Слов «упырь» или «вампир» в отношении этого персонажа не употребляли, поскольку даже Колька уже усвоил, что упырь — это упырь, а кровосос — это кровосос. Один был похоронен и потом уж поднялся из могилы, чтобы кровушки человеческой попить, другой, скажем так, до сих пор условно жив. Сердце бьется, кровь по венам гоняет, ногти растут. Какой же он упырь? Как есть кровосос.
Что до вампира… Ровнин не любил чужеземные слова, особенно когда есть свои, не хуже.
А вот по поводу заслуженной кары — этот момент Колька так и не понял. За цыкающим зубом и злобно глазеющим по сторонам злодеем приехали два крепких мужичка в черных и длинных прорезиненных плащах, надели ему на башку мешок с каббалистическими знаками, сковали руки и ноги серебряной цепью (отдельские обошлись только наручниками из однородного металла) и увели с собой, к невзрачному микроавтобусу, который они подогнали аккурат ко входу. Вывели они кровососа из здания, забросили внутрь машины и уехали, даже «пока» никому не сказали.
Кто это был, куда они душегуба повезли — Колька так и не понял. А объяснять это ему никто не стал, даже Тит Титыч ушел от ответа. Впрочем, Колька и не настаивал — он уже понял, что здесь иные знания и впрямь могут выйти боком, так что — не говорят и не надо. Всему свое время.
Вторым поводом для раздумий было неожиданное, но очень приятное знакомство с девушкой. Не просто девушкой, — а очень красивой девушкой с совершенно замечательным именем Полина. Это вам не Евгения какая-нибудь или Светлана. По-ли-на! Музыка, а не имя.
Колька не был мастаком знакомиться с девушками на улице. Нет, застенчивым его назвать было трудно, но одно дело, когда «зацепишь» барышню на вечеринке там или в клубе, и совсем другое — вот так подойти, познакомиться ни с того ни с сего. Это только в кино такие вещи просто проходят, а в жизни — фиг.
Но очень уж Кольку девушка зацепила. Вся она была какая-то такая солнечная и шла, как будто летела.
Колька ее увидел — и у него аж в груди что-то екнуло. Нет, без всяких романтических «это она, та, которую я ждал всю жизнь», но очень близко к тому.
— Девушка, — как с обрыва в воду кинулся он за стремительно удаляющейся красавицей. — Девушка, подождите!
— Да? — насмешливо уставились на Кольку два голубых глаза, в которых он прочел сразу все — и как он забавно сейчас выглядит, и то, что сейчас его отошьют, потому как на улицах приличные девушки не знакомятся.
— Я не знаю, что сказать, — признался Колька и даже развел руки в стороны, показывая, как безнадежно его положение. — Но вы мне очень понравились.
— Прямо очень-очень? — чуть насмешливо поинтересовалась девушка.
— Да, — закивал как болванчик Колька. — Но я все равно не знаю, что вам сказать такого, чтобы вы со мной согласились в кино сходить. Ну или еще куда.
— А если в консерваторию? — поинтересовалась девушка, на этот раз уже серьезно. — На Щедрина, на «Запечатленного ангела»?
— На ангела — так на ангела, — сразу же согласился Колька. — Только я сразу вам признаюсь — я в такой музыке не сильно разбираюсь.
— Ну это видно, — склонила голову к плечу девушка. — Но все не так уж безнадежно, как мне думается. Где Московская консерватория-то находится, хоть знаете?
— Найду, — заверил ее парень.
— Н-да. — Девушка провела рукой по своим светлым недлинным волосам. — Как вас зовут, замечательно невежественный юноша?
Вот так и познакомились. А вчера они сходили в эту самую консерваторию. Ну концерт Кольку, понятное дело, не слишком впечатлил, он к такой музыке был и впрямь равнодушен, но зато потом они еще два часа гуляли по апрельской Москве и разговаривали о разном. И ради этого можно было бы прослушать не только всего Щедрина, но еще Бизе с Григом в придачу.
А еще Кольку похвалил Ровнин и сказал, что его испытательный срок, пусть и негласный, окончился, а потому он может считать себя полноправным сотрудником отдела 15-К. Впрочем, о полноправности говорить пока все-таки не стоило. По зарплате он вроде как с самого начала сотрудник по всем статьям, а по жизни — стажер, и что конкретно он должен сделать для того, чтобы перейти на следующую ступень, ему было неизвестно. Впрочем, этот факт Кольку тоже сильно не печалил — учиться надо, и учиться на совесть. Это тебе не пьянчужек ловить, и даже не уголовников. Тут зазевавшегося сотрудника порвут вмиг, и даже не поймешь кто.
Так что на бушующего Германа задумчивый парень посмотрел мельком и особого сочувствия не проявил.
— Нет, я всегда знал, что мы филиал Ноева ковчега, — буянил тем временем оперативник. — У нас тут и каждой твари по паре в наличии имеется. Ну или просто представлены их, тварьские, демонстрационные образцы. Но тонуть-то зачем?
— Утонул «Титаник», — задумчиво сказал Колька. — Ковчег, он же, вроде, наоборот?
— Что «наоборот»? — уставился на него Герман.
— Не утонул, — пояснил Колька.
— Кто не утонул?! — чуть ли не в голос проорал Герман.
— Ковчег, — протянул Колька, пребывая в своих мечтах. — Ноев. Я в кино видел.
Герман сжал кулаки и погрозил ими потолку. Смыслом этой пантомимы было то, что кто-то сверху решил над ним, над Германом, поиздеваться в этой жизни, а потому определил ему местом работы этот дом, где нет ни душевного, ни бытового комфорта.
В этот момент грохнула дверь, и на пороге появился шкафоподобный кавказец со свежеутренней синеватой щетиной на подбородке.
— Чего надо? — без излишней вежливости поинтересовался у него Герман.
В политкорректности и толерантности он и до того замечен не был, а сейчас, после всех этих мокрых дел…
— От тебя — ничего. — Кавказец посмотрел налево, потом направо.
— Тут не музей, генацвале. — Герман оперся о стойку, за которой сидел Колька и нехорошо прищурился. — И не хинкальная. Шел бы ты отсюда, а?
— Я не грузин, — бросил кавказец и сказал, вроде как в воздух: — Все чисто, заходите.
— Сразу два вопроса. — Герман подобрался, последние слова его насторожили. Колька тоже вынырнул из мыслей, осознав, что происходит что-то не то. — Первый — и что с того, что ты не грузин? И второе — кто это к нам сейчас зайдет?
— «Генацвале» — это грузинское слово, — гортанно ответил незваный посетитель. — Я — не грузин. А придет сюда сейчас мой шеф, и лучше тебе не говорить с ним так, как со мной. Пожалеть потом можешь сильно очень.
— О как. — Герман недобро улыбнулся. — Так, может, сразу перед ним на колени упасть?
Дверь открылась, и в помещение вошло еще несколько кавказцев, двое из которых, видимо, приходились родственниками тому, с кем беседовал Герман, а вот третий, средних лет невысокий мужчина в дорогом пальто, показался смутно знакомым Кольке. Где-то он его видел.
— Вот праздник-то, — радостно сообщил пришедшей троице оперативник и изобразил что-то вроде лезгинки. — Кто к нам пожаловал!
— Что это за клоун? — на отлично русском спросил невысокий у своих телохранителей.
— Понятия не имею, — сказал тот, что пришел первым. — Ищет проблемы на свою голову.
— Кто тут клоун? — окончательно вызверился Герман и было собрался выдать что-то совсем уже неподобающее для сотрудника органов, но его остановил Колька, схватив за плечо.
— А я его знаю, — сообщил парень оперативнику. — Это бизнесмен, как его… Руслан Арвен. Банком он владеет. Мы с Пал Палычем его сына по зиме с той стороны вытаскивали.
— А, помню. — Герман кивнул, явно успокаиваясь. — Ну, и что надо господину Арвену? «Спасибо» пришли сказать? Чего-то припоздали, долго шли.
— Где главный? — не обращая внимания на оперативника, спросил у Кольки банкир. — Проводи меня к нему.
— А он вас ждет? — немедленно спросил у банкира Колька. Он уже давно понял, что Ровнин сам себе голова и мало от кого зависит, а, стало быть, водить к нему всех тех, кто этого хочет, не стоит. По крайней мере — без доклада.
— Я хочу с ним говорить, — тоном человека, который имеет на это право, заявил Арвен. — Веди.
— Нет, так не пойдет, — помотал головой Колька. — Наш шеф по записи принимает людей, так что сначала надо назначить время, и уже потом…
— Ты не понял? — лицо Арвена исказила неприятная улыбка. — Я хочу с ним говорить, а если я хочу это сделать — то я это сдела…
И тут на него сверху обрушился маленький холодный водопад — как видно, здорово протекала крыша, коли талая вода через перекрытия прошла. Впрочем, от этого дома можно было ожидать чего угодно.
— Я отмщен, — совсем уже успокоился Герман. — Н-да, к нашему шефу — да с такой-то подмоченной репутацией?
— Слушаю вас. — Ровнин подошел к сквернословящему кавказцу незаметно, как он это умел делать. Кольку всегда немного пугала эта его особенность. — Что вы хотели мне сказать, господин Арвен?
А вот информированность шефа Кольку, напротив, совершенно не удивляла. Не иначе как Аникушка постарался, да и вода, похоже, дело его лап.
— Мы будем разговаривать прямо здесь? — рука кавказца, затянутая в кожаную перчатку, обвела помещение, задержавшись на мгновение на фигурах сотрудников отдела.
— Это мои люди, — пожал плечами Ровнин. — У меня нет от них секретов. А это — ваши, и, если вам есть что от них скрывать, то это ваши проблемы.
— Я хотел бы поближе познакомиться с вами, Олег Георгиевич. — Арвен явно был недоволен, но давить на Ровнина поостерегся. — Как мне кажется, мы могли бы быть полезны друг другу. Скажем так — у нас могло бы выйти взаимовыгодное партнерство.
Герман громко хмыкнул, впрочем, банкир даже бровью не повел.
— Я не понимаю, какое взаимовыгодное партнерство может получиться у сотрудника органов внутренних дел и бизнесмена, — вежливо и с улыбкой произнес Ровнин. — В принципе. Увы, но законы Российской Федерации не предусматривают подобные альянсы, а если и предусматривают, то исключительно в определенных разделах Уголовного кодекса, с указанием тяжести вины и сроками наказания за нее. Не знаю, как вам, а мне это совершенно неинтересно.
— А вы тут смелые люди. — Арвен прищурился. — Такое ощущение, что бессмертными себя считаете.