я должна былапоговорить с каким-нибудь человеком, иэтобыли бы либоНэш, либоЭмма.
— Хорошо, этобудет звучатьглупо, ноянезнаю, что ещедумать. Я слышала, кактетяидядяспорили, затем моятетяпозвонила моему папе. — Я проглотила рыданияивытерлабольше влаги с лица. — Нэш...Ядумаю, что яумираю.
На другой сторонелинии была тишины, я слышала толькошум двигателя, когда мимонегопроехал автомобиль. Он, должно быть, стоялвпереднем дворе «Скоттс».
— Подожди, яне понимаю. Почему ты думаешь, что ты умираешь?
Ясложилакомковатуюподушку пополами легла, положив одну щекуна нее, радуясь исходившей от нее прохладе, так отличающейся отмоегоразгоряченного от слез лица.
— Мой дядясказал, что ондумал, что у меня будет большевремени, а моятетясказалаотцу, что он должен рассказатьмнеправду, поэтому я не думаю, что я сумасшедшая. Ядумаю,что этоопухоль головного мозга.
— Кейли, ты складываешьдва идва, а получаешьсеми. Тыдолжно бытьчто-то упустила. — Он сделал паузу и зашагал по бетону, словнобылнатротуаре. — Что ониговорили, точно?
Я селаимедленновдохнула, пытаясьуспокоиться.Словане выходили. Неудивительно, что онне понимает, чтояговорю.
— Гм...ТетяВэлсказала, что яживу заимствованное время, и чтояне должнатратитьегодумая, что сошла с ума.Она сказалаотцу, что пришло время сказать мне правду. — Я всталаи началанервно ходитьвзад и вперед помоему ворсистомуфиолетовомуковру. — Это означает, что яумираю, не так ли?Иона хочет, чтобы онсказал мне?
— Ну, у них, очевидно,естьчто-то важное, что они должны рассказать тебе, но ясерьезно сомневаюсь,у тебяопухоль головного мозга. У тебя должны быть какие-то симптомы,иличто-то еще, еслиты больна?
Я снова упала намойстол устолаипробежалапальцами по коврику для мыши, чтобы разбудить монитор.
— Я просмотрела их, и...
— Ты занималась исследованиями опухоли головного мозга? Во второй половине дня? — Нэш заколебался,егошагиприостановились. — Кейли, этоиз-заМередит?
— Нет! — Я оттолкнулась от края столатак сильно, чтомой стул ударилсярядом с кроватью. — Я неипохондрик! Я простопыталасьпонять, почему этопроисходит со мной, и ничего больше не имело смысла. — Разочарованная, я потерла одной рукой моелицоизаставила себя сделатьеще один глубокий вдох. — Они не думают, что я сумасшедшая, так что это непсихологическое. — Имоеоблегчение от этого знания, былодостаточно большим, чтобыпоглотитьТихий океан. — Так что это должно бытьфизическое.
— И ты думаешь,что эторак мозга...
— Я незнаю, что ещедумать. Там есть один видрака мозга, у которого иногдане бывает никаких симптомов. Может быть, и у меня этот вид.
— Подожди... — Он сделал паузу, когда просвистел порывветра. — Ты думаешь, чтоу тебя опухоль, поскольку у тебя нет никаких симптомов?
Ладно, это не имело никакого смысла.Язакрылаглаза и положила головуна спинкустула.
— Или, может быть, предчувствия и есть мойсимптом. Какая-тогаллюцинация.
Нэшзасмеялся.
— Это негаллюцинация, Кейли. Нет, если только у Эммыи у меня тожеопухоль. Мыобавидели, как ты предсказала смертьдвух людей, и мы видели, какодна изнихпроизошла на самом деле.Тыне представила себе это.
Я села на моем стуле, и на этот размойдлинный, мягкийвыдохбыл полон облегчения.
— Я серьезнонадеялась, что тыскажешь это. — Это помогло — хотя исамую малость — знать,чтоесли я иумираю то, по крайней мере, не тронувшисьумом.
— Рад, что смог помочь. — Яслышалаулыбкойв его голосе, которая вызвала у меня ответную улыбку.
Яповернулась на стуле ивзгромоздиланогинатумбочку.
— Хорошо, таким образом, может быть, у меняпредчувствияиз-заопухоли. Мол,этоактивациячастьмоего мозга, которой большинство людей не могут воспользоваться.Как у ДжонаТраволтав томстаромфильме.
— Лихорадка субботнего вечера?
— Не такого старого. — Мояулыбканемного выросла, несмотря на то, что это долженбыл бытьоченьмрачныйразговор.Мненравилось то, каклегкоНэшуспокаивалменя,дажепо телефону.Его голос былгипнотическим, каккакое-тослуховое успокаивающее средство. Такое, на которое я могла былегкоподсесть. — Тот где он может перемещатьсявещис помощью разума, ивыучитьвсеязыки, только прочитав книгу. Ивсе этооказываетсяпотому, что у негорак мозга,ионумирает.
— Я недумаю, что явидел его.
— Он получает всевиды причудливых способностей, ноонумирает. Это трагично. Янехочубытьтрагичной, Нэш. Я хочужить. — И вдруг вновь вернулись слезы. Яничего не смогла поделать. У меня былоболее чем достаточносмертейзапоследние несколькодней, без добавлениямоей собственнойв этот список.
— Хорошо, тыбудешьдолжнаповерить мне на слово, Кейли. — Шагивернулись, а потомдверь закрылась, отрезав бахвальствоветрана другом конце связи. Потомегоголос сталтище. — Твои предчувствияне возникают из-зарака мозга.Независимо от того что сказали твоитетя с дядей,это не то.
— Откуда ты знаешь? — Я сморгнулавлагу с глаз, раздраженный тем, какойэмоциональнойя становлюсь. Разве это нееще один симптомрака мозга?
Нэшвздохнул, но онзвучалболееобеспокоенным, чем раздраженным.
— Я должен рассказать тебе кое-что. Язаеду за тобой через десять минут.
ГЛАВА 8
Семьминутспустя,я сиделана диване вгостиной, мои ключи быливкармане, мой телефон — у меня на коленях, моиногтитревожно скрежеталипоатласнойобивке. Я сидела под углом лицомктелевизору — приглушенному, нонастроенному наместныевечерние новости — и к окну, надеясь, что никто непоймет, что яожидаюгостя. «Никто», то есть дядя и тетя. Софи все еще была в отключке, ия началазадаваться вопросом, какмногие таблетокдала ей мать.
ТетяВэлбылана кухне, гремякастрюлями, сковородкамиидверями шкафа, в то время как делаласпагетти,еелюбимая утешительная еда.Обычноона не позволяла себе такмногоуглеводовводнойеде, но у нее, очевидно, был тяжелый день. Оченьтяжелый день, запахчеснока ихлеба подтверждал это.
— Эй, Кей-медвежонок, как тыдержишься?
Я посмотрела наверх, чтобы увидеть моего дядю, прислонившегося к гипсовойколонеразделяющейстоловую сгостиной.Онненазывал меня так уже почти десять лет, итот факт, чтоон использовал этотстарыйник, вероятно, означал, что ондумает, что я...ранима.
— Я не сумасшедшая. — Я встретилаего ясныезеленые глаза, осмелившись с ним спорить.
Он улыбнулся,ив результатеулыбкакак-тозаставила еговыглядеть ещемоложе, чемобычно.
— Я никогда не говорил этого.
Яразбушеваласьи бросила взглядв сторону кухни, гдететяВэлпомешивалалапшувбольшой алюминиевой кастрюле.
— Она так думает. — Сейчас я знала это лучше,конечно, но несобиралась позволить им узнать, чтояслышалаих спор.
ДядяБрендонпокачал головой ипересекковер цвета яичной скорлупы, приближаясько мне, он скрестил руки на полинявшей рубашке, которую надел послеработы.
— Она простобеспокоится о тебе. Мыоба. — Он погрузился вцветочноекреслонапротив меня. Онвсегдасидел на нем, ане насплошном беломстулеилидиване, надеясь, что еслиончто-топрольет, то тетяВэлникогда незаметит пятнанатакойпестрой обивке.
— Почему вы небеспокоитесь оСофи?
— Беспокоимся. — Он помолчал, потом, казалось, обдумал свойответ. — Но Софи... гибкая. С ней все будет в порядке, как только она достаточно погорюет.
— А со мной не будет?
Мойдядяподнялброви.
— Вэл сказала, что тыедвазналаМередитКоул. — Ипросто так,онобошелнастоящий вопрос — о моем будущемблагополучии.
Имыобаэто знали.
Прежде чем я успелаответить — а яне спешила — снаружи замурлыкал двигатель, иявзглянулачереззанавески, чтобы увидеть, какнезнакомыйсинийкабриолетвплывает на дорогурядом смоей машиной, сверкая на солнцевторой половине дня. Зарулембылооченьзнакомое лицо, обрамленное густыми каштановыми волосами.
Я встала, засовывая телефонвпустойкарман.
— Кто это? —ДядяБрендон повернулся, чтобы посмотретьв окно.
— Друг. Я должнаидти.
Он встал, но я уже пересекла половину комнаты.
— Вэл готовит ужин! — прокричал онмне вслед.
— Я не голодна. — На самом деле, яумирала с голода, но я должна былавыйтииздома. Янемоглакушатьспагетти, как каждыйпонедельник вечером. Не после того как узнала,чтовся моясемьялгаламне, ктознает как долго.
— Кейли, вернись назад! — ревел дядяБрендон, следуя за мнойчерез переднюю дверьна крыльцо.Яредкослышала, как онповышает голос,и никогда неслышала, чтобы онкричать вот так.
Я приостановилась, скользнула напассажирское сиденье, захлопнула дверьи заперла ее.
— Это твой дядя? — спросил Нэш, его правая рукапарила над коробкой передач. — Может быть, я должен встретиться...
— Езжай! — крикнула ягромче,чемхотела. — Я познакомлю васпозже. — Надеюсь, чтоя проживутак долго.
Нэшшвырнулмашину в сторону ипоехалзадним ходом к дороге, повернувшись на своем сиденье, смотря через заднееветровое стекло.Когдамыоторвались отдома, яв последний развзглянула намоего дядю, которыйсмотрелнам вследс серединыпроезжей части, скрестив рукинагруди. Заним накрыльце стоялатетяВэл с тряпкой для мытья посуды, ее совершенный рот был открыт от удивления.
Когдамыповернули за угол, япозволила себерасслабиться всиденье автомобиля,толькопотомзаметивкакимшикарным онбыл.
— Пожалуйста, скажи мне, что тыменя забрал не сугнанным автомобилем.
Нэшзасмеялся ипосмотрелв сторону от дороги, с улыбкой на лице повернувшись ко мне, мой пульсускорился, когда нашивзглядывстретились, несмотря на все обстоятельства.
— Это Картера. У меня он до полуночи.
— Почему быСкоттуКартерупозволить тебе взять его машину?
Онпожал плечами.
— Он друг.
Ятолькоприщуриласьнанего. Егосомнительныйвыборспутников отложимв сторону,Эммабыламоей лучшей подругой, но ябыникогда непозволила ейвзятьмоюмашину. Аяне рулиласовершенно новый Мустанг кабриолет.
Нэшулыбнулся, когда я показалась не убежденной, иего следующий взглядзадержался дольше, чем следовало, тогда обследовал мое лицо.
— У него, может, создалось впечатление, что тебе...гм...нужен комфорт.
Мое