— Он вновь поймал марлю, и пожал плечами, очевидно он рассказал нам все, что знал. Это было намного больше, чем я ожидала. — Так... что по поводу Жнеца, которого вы видели?
— Скажи Леви, чтобы он искал женщину. — Я придвинулась ближе к Нэшу и случайно наткнулась на полку. Несколько коробок с трубками упали, рассыпав содержание, как прозрачных пластиковых червей.
— Женщину? — Глаза Toда расширились, и я кивнула.
— Высокая и худая, с волнистыми каштановыми волосами, — сказал Нэш. — Звучит так, будто ты кого-то знаешь?
Toд покачал головой.
— Но Леви знает каждого Жнеца в государстве. Он позаботиться о нем. — Он колебался, как будто не был уверены в том, говорить ли следующие слова. — Но он думает, что вы сами собираетесь своровать душу, прежде чем он сможет вернуть все под контроль.
— Ты тоже так думаешь? — Я не была уверенна, почему его так важно для меня, но это было важно.
Toд пожал плечами, перебирая свой импровизированный мяч.
— Я бы сказал, что это реальная возможность. Разве что ты не будешь размахивать руками перед львиной пастью.
— У нас не было выбора. — Я наклонилась, чтобы собрать стеклянные трубки в коробки. — Это была моя лучшая подруга.
— Здесь есть что-то еще, Kейли Кавано, — прошептал Тод, и я знала по сердитому выражению Нэша, что он не слышал этой части разговора, хотя ясно видел, что губы Жнеца шевелятся. — Это могла быть и ты, вместо той болельщицы. И это может произойти в следующий раз. Или это может быть он. — Его взгляд метнулся к Нэшу и обратно, и выражение его лица потемнело.
— Пусть Леви этим занимается, — сказал он. — Если ты не сделаешь это для меня, или даже для себя, сделать это для Нэша. Пожалуйста.
Тод выглядел по-настоящему испуганным, и я не знала что делать, если даже Жнецу страшно. Таким образом, я кивнула.
— Мы не будем участвовать в этом. Я уже обещала это моему дяде. — Я потянулась к руке Нэша, Тод кивнул. Затем он исчез, все еще держа марлю, и я осталась наедине с Нэшем.
ГЛАВА 18
— Что он сказал?
Нэш заерзал на сидении, глядя в боковое окно со стороны пассажира. Мы были почти у моего дома, и это были первые слова, которые он сказал после того, как мы вышли из больницы.
— Есть ли что-нибудь еще, что я должна знать о Жнецах? — Я не могла удержать раздражение в голосе, я устала находиться в неведении. — Могут ли они читать мои мысли или видеть сквозь одежду? — Что на самом деле многое объяснило бы... — Или заставить меня стоять на голове и кудахтать, как курица?
Нэш вздохнул и, наконец, повернулся ко мне лицом.
— Жнецы, как сверхъестественные мастера на все руки. Они могут появиться везде, где они захотят и могут выбирать, кто видит и слышит их. Если они вообще хотят, чтобы их кто видел или слышал. У них есть и другие мелкие способности, но ничего более раздражающего чем это. — Он схватил одной рукой подлокотник, костяшки пальцев были белыми от напряжения. — Так что он сказал?
Я колебалась, если Тод хотел бы, чтобы Нэш это слышал, он бы сказал это так, чтобы слышали все. Опять же, он не заставлял меня пообещать...
— Он просил меня больше ничего не предпринимать, чтобы ты не был убит. Он пытается защитить тебя.
Я взглянула в сторону вовремя, чтобы увидеть как Нэш закатывает глаза.
— Нет, он пытался защитить тебя, и он знает, что ты будешь более осторожна ради меня, чем для себя.
— От куда ты знаешь, что это то к чему он стремится?
— Потому что я поступил бы так же.
Волнение заполнило теплом мою грудь, хотя я знала, что Нэш не прав. Тод заботился о нем, по крайней мере, частично.
Во второй половине дня, светя полуденному солнцу, я въехала в свой район. Слева стояла машина моей тети, припаркованная на подъездной дорожке рядом с пустым местом, которое обычно занимала я. Мой дядя взял выходной день, ожидая моего отца к полудню. И, конечно, Софи уже вернулась с поминок. Вся банда здесь...
Нэш последовал за мной в гостиную, где мой дядя сидел на обтянутом цветистым материалом кресле, под таким углом, чтобы мог видеть и телевизор — настроенный на местные новости — и переднее окно. Он встал, когда мы вошли, засовывая руки в карманы, его тревожный взгляд обследовал выражение моего лица, ища причин для волнения.
— Софи рассказала нам, что произошло. Ты в порядке?
— Все хорошо. — Я рухнула на край дивана и потянула Нэша к себе.
Взгляд дяди Брендона захватил мой и исследовал его.
— Вэл... плохо себя чувствует сегодня. Я уложил ее обратно в постель.
Сейчас? Я выглянула в переднее окно, чтобы увидеть последние лучи дневного света, которые погружались ниже крыш. Еще даже не было половины шестого.
— Сейчас наверное не самое лучшее время для компании, — продолжил он, коротко взглянув на Нэша.
— Я хочу, чтобы он встретился с отцом. — Настаивала я, мой дядя выглядел готовым поспорить. Но потом он кивнул и опустился в кресло. — Что рассказала Софи? — Спросила я.
Я была удивлена, что он не позвонил мне, я проверяла телефон в машине, и там не было никаких сообщений или пропущенных вызовов.
Но опять же, он, наверное, был очень заняты уговаривая мою тетю.
Дядя Брендон откинулся на спинку стула и с конца стола поднял банку кока-колы.
— Она сказала, что Эмма упала в обморок, и пока все суетились над ней, одна из болельщиц упала замертво. Вся школа находится в полном шоке. Это уже показывали в новостях.
Я сглотнула и посмотрела на Нэша. И, естественно, дядя Брендон поймал мой взгляд.
— Эмма умерла, не так ли? — Выражение его лица выражало боль, как будто он не был уверен, хочет ли услышать правду. — Она умерла, и вы оба вернули ее.
После его слов, ужас и недоверие захлестнули меня разрушительной волной — словно кульминация всего, что я видела и делала в течение последних нескольких дней, и я смогла только кивнуть, сдерживая слезы.
Волна гнева отразилась на лице моего дяди, как туман перед бурей, он встал, руки сжались в кулаки, помяв банку. Если бы она была полной, он бы выплескал большую часть соды.
— Я сказал тебе держаться подальше от всего этого. Я сказал, что твой отец и я проверим это. Вы могли умереть, а сейчас кто-то другой умер.
Я вскочила на ноги, гнев затмил другие слабые эмоции.
— Это не справедливо. Это не было нашей ошибкой!
— Здесь нет ничего справедливого, — взревел дядя Брендон, и по его крику я поняла, что Софи не дома. — Если ты мне не веришь, спроси родителей той бедной болельщицы.
Нэш встал рядом со мной, твердый и сильный, устремив упорный взгляд.
— Господин Кавано, мы не имели ничего общего со смертью Джули. В самом деле, мы пытались спасти и ее тоже, но...
Казалось, мы одновременно поняли, что он сказал что-то не то. Я сжала руку Нэша, чтобы заставить его замолчать, но было слишком поздно.
— Вы пытались сделать это снова? — Ярость дяди Брендона превосходил только его страх.
— Нам пришлось! — Закричала я, и вся гостиная поплыла из-за накативших на глаза слез. — Я не могла позволить Жнецу украсть душу другой девушки, не попытавшись его остановить.
Проблеск сочувствия пробился сквозь его гнев, но затем он пропал, изгнанный страхом и родительской осторожностью.
— Ты должна была. Вы не можете каждый раз, когда кто-то умирает, совать свой нос в дела Жнеца, разве что вы не хотите умереть вместе с ними! — Он повернулся к Нэшу, гнев еще светился в его глазах. — Если ты сказал ей, что она может делать, то обязан был также рассказать, чего она не может делать.
— Он сделал это, — сказала я прежде чем смог ответить Нэш. — Но Эмма не должна была умереть.
Глаза моего дяди сузились в подозрении.
— Откуда ты это знаешь?
Нэш заговорит, прежде чем я открыла свой рот, вероятно затем, чтобы удержать меня от ненужных откровений.
— Тод взглянул на список. Никто из тех девушек не должны были умереть.
— Вот видишь? — Потребовала я, когда Нэш замолчал, не раскрывая остальную информацию. — Мы должны были спасти ее. Она не должна была умереть. — Кроме того, она моя лучшая подруга. — Скажи мне, что ты не сделал бы то же самое.
— Он бы не сделал этого. — Новый голос раздался со стороны дверей, мягкий как сентябрьский бриз, и мы все развернулись в ту сторону. Мой отец стоял в дверях, с чемоданом в каждой руке. — Но я бы сделал.
Я должна была что-то сказать. Я должна была как-то поприветствовать отца, которого не видела года-полтора. Но мой рот не открывался, и чем дольше я стояла в молчании, тем больше понимала свою проблему. Не то, чтобы мне нечего было сказать ему. У меня было слишком много всего, чтобы сказать.
Почему ты врал? Где ты был? Что заставляет тебя думать, что теперь твое возвращение имеет какое-то значение? Но я не могла решить, что сказать в первую очередь.
У Нэша этой проблемы не было.
— Я предполагаю, что это твой отец? — Прошептал он, наклоняясь ближе, чтобы наши плечи соприкоснулись.
Мой отец кивнул, толстые коричневые кудри подпрыгивали с каждым движением. Его волосы были длиннее, чем я помнила, и почти касались его плеч. Я не могла перестать удивляться, как он изменился.
— Ты должно быть мальчик Кейли, — сказал отец, его глубокий голос напоминал урчание. — Брендон сказал, что ты, наверное, будешь здесь.
— Да, сэр, — сказал Нэш. Затем обратился ко мне: — У него нет ирландского акцента.
Мой отец сбросилсумкив коридоре.
— Яне ирландец.Я просто живутам. — Онпотянулся дверь,закрывая ее, вытерботинки об коврикперед входомв гостиную.
Мой отецдолго разглядывал меняс ног до головы, его скулы сжались, когда глаза задержались намоей правой руке, которая по-прежнему была в рукеНэша.Затемвзглядупал намое лицо,и его охватил рядэмоций.
Горе,в первую очередь.Я не ожидала этого. Чем старше ястановилась, тембольше выглядела, как мама. Ей было всегодвадцать три, когда она умерла — по крайней мере,это то, чтоониговорили мне, — иногда я даже