Что она чувствует кроме вины?
Ярость. Справедливую ярость.
Сердце грохочет. Это табун лошадей несется через хайвей, не встречая препятствий, потому что никому не одолеть столь грозную силищу. Когда сердце успокаивается, она чувствует себя немного глупо, наблюдая за тем, как грузовичок Hostess исчезает за углом.
Она снова бежит. Ее шаг упруг, заряженный новой энергией; сердце рвется ввысь, прислушиваясь к красивым раскатам ярости. Ладно, допустим, она прокричала то оскорбительное слово. Что ж, простите за выражение, думает она. Простите ту даму из гольф-клуба, библиотекаря и многих других людей, протестующих против насилия. Заткните уши, если вам невмоготу, но, вау, откройте глаза. Вот она, сила ярости. Вот она, революция. Одна материя сталкивается с другой. Дорога делает свое дело. Мили, расстояния, люди творят чудеса. Она выздоравливает.
Она мобилизуется.
26
Теперь, когда ее маршрут проходит по более людным местам, Аннабель ежедневно встречается со своей командой по скайпу. В эту самую минуту ее координатор по логистике пьет лимонад на заднем дворе их дома и бросает Биту кубики льда, за которыми тот гоняется по лужайке. Ее пресс-агент и советник по финансам сидят на полотенцах на пляже в Голден-Гарденз. Аннабель в номере отеля «Черри Вэлли» забинтовывает колено, поглядывая в окно, выходящее на парковку. В соседнем номере дедушка Эд дремлет перед ужином. Она готова поклясться, что слышит через стенку, как он храпит.
– Боже, ребята. Так хочется хорошего лета.
– Завтра у тебя начнется такое лето! – говорит Оливия. – Это будет настоящий взрыв! В общем, как только доберешься до места, первым делом зайди в информационный центр. Там ты встретишься с менеджером «Мэджик Уотерс» Биллом Макгуайром, помощником менеджера Линдси Рассел и персоналом аквапарка. Ты записываешь?
– Пишу, пишу. – Аннабель находит листок почтовой бумаги с логотипом отеля и делает заметки.
– Сьюзан Маркетт из Belvidere Daily Republican[106] тоже там будет. Тебя будут фотографировать, так что улыбайся. Помимо этого состоится дебют красных футболок. Они просто потрясающие, можешь поверить мне на слово. Покажи ей, Малк.
Малкольм идет через задний двор туда, где в шезлонге сидит Джина, охлаждая ноги в детском надувном бассейне. Поверх ее купальника надета красная футболка с эмблемой «Бег за правое дело». Джина раскидывает руки в стороны, изображая силача, и кричит: «Кто на меня?».
– Вау, Лив, выглядит здорово, даже если энтузиазма многовато.
Лицо Зака и его тощая голая грудь заполняют экран.
– Мы продали уже двести штук. Кроме того, GoFundMe собрал более пятидесяти тысяч.
– Надень рубашку. Я не могу сосредоточиться. Мне показалось, ты сказал «пятьдесят тысяч»?
– Точно.
– Пятьдесят тысяч? В долларах?
– Тебе придется подумать о чем-то более глобальном, чем эта гонка. Скажем, о создании фонда. Денег гораздо больше, чем тебе нужно.
– Фонда?
Слышно громкое хлюпанье: это Малкольм выцеживает остатки лимонада.
– Ненавижу, когда лед бьет по лицу, – ворчит он.
– Подожди ты, – говорит Оливия. – Она не сдается.
– Ты не сдаешься, – подтверждает Зак.
– Можешь сдаться, – говорит Малкольм. – Мы к этому готовы.
– Я же говорила тебе, что она не сдастся! – кричит за кадром Джина.
Аннабель смотрит в окно, устремляя взгляд через парковку на раскинувшийся вокруг городок Черри-Вэлли. Она думает о том, что сказала доктор Манн во время их последнего сеанса по телефону. Совсем не обязательно отвечать на вопросы журналистов, о чем бы и о ком они ни спрашивали. Она может не торопиться с принятием решений.
– Я подумаю, – говорит она.
– Мне казалось, мама заставила тебя избавиться от всех твоих гавайских рубашек. – Аннабель и дедушка Эд охотятся за парковочным местом на территории аквапарка «Мэджик Уотерс».
– Твоей маме никогда не заставить меня что-либо сделать. Я сказал ей, что гаваек больше нет, но как бы не так.
– Проклятие Аньелли.
– Ты только посмотри на эту красоту. Думаешь, я избавлюсь от нее? Твоя бабушка подарила мне эту рубашку в наш медовый месяц в Мауи.
– А носки с сандалиями – это что?
– Слушай, я указываю тебе, как одеваться? Che palle! Прекрати говорить как твоя мать.
– Вы двое когда-нибудь собираетесь остановить эту нелепую вражду и жить мирно?
– Надеюсь, что нет.
– Надеешься?
– Боюсь, если она перестанет цепляться ко мне, это будет означать, что она меня больше не любит.
Ох уж эта любовь, сколько в ней ненормальности, думает Аннабель. В памяти оживает групповой поход в тематический аквапарк Wild Waves[107] в седьмом классе. Они с Кэт тогда были в ссоре. Сейчас она даже и не вспомнит причину. Но она нарочно игнорировала Кэт и тусовалась с Квинн Капур. Они вместе сплавлялись на рафте, делились попкорном, а Кэт прилепилась к Вилли Зонка в автобусе.
«Прости», – мысленно говорит она.
«Эй, Вилли Зонка дал мне целую коробку Hot Tamales[108], – хвалится Кэт. – В следующий раз мы отправимся в путешествие по его шоколадной реке».
– Поторопись, пожалуйста, а! – суетится дедушка Эд. – И не забудь наши полотенца. И свою сумку.
– Я не видела тебя таким возбужденным с тех пор, как вестник «Сыны Италии» сообщил, что Festa Italia[109] будет проходить в Чикаго как раз в те дни, когда мы там будем.
– Сегодня лучший день в моей жизни.
– Мне казалось, ты не умеешь плавать.
– Я умею плавать. Кто тебе сказал, что я не умею плавать?
– Ты сам, когда мы были на озере Флатхед.
– Я сказал: когда глубоко. Не люблю там, где глубоко. Но ты только посмотри, какой чудесный день, а!
Он прав. Денек выдался что надо, и Аннабель, возможно, готова согласиться с тем, что это лучший день в их жизни. Они с дедушкой Эдом уже пикируются, как супруги со стажем, но сегодня все по-другому. Вдалеке виднеются оранжево-сине-зеленые петли и змейки аттракционов. Небо голубое, чистейшее, и дедушка Эд – в гавайской рубашке и шортах, носках и сандалиях – что-то насвистывает, позвякивая ключами в кармане. Даже свист ее не бесит.
Что она чувствует кроме вины?
Благодарность.
Благодарность за то, что жива.
Возле касс аквапарка столпотворение. У школьников каникулы, и «Мэджик Уотерс» пользуется повышенной популярностью. Направляясь в информационный центр, она видит группу людей в красных футболках. И вдруг останавливается как вкопанная, хватая дедушку Эда за руку.
– Это невероятно. Могу поклясться: я только что видела Люка.
Дедушка Эд все еще насвистывает. Она толкает его локтем.
– Ты надел слуховой аппарат? Я сказала: клянусь, что видела Люка.
– Я все слышу.
– А теперь его уже нет. Я только что видела… хотя мало ли у кого такие же волосы и одежда? Наверное, просто померещилось.
Фьюить-фьюить, чик-чирик.
– Вон, должно быть, менеджер Билл Макгуайр. Тот, что с планшеткой.
Так и есть. Он машет им рукой, подзывая подойти к группе. Он знакомит Аннабель с гостями в красных футболках. Это студенты, родители и несколько местных общественников. Аннабель благодарит всех. Они обмениваются рукопожатиями. Фотографируются.
– Эй, постойте, – спохватывается Билл Макгуайр. – Линдси, подарки. – Линдси приносит фирменные пляжные сумки для Аннабель и дедушки Эда, бутылки с водой «Мэджик Уотерс» и две футболки с эмблемой аквапарка, на которой изображены знаменитая горка «Водная петля» и летящие вниз с визгом и поднятыми руками счастливые гости. Аннабель и глазом не успевает моргнуть, как дедушка Эд уже расстегивает рубашку, обнажая бледную стариковскую грудь, и напяливает ярко-желтую футболку.
– Твоя бабушка всегда говорила, что желтый – мой цвет. Как думаешь?
Аннабель думает, что ему следовало бы взять размер XL. В такой обтяжке он как будто на сносях. Остается надеяться, что схватки не начнутся на «Водной петле».
– Выглядишь потрясающе.
– Мы приготовили и для ваших друзей, – говорит Линдси.
– Наших друзей?
– Они только что здесь…
– Привет, Аннабель, – раздается голос Люка Мессенджера.
Аннабель теряет дар речи. Нервно постукивает подушечками пальцев. Подумать только: Люк Мессенджер в Черри-Вэлли в Иллинойсе. Внутри все обрывается, притом что она еще не на «Водной петле». Что она чувствует? Радость. Радость от встречи с ним.
– Не могу поверить, что вы здесь, ребята, – говорит она.
– Когда Мим позвонила мне и сказала, что твой дедушка пригласил нас сюда, я сразу подписался на это. А то уже начинал тихо сходить с ума дома. Отец установил мне комендантский час, как только я вернулся. Мне надо было поскорее делать оттуда ноги, пока мама не начала держать меня за руку при переходе улицы.
– Дедушка мне ничего не сказал! Но я очень рада тебя видеть. Я тысячу раз прослушала твою кассету. Раз десять прочитала «Лидерство во льдах».
– Стейки из собачатины… Извини.
– Я влюбилась в эту книгу.
– Мне ужасно стыдно признаваться в этом, но я забросил свои пробежки, – говорит Люк.
Она смеется.
– Мы здесь на неделю. Собираемся следовать за вами до Чикаго, а там остановимся и побродим по городу. Я никогда не был в Чикаго. А ты?
– Нет, никогда. – Она прикидывает в уме. Семьдесят девять миль. Люк и Доун Селеста пробудут с ними пять дней.
– Надеюсь, ты не против, что мы вот так нагрянули.
– Я не возражаю.
– Твой дедушка сказал, что спросил у тебя разрешения.
Проклятие Аньелли.
– Я уверена, что он хотел сделать мне сюрприз. Что ж, сюрприз удался.
– Здорово. Тогда вперед? Наперегонки до «Водной пушки»?