Если человек тебе дорог, ты должна все время делать выбор в пользу заботы о нем. Это она тоже понимает. Взять хотя бы ее друзей и родных. Или дедушку Эда. Или ее мать. Несмотря на постоянные ссоры и обвинения, дед приходит на ужин, и они вместе отмечают праздники. Несмотря на боль и обиду, Джина приглашает его на ужин и на семейные праздники. Они держатся вместе, связанные любовью.
Аннабель подносит к носу лепесток и вдыхает аромат. О, как вкусно пахнет розой. Запах такой же глубокий, темно-красный и бархатистый, как сам цветок. Если ты – существо разумное, тебе необходимо снова и снова принимать решение и двигаться вперед. Иначе тебе не уйти от худшего, что предлагает жизнь, и не оказаться здесь, на роскошной кровати в отеле «Кер-д’Ален Казино Резорт».
Ползком, шагом или бегом, но вперед.
Она засыпает – настолько вымотанная, что просто проваливается в сон. Удивительно, как безмятежно она выглядит в своем белом халате, со сладко закрытыми глазами и лепестком розы, зависающим на кончике носа. Тот парень в грузовике на границе не обманул: здесь все изменилось.
Так устроен мир, что все постоянно меняется. На смену хорошему приходит плохое, а потом опять добро побеждает зло. Вселенная вращается, и утро сменяется темнотой, и снова наступает рассвет. Она не забывает про свое будущее, и тем не менее ей хорошо. Совершенно незнакомые люди подняли ей дух, и они же уносят ее в царство сна. Ей снятся зернохранилища, грузовик и желтое поле, уже не унылое и безликое, а полное цвета.
14
В названиях песен часто фигурирует сердце, пребывающее в самых разных уголках планеты: «Сердце Дикси», «Сердце Азии», «Я оставляю свое сердце в Сан-Франциско».
Написаны песни про «Сердца в огне», «Глупые сердца», «Обманывающие сердца», «Дикие сердца» и «Родные сердца». В песнях воспевают «Драгоценное сердце» и «Мятежное сердце», «Сердце из вторых рук» и «Золотое сердце».
Чего только не делают сердца в песнях: «Сердце пропускает удар», «Сердце хочет, чего хочет», «Два сердца бьются как одно», а в это же время другие «Два сердца рвутся в клочья».
Есть песни, которые раскрывают горькую правду: «Каменное сердце», «Деревянные сердца», «Уродливое сердце», «Холодное, холодное сердце», «Сердце черное как смоль». Существует по меньшей мере пятьдесят восемь версий песен под названием «Бессердечные». Это даже близко не соответствует действительности.
Лоретта направляет Аннабель через длинный узкий Айдахский выступ в северной части штата, торчащий как указательный палец. «Ухват»[59] – да, теперь она понимает, что к чему. Это удивительное место, даже если тропа поднимается в гору и боль пронзает все тело. После каждой пробежки по айдахским кручам ломит в самых неожиданных местах: мышцах груди и живота, задней части шеи. У нее было совершенно неправильное представление об Айдахо, который только начинает показывать себя во всей красе. Аннабель лишний раз убеждается в том, что нельзя судить о месте, пока не побываешь там.
А что она себе представляла? Примитивные картинки, которые ей подсовывали: картошка, кукуруза, – в общем, скука смертная. Но сам Айдахо потрясающе красивый, по крайней мере, судя по тому, что она видит. Здесь много живописных водоемов (озеро Кер-д’Ален, озеро Андерсон, Лебединое озеро, река Кер-д’Ален, которая сопровождает ее на протяжении почти всего маршрута через Айдахо). В местных пивных барах подают много мяса (она избегает стейка из лосятины). Температура воздуха идеальная (впрочем, она не бывала здесь зимой).
– Этот «ухват» – как путь напрямик через весь штат, – говорит она дедушке Эду.
– Или как пикантная миндальная крошка в бисквитном печенье, – отвечает он.
Может быть, потому что ее маршрут через Айдахо составляет всего семьдесят четыре мили и займет около пяти дней, она чувствует себя превосходно. И даже рутина в радость. Встает она рано утром, делает записи в блокноте, после чего отправляется в путь. Она наслаждается красотой полноводного, искрящегося энергией весны Айдахо. Ее вдохновляют жизнерадостные байдарочники и велосипедисты, команды друзей, спускающие на воду плоты. В какой-то день, когда маршрут проходит сплошь по лесной тропе, она явственно видит белохвостого оленя. И, кажется, дикую индейку. Она ведет учет белоголовых орланов, но потом сбивается со счета, потому что их слишком много.
Она знает, что в этих лесах водятся и пумы. И гризли. На старте каждой тропы висит табличка с указанием, что делать при встрече с ними. Впрочем, если зверь захочет достать тебя, ему ведь ничто не помешает, верно? Разве ее жизнь не служит тому доказательством? Вот что мучает ее, пока она бежит. Этот вопрос требует ответа. Как можно чувствовать себя в безопасности, когда гризли где-то рядом? Возможно, единственная реальная надежда на спасение в том, чтобы не пересекаться с ним. У нее в руках банка из-под газировки, наполненная мелкой галькой. Этот звук должен отпугивать всяких опасных тварей. Она умышленно игнорирует тот факт, что жестяная банка с камнями – ничто против гризли.
Ей мерещится Хищник в темных гротах и мутных впадинах, где могут притаиться медведи и пумы. Вспоминаются его ногти с обгрызенной до мяса кутикулой и то, как однажды она случайно опозорила его.
«Нервничаешь?» – со смехом спросила она, приподнимая его руку.
Выражение его лица испугало – в нем сквозил стыд и даже нечто более глубокое, чем стыд. Возможно, ярость.
«Ну и что? Ты и на перекрестке пугаешься до смерти». Она знала, что нравится ему, но в тот момент казалось, что он ее ненавидит. А был еще такой случай, когда он в гневе выбежал из класса после того, как неправильно произнес слово, читая вслух, и все рассмеялись. Стены содрогнулись, когда он хлопнул дверью. На следующий день миссис Лайонс, Аннабель и весь класс сделали вид, будто ничего не произошло, хотя в воздухе ощущалось притворство.
Кэт тоже таится во влажной тени леса. Аннабель видит, как она подпрыгивает и визжит от восторга вместе с семьей Аннабель у финишной черты второго марафона в прошлом ноябре.
«Давай, Белль-Попка! Ты почти у цели! Ты это сделаешь!»
Она видит Кэт за дальним столиком в кафе пекарни: та читает и жует миндальный круассан, запивая его зеленым чаем, пока Аннабель готовит сложные кофейные напитки для других посетителей. Однажды за обедом она слышит, как Кэт говорит: «Хотя мне нравится его улыбка». Его, Хищника. «Хотя» звучит многозначительнее, чем «нравится». Кэт пытается быть великодушной. Потом она переводит разговор на другую тему, более безопасную. «Я взяла в библиотеке новую книгу Элис Ву, но обложка – отстой».
Эти мелкие детали выпрыгивают из густых кустов и теней, но более крупные фрагменты по-прежнему сидят в засаде, в то время как апогей расхаживает и пышет гнилью в самой глубокой, самой темной пещере. По крайней мере, пока она здесь, в Айдахо, особенно болезненные воспоминания, как и Сет Греггори, не посмеют приблизиться к ней, потому что хотя они и гризли, но банка трясется, и камешки отстукивают: стоп, стоп, стоп!
Через каждые шестнадцать миль пробега по Айдахо она встречается с дедушкой Эдом в условленном месте, которое подбирает ее «команда».
– Посмотрите, кто вернулся. Мой маленький Джесси Оуэнс[60].
– Кто-кто?
– Mi fa cagare! Читай историю! – Mi fa cagare: выражение крайнего отвращения. В вольном переводе: я сейчас обделаюсь.
После бега у Аннабель предусмотрен здоровый дневной сон, а потом они находят пивную или она съедает огромную тарелку пасты, приготовленной дедом. Она связывается с Малкольмом, Заком и Оливией и уточняет планы на следующий день. Звонит матери. Джина, видя, что дочь еще жива, сократила количество ежедневных звонков с десяти-двенадцати до двух-трех. Возможно, если верить Малкольму, помогают успокоительные таблетки, которые она сейчас принимает. Он рассказывал, что в течение нескольких недель после того, как Аннабель ушла, Джина будила его по ночам, проверяя, дышит ли он. Их дом заполнили магические свечи-обереги, которые можно купить в продуктовом магазине за несколько баксов. Джина заставляла его вместе с ней читать долгие защитные молитвы перед ужином. Наконец Малкольм не выдержал и заявил ей, что, если она не пройдет курс терапии, он переедет к Этому Негодяю Отцу Антонию в приход Святой Терезы. «Хорошей тебе дороги назавтра, наслаждайся пейзажем», – говорит Джина. Если бы при этом Аннабель не слышала, как Джина с трудом пытается дышать ровно, она подумала бы, что ее настоящую мать похитили.
Дедушка Эд тоже пребывает в прекрасном расположении духа с тех пор, как они пересекли границу. Енотова какашка стала первым и последним опытом резьбы по дереву; вместо этого дед проводит много времени за лэптопом, который он купил в Best Buy во время поездки в Кер-д’Ален. Вау, ему нравится эта игрушка. Он постоянно зависает в ноуте. Может, потому и на подъеме в последнее время. Вот она, магия технологии, думает Аннабель.
– Итак, посмотрим, что у нас впереди интересненького. Раундап, Монтана, – зачитывает он ей после ужина. – Место празднования столетия Великого перегона скота в 1989 году.
– В 1989-м? Вау, далекая история.
– Так это празднование столетия, усекла? Не умничай. Почти три тысячи голов скота прогнали через город. Двести крытых вагонов. Che figata! Просто улет! Тридцать три сотни лошадей за шесть дней.
– Столько же народу на пляже Панама-Сити-бич во время весенних каникул.
– Двадцать четыре сотни ковбоев – и парней, и девушек.
– Йи-хо! Представляю их в бикини после нескольких желейных шотов.
Единственный серьезный зануда в Айдахо – ее команда. На Facebook уже триста сорок рекордных фолловеров, а поток пожертвований в GoFundMe застопорился. Срочное совещание по Skype проводят вечером, как только дедушка Эд уходит «глотнуть свежего воздуха». Теперь он регулярно совершает эти моционы и возвращается розовощекий и довольный собой,