— Как у призраков все непросто, — удивился Колька. — Я-то думал, что они все сами по себе. Нет, я помню того пакостного товарища, которого зимой видел, но там-то другое было. Москва, и все такое… А тут прямо государство в государстве.
— Ну не следует уж слишком сильно идеализировать жизнь заупокойных сущностей, — посоветовал парню Герман. — Поверь, нет у них никакого общественного строя. Каждый у них сам по себе, это, скорее, коллективно-бессознательное. Хотя старший у этой братии, разумеется, наличествует, и его приказы имеют вес. А Вестник… Таковы традиции, они были до нас и будут после.
День клонился к вечеру, народу в городе-аттракционе прибавилось. Судя по всему, информация об исчезновениях в народ не ушла, каким-то образом ее удалось сохранить в тайне, по-иному присутствие здесь мамаш с детьми объяснить было никак нельзя.
— Вик, не тяни, — попросил Герман, глянув на небо. — Пока пообщаемся, пока поторгуемся — ночь настанет. И потом — есть охота.
— Таверна на той стороне улицы, — сказал проходящий мимо сотрудников отдела мужчина в сюртуке и в треуголке, как видно — один из статистов. — Меню скромное, но хорошее. И цены приемлемые.
— Спасибо, — поблагодарил его Колька, поскольку Герман этого делать явно не собирался.
— Еда — это потом, — проворчал оперативник. — Сначала надо эту бедолагу вытащить. Хотя… Потом она нам поесть не даст, знаю я таких девиц.
— Ой, да ладно. — Вика махнула рукой. — Она овощ овощем после произошедшего будет. Добро, если вообще в себя быстро придет.
— А те ребята вроде нормальные были, после того как с призраками пообщались, — вставил свое слово в разговор Колька.
— Какие «те»? — Вика вздохнула. — Если у тебя в голове все по полочкам разложено — это хорошо. Но я у тебя в голове не живу, потому знать всего не могу.
Колька понятливо кивнул и рассказал девушке о зимнем приключении в центре Москвы, в котором он принимал участие.
— Ты не равняй серые московские тени и местных призраков, — очень серьезно посоветовала ему Вика. — Это все равно как сравнивать гастарбайтера-нелегала и туриста из Швейцарии. Та нежить, что в переулке детей воровала, — они существуют в тенях прошлого и нос высунуть лишний раз из них боятся. Их силенки только на то и хватит, чтобы ребенка своровать или напугать кого, чтобы хоть пригоршню эманаций получить. А тут вполне себе серьезные духи, с характером и силой.
— Везде есть иерархия, — добавил от себя Герман. — Неважно — люди это, жуки или травы. И у этой публики тоже. Вика, давай, не тяни.
— Ты готов? — девушка глянула на оперативника, тот кивнул головой.
— Коля, если ты работал тогда с Пал Палычем, он основы тебе объяснил, — перевела она взгляд на парня. — Имя свое не называть, обещаний не давать, с ними идти куда-либо не соглашаться, на провокации не поддаваться. Вообще, в идеале будет, если ты молчать всю дорогу станешь.
— Запросто, — сморщился Колька. — Мне с моим зубом особо поговорить и не удастся.
— Вот и славно, — порадовалась девушка, глянула по сторонам, убедившись, что на нее никто не смотрит, вытянула руку, направив ее в сторону шпиля костела, и что-то зашептала.
— Не люблю я призраков такого рода, — проворчал Герман. — Сволочная публика.
— Почему? — Колька не отводил глаз от лица Вики, которое из румяного становилось все более бледным.
— Самомнение большое, опять же — жестокость непомерная, — ответил оперативник. — Да сам сейчас увидишь. Кстати, вот нас уже и зовут.
Вика замолчала, встрепенулась и, махнув рукой своим спутникам, припустила по мосткам тротуара.
— Слушай… — Колька, сопя, пристроился за спиной Германа, который догонял Вику, развившую приличную скорость. — А почему она видит призраков, а мы нет?
— Коль, ты последние полгода точно в нашей конторе сидел, а не еще где-то? — даже возмутился Герман. — Вика — магичка, причем очень приличная. Понятно, что до работников отдела сороковых-шестидесятых годов того века ей далеко. Ну так она и девчушка пока еще. Время нужно на то, чтобы заматереть.
— Я думал, она эксперт по заклинаниям, — растерялся парень. — Ну мне так сказали.
— Правильно сказали, — подтвердил Герман. — Но сам посуди, — а эксперт по заклинаниям — он вообще кто? Пошевели мозгой? Хотя нет, можешь уже не делать этого, времени не осталось. Пришли мы, похоже, к точке рандеву.
Вика остановилась около небольшого здания, стоящего в переулке, судя по вывеске — торговой лавки. И, что примечательно — вокруг нее не было ни души.
— Нам туда, — показала пальцем на дверь Вика. — Нас ждут.
— То есть темноты ждать не надо? — снова удивился Колька. — А я читал, и Титыч рассказывал…
— Титыч! — вздохнул Герман. — Который сам шатается по зданию в любое время дня и ночи.
— У мальчика болит зуб, вот он и тупит, — неожиданно заступилась за Кольку Виктория. — Вот вспомни — когда ты в прошлом году летом сожрал салат из кулинарии, той, что в Последнем переулке, и потом животом маялся…
— Все-все, убедила, — как видно, Герман не стремился вспоминать, что было в том году. — Ладно, заходим. Я впереди, ты за мной, замыкает Колька. Открываешь полог, дальше работаю я.
— Как скажешь, — не стала спорить Вика и толкнула дверь от себя, одновременно с этим отходя в сторону.
Герман шагнул в полутемное помещение, за ним последовала Вика. Кольке было немного не по себе, но показывать он это не собирался. Хватит и того, что его мальчиком назвали.
В лавке, а это точно была она — вон прилавок, вон вход в кладовку, вон полки, — было холодно. Очень холодно для такого теплого майского дня.
Вика прошептала что-то и взмахнула рукой. Возникло ощущение, что она как будто действительно подняла некий занавес — и в помещении, где до того находились лишь три сотрудника отдела, оказалось неожиданно людно. Тут и там стояли и сидели люди, одетые в точности так же, как и статисты на городских улицах, то есть в одежды давно минувшего века.
Хотя, конечно же, это были не люди. Не может быть у живого человека такого льдисто-синеватого цвета лица, и сквозь него невозможно увидеть оконный шпингалет.
— Что вам здесь нужно? — бесстрастно спросил один из присутствующих, высокий призрак с костистым лицом, одетый в офицерский мундир Преображенского полка. — Это наша земля. Это наш город, причем по праву.
— Право — вещь относительная, — заметил Герман, причем без своей обычной улыбки. Он был вообще непривычно собран и насторожен, таким его Колька не видел никогда. — Город? Ну да, слово было сказано и услышано, не спорю. Но люди? Какое право вы имеете на них? Они относятся к нашему миру.
— Вы приходите в наш город незваными, — возразил призрак. — Нет ничего постыдного в том, что мы берем с вас плату за пребывание на наших землях. Это норма в любом из миров.
— Вы не строили эти дома и эти улицы. — Герман покачал головой и повысил голос. — Если бы не мы, смертные, здесь бы была… Ну, например — пустошь. Или жилой квартал. И где бы вы все тогда околачивались? Сидели под корягами, как сотню лет до этого? Вы заняли город — пусть так. Но люди — они не ваша собственность.
— Я вообще не понимаю, о каких людях ты говоришь, — сложил руки на груди преображенец. — Почему во множественном лице? Да, мы взяли одну жертву, девственницу, что есть, то есть. Я, как бургомистр, принял эту кровь на себя, отдав ее жизнь тому, кто доброй волей захотел ее получить. Но нам был нужен Вестник. Посуди сам — какой город без Вестника? Но не более того, зачем нам лишние неприятности?
— Даже одна жертва в нынешнем мире — это катастрофа. Лет триста назад на то, что пропала девка, никто и внимания бы не обратил, — чуть сбавил обороты Герман. — При условии, разумеется, что она не была бы особой царской крови или любовницей императора. А сейчас — это серьезный инцидент. А если пропало шесть человек, причем одна из них дочка генерала — так это уже происшествие такого порядка, что впору в набат бить.
— Что ты несешь? — непонимающе оглядел своих поданных преображенец. — Какие шесть человек? Какая дочка генерала?
— Он не лжет, — внезапно сказала Вика. — Он и в самом деле не знает, о чем идет речь.
— Вот тебе и раз. — Герман усмехнулся. — Бургомистр, сдается мне, что в вашем городе происходит кое-что, о чем вы и понятия не имеете.
— Оставайтесь тут, — холодно приказал офицер, его глаза на секунду потемнели и у Кольки захолодело где-то в районе бедер. Глаза бургомистра города из прошлого налились ярко-красным цветом, цветом венозной крови. — Я скоро вернусь, и тогда мы договорим.
— Да куда мы пойдем? — В голосе Германа снова появилась некая игривость. — Если мы генералу его дочку до утра не вернем, то меня и этого новика в каземат отправят, вон ту барышню на портомойню, а город ваш сначала с землей сравняют, а потом еще и асфальт сверху положат. То есть — брусчатку. Очень генерал такой… Влиятельный.
— От инфантерии? — уточнил один из призраков, тщедушный юноша, с лица которого даже в посмертии не сошли прыщи.
— От артиллерии, — чуть приврал Герман.
Хотя… ПВО — тоже, по большому счету, артиллерия.
— Это очень серьезно, — всполошилась дородная дама в платье с рюшами. — Бургомистр, вы обязаны…
— Я знаю, что входит в мои обязанности, — сухо проскрипел призрак и истаял на глазах.
— Какой суровый, — сказал Герман, глядя на даму. — Настоящий руководитель!
— Он был военным, — пояснила дама. — В отставку вышел бригадиром, абшид выслужил, все честь по чести. А потом его сын все спустил в карты, а самого Карла задушил, пытаясь узнать, где он хранит свои сбережения. Наверх его не призвали, он всю жизнь кровь лил, но смерть была по большому счету мученическая, так что внизу ему тоже места не нашлось. Вот он тут и застрял.
— Ишь ты. — Герман глянул на Кольку. — Что примечательно, дружище — века идут, а суть человеческая, душа людская — не меняется.
И все, включая призраков, согласились с оперативником, потому что так оно и есть на самом деле.