короткими рукавамимайки.
— Предварительно-умирающий?
Онусмехнулся.
— Это технический термин.
— Ааа. Нет, я ни на что не смотрела. — Я опустилась нанизкуюкачель из шины, которая держалась натрех цепях, медленно раскачиваясь взад ивперед, пытаясьзабытьслова, даже когда яих произносила. — Я пыталасьостановить визг.Охранники вызвалимоих тетю сдядей,когдаяне смогла прекратить плакать, ониотправилименя в больницу.
Нэшотпуститьбалкуи приселнапокрытой резиной лестнице рядом с катком, глядя на меня с расстояния несколькихметров.
— Ну, если бы тысмотрела натого парня, ты бы увиделиумершуюдушу. Парящую.
— Парящую.
— Да. Стенания баньши привлекают душ, и покаони длятся, они не могутдвигаться дальше.Онипростоповисаюттам, приостанавливаются.ТыпомнишьСирен из мифологии? Какихпесни могут завлекатьматросов к их гибели?
— Да...? — Иэтот образне сделал ничего, чтобы облегчить пониманиекоторое разбухаловнутрименя, какизжога.
— Это что-то похожее. За исключением того, чтолюдиуже мертвы.Иэто обычно нематросы.
— Ого. — Яопустиланоги, чтобы остановитьшинуотукачивания. — Я, как липкая бумага от мух только длядуш. Это...странно. Зачем кому-тоэто необходимо? Зачем приостановитьдушукакого-то бедногопарня?
Нэшпожал плечамии встал, потянувменя.
— Есть много причин.Баньши, кто знает, что она может сделать, держадушудостаточно долго, чтобыподготовить еек загробной жизни. Позволитьейнайтимир.
Япоморщилась, не в силах представить себеэто.
— Хорошо, нокакэто можетбытьвозможно, когда я кричу?
Онснова засмеялся, ия последовала за нимпо лестнице нашаткиймост издеревянных досоксвободно связанных вместе.
— Душе это не похоже на крик. И мне тоже. Твойкриккрасив для мужчины баньши. — Нэш повернулся, чтобы посмотретьнаменя с верхней ступени, его взгляд был мягкимипочти задумчивым. — Это больше похоже на тоскливую, знакомую песню. Я хотел бы чтобы ты могласлышать это так, как мы.
— Я тоже. — Вседругое лучше, чем этот оглушительный крик ужаса, который яслышу. — Что ещея могу сделать? Расскажи мнете части, которыене вызывают у меня желания вырытьсобственные ушиизмоегочерепа.
Нэшпотянулменянамост,которыйкачалсяподнами, пока я садиласьв его середине,свесив ногиза борт.
— Ты можешь задержать душудостаточно долго, чтобы онауслышаламыслии соболезнования своих друзей. Илипопрощалась со своейсемьей, хоть они и не смогут этого услышать.
— Так я...полезна? — В моей душе взметнуласьискренняя надежда.
— Абсолютно. — Он приселна следующуюдоску, смотря намойпрофиль, одна нога свисаланадкраеммоста, а другаяпримостиласьпозади меня.
Мояулыбкаувеличилось, теплораспространилось по всеймоей груди,медленноотгоняямоютревогупри мыслиоприостановлениичеловеческой души.Яне былауверенна, что этоцветущее спокойствие вытекает измоейновообретеннойцели вжизни — ивсмерти — илиот того, какНэшсмотрел на меня, и как он старался вызвать у меня улыбку.
— Так чтоя могу сделать?
— Ну, моиголосовые связкине такиемощные, как твои, ноголосмужчиныбаньшидействительно имеет какое-то... влияние. Сильная силавнушенияилипроекцияэмоций. — Он пожал плечами изакинулодну рукунаперила из веревки, откинувшись назад, чтобы лучше меня видеть. — Мы можем проектировать веру иливолнение.Илилюбыедругиеэмоции. Группа таких как мы, можетпризватьтолпук действиюилиуспокоить ее. Это было очень важно во временасуда над ведьмамии общественнойпаники. — Он усмехнулся. — Но в основном, мыпросто успокаиваемлюдей, когда онинервныеили расстроенные. — Нэшвыстрелил в менямногозначительный взгляд, ияпораженно втянула воздухнастолько сильно, что чуть незадохнулась.
— Ты меняуспокоил, не так ли? Впереулкеу «Табу».
— Изашколой, во второй половине дня. СМередит...
Какя этогонепонимала? Яникогда раньше не былав состоянии контролироватьпанику,не увеличиврасстояниемеждумной и... предварительно-умирающим.
Я сморгнулнаворачивающиеся слезыблагодарности и уже было началаблагодарить его, но он заговорил, прежде чем я смогла вымолвить хотьслово.
— Не беспокойся об этом. Это было круто, наконец показывать в выгодном свете.
— И влияние — это еще не все?
Он кивнул,имосткачнулся, когда оннаклонился вперед, театрально наменяглядя.
— Я могу управлять душами.
— Что? — Меня охватил озноб, несмотря на необычнотеплыйвечер.
Нэшпожал плечами, словно это не большоедело.
— Ты можешьприостановитьдуши, ая могууправлять ими. Сказать куда идти.
— Серьезно? Куда ты их отправляешь? — Это понятие не моглауложиться у меня в голове.
— Никуда. — Онприслонился спиной к веревке инахмурился. — Вот в чем проблема. Твоинавыкиполезны. Даже альтруистические. Мои...? Нетакие.
— Почему нет?
— Потому что естьтолькоодно место, куда можно отправитьбестелеснуюдушу.
— Жизнь после смерти? — Я подложилаодну ногуподдругуюиповернуласьк нему лицом, стараясь не бытьполностью поглощеннойвозможностями, которые он мне открыл.
Онпокачалголовой, вдалекеначали раздаваться звуки песни.
— Яненужен душе дляэтого.
Ивдругя поняла.
— Ты можешь вернуть ееобратно! Втело. — Я села прямо,имост закачался. — Ты можешь заставить кого-товернуться к жизни!
Нэшпокачалголовой, все ещемрачный несмотря на мой растущий энтузиазм, и встал, потянувменя.
— Для этого нужны двое из нас. Женщина, чтобы остановить душу, а мужчина, чтобывернуть ее. — Его рука нашламое бедро, теплоеговзглядапочтижгло меня. — Вместе мы могли бы быть поразительными, Кейли.
Моищеки запылали.
Затемреальность того, чтоон только что сказал,удариламеня, какпотокхолодного воздуха в лицо.
— Мы можемспасти людей? Отменитьсмерть? Тыдолжен был рассказатьмне об этом в первую очередь! — Возбуждениерасцвеловмоей груди,ия сначаланепоняла, что онкачаетголовой.
Нозатеммое волнениерассыпалось,сменившисьхолодным, тяжелымчувствомсожаления. С возрастающим чувством вины.
— Так я была не только не в состояниипредупредитьМередит, я позволила ейумереть, когда мымоглиспасти ее. Почемуты не сказалмне? — Я не смогла остановить вспышкугнева, которую с собой принесло понимание. Мередитбыла бы жива, если бы я знала, как ей помочь!
— Нет, Кейли. — Нэшприподнялмойподбородок, пока я не увиделатемноесожалениев егоглазах. — Мы не можем просто ходить и возвращатьдушиобратновмертвые тела.Это так не работает. Ты даже неможешьпредупредитького-то о егосмерти.Этофизически невозможно, потому что ты неможешь делатьчто-то другоев то время, какпоешьпеснюдуши. Правильно?
Янесчастно кивнула.
— Это совершенно... — Хотяявсе ещене моглапредставить себе, что этот ужасныйвизг для него звучит, какпесня. — Но должен же бытьспособ как обойтиэто. — Яобошлаегонашаткоммостеиначала спускаться по лестнице, перешагивая две ступени за раз. Мой умработал,и мне было необходимодвигаться. — Мы могли бы разработатькакой-тосигналиличто-то еще. Когда у меня начнетсяпредчувствие, я могла бы указать тебе, и ты мог бы предупредить...гм...предварительно-умирающего.
Нэшдогналменя, упорнеекачаяголовой.Онпоймалменя за руку изагнал в тупик, не позволяя расхаживать, тогда язастыла.
— Даже если бы мы моглипредупредитького-то, этоничего не изменило бы. Это простопревратило быпоследние минуты жизни бедныйпарня во что-тострашное. — Я началакачать головой,ноон выдавил. — Вот чтояпыталсясказать тебе,Кейли. Ты не можешь остановитьсмерть.
— Но ты только что сказал, что мы можем. — Яприслониласькзеленомупластиковомуизвилистому катку, хмурясьна него. — Вместе мымогли бы спастиМередит. Может быть, дажеХайдиАндерсон. Разве это небеспокоит тебя, что мы даже непопробовали?
— Конечно, беспокоит, новозврат душиМередитнеостановил бы еесмерти. Этотолькопродлило быеежизнь. Иотправило бы вреанимацию того, чье время уже пришло, а это влечет за собой серьезные последствия.И поверь, такую ценуне стоитплатить.
— Что это значит? — Какможеткто-тонестоить этого?
Взгляд Нэша прожег меня, словно подчеркиваяважность того, чтоон собираетсясказать.
— Жизнь за жизнь, Кейли. Если бы мысохранили жизнь Мередит, вместо нее забрали бы кого-то другого. Может быть одногоизнас, или кого-нибудьпоблизости.
Ой.
Яопустилась нарезиновый коврик у основания катка, закрыв глазаот ужаса. Ладно, этобылавысокаяцена. Идажеесли бы ябылаготова заплатить ее сама, яне имелаправапринимать это решение за невинного прохожего. Или за Нэша. Но сейчас яне могла оставить этотвопрос. Неважно,что он сказал, неважнокакими бы логическими ни были его аргументы, позволить Мередитумеретьбыло неправильно,и яне могласмириться с мыслью,что когда-то сделаю это снова.
Нэшвздохнул иопустился наковрик рядом со мной, подпереврукинаколенях.
— Кейли, я знаю,какты себя чувствуешь,но так работает смерть. Когдачье-то времяприходит, он должен идти, и тыбудешь единственная, которая сводит себя с ума,ищалазейкивсистеме. Поверь мне. — ТоскойвголосеНэша нашла откликв моемсердце, и мне захотелось прикоснуться к нему. Чтобы облегчить то горе и боль, которые раздавались в его словах.
— Ты уже пробовал, не так ли? — прошептала я.Он кивнул,иянаклонился, чтобы губами прикоснуться к его губам, это прикосновение зажглоискры в моих венах. Яхотела поддержать его, чтобы как-то уменьшить эту боль. — Кто это был?
— Мой отец.
Ошеломленная, яоткинулась назад, чтобы увидетьеголицо, и та боль, которуюя увидела, казалось, пронзиламеня, оставив холодныйстрах внутри меня.
— Что случилось?
Нэшмедленно выдохнулиоткинулся в сторонукатка. Светотфонаря отразился на его руке, когда он потерлоб, словно стараясь вспомнить.
— Он упалс лестницы, когда красилставнинаокне второго этажа,иударился головой окирпичи ограждающие клумбумоей мамы.Она обрезалакусты, когда он упал, так чтовиделаэто.
— А где был ты? — Яговорилатихо, боясь, что онперестанет говорить, если мойголос ворвется в еговоспоминания.
— На заднем дворе, но яприбежал, когда она закричала. Когда я пришел, она плакала, держа его