— Герман, о чем ты? — Ровнин явно очень удивился. — Про тебя сразу речь не шла.
— А я пойду. — Пал Палыч залез в карман пиджака и достал помятую пачку сигарет. — Да и любопытно это.
— И я пойду, — неожиданно для себя сказал Колька. — Трое же всегда ходили, да? Ну вот, значит, и сейчас третий нужен.
— Коля, это не развлекательная прогулка, — очень тихо и очень серьезно сказал Ровнин. — Мы сами не слишком хорошо представляем, куда мы идем и с кем придется иметь дело. Я не в смысле «подумай, парень, надо ли это тебе», я о том, что там в самом деле легко остаться навсегда. Это не кино и не шутки.
— Кстати, Олег. –
Пал Палыч вкусно затянулся сигаретой. — Сразу вопрос. Мы вот такие герои, говорим красивые слова, а на самом деле ни черта не понятно. Куда нам идти? Просто на том же «Парке культуры» на рельсы спрыгивать и в тоннель брести?
— Там контактный рельс, осторожнее, — зябко передернул плечами Герман. Колька был в шоке — он никогда не мог даже подумать, что Германа может что-то напугать. Разозлить, выбесить, рассмешить — сколько угодно. Но — напугать?
— Тетя Паша. — Ровнин ласково посмотрел на старушку, стоящую рядом с ним. — Ты же знаешь, что делать.
— Знаю, — не стала спорить та. — Мальчики, подумайте еще раз. Не забывайте — Хозяин не дурак. Он наблюдает, он учится, он следит за теми, кто пребывает в его вотчине.
— Так и выбора у нас нет. — Олег Георгиевич улыбнулся как-то очень по-детски. — Ты же все понимаешь, тетя Паша?
Женщина покачала головой и молча вышла из кабинета.
— Я вот иногда думаю — сколько она всего знает? — Герман посмотрел на закрывшуюся дверь.
— Она в отделе почти век, — постучал ему по лбу пальцем Пал Палыч. — Чего ж ей не знать много всего?
— Сколько же ей лет? — Колька никак не мог уложить в голове то, что тетя Паша в тридцатые годы уже тут работала. Для него это была седая древность. Князь Владимир, Петр Первый и Сталин были пластами истории, одинаково отдаленными от него. Они были — прошлое, живущее на страницах школьных учебников. И вот так, запросто, прикоснуться к нему, пообщаться с тем, кто сам был история — это было сильно.
— Я так думаю — за сто, — посмотрел на Ровнина в ожидании поддержки Герман. — Если не больше.
— Не знаю. — Олег Георгиевич побарабанил пальцами по столу. — Знаю только, что она была любовницей еще аж Эйхманса, через него и с Бокием познакомилась. Вот и думайте, сколько ей лет.
— Но это же… — Колька даже покрутил головой. Кто такой был Эйхманс, он тоже не знал, но понимал, что это было сильно не вчера. — Как такое может быть?
— Она хороводилась с Барченко, — пояснил парню Пал Палыч, отправляя чинарик в окно. — Если бы его в тридцать восьмом не шлепнули, кто знает, сколько бы прожил он? Николаша, они в Заполярье не один год провели, у сильнейших нойд гостями были, а это, знаешь ли…
Кольке стало совсем стыдно — он не понимал из слов Пал Палыча половину и дал себе слово читать больше.
— Как-то раз, когда я еще был сотрудником, вроде Коли… — Ровнин иронически глянул на парня. — То есть — молодым и подающим надежды, то слышал, как она упомянула о том, что в 1935-м на Кольском полуострове, у реки Кунийок, спускалась в какую-то расщелину. Какую — не знаю, она назвала ее «раскрытый рот земли», я так понял, что это название ей дали местные нойды и они же ее охраняли от всех живущих на Земле. В расщелину эту тогда спустилось пятеро сотрудников девятого отдела НКВД, но только она одна после поднялась наверх.
— И? — жадно спросил Герман.
— И все, — коротко ответил ему Ровнин. — Что слышал — рассказал. Гера, не тупи. Это — Кольский! Ты много про него знаешь? Вот и я тоже нет. И никто про него всей правды не знает. Что за расщелина, что там было внутри, почему там четверо человек из пяти остались? Причем это были не любители, вроде группы Дятлова, а люди из СПЕКО! Что там искало до войны «Анненербе»? Не мне тебе объяснять, что это была за организация. И, самое главное — что мы еще про нее, про тетю Пашу, не знаем? Вопросов — тьма, ответов нет.
— Она была одна из очень немногих, кто тогда жив остался из отдела Бокия, — добавил Пал Палыч. — Всех почти в расход пустили по «особому порядку», то есть утром взяли — вечером к стенке. А она — жива осталась, всего-то десятку получила, и ту тянула все в том же Заполярье. Причем — на поселении! Как такое возможно? И ведь точно не «стучала», не сливала никого, ничего не подписывала, я руку за это на отрезание дам.
— Не знаю. — Ровнин покачал головой. — Не знаю и знать не хочу. Она работает в отделе, она его старейший и верный сотрудник — мне большего не надо. Паш, есть вещи, которые даже нам лучше не знать. Давай мы лучше дальше по простым и понятным вещам будем работать, вроде упырей и призраков.
— А вот про группу Дятлова тут упомянули, — осторожно спросил Колька, который про это дело как раз слышал. Точнее — фильм видел. Само собой, у него любопытство проснулось. — Вы что, знаете, как там что было?
— Конечно, — как-то даже удивился Ровнин. — Я отчет читал. Да и ребята тоже. Николай, не ленись, работай с архивами. Но там ничего интересного нет, дело не по нашему ведомству проходило в итоге.
— Да как же… — Колька даже замахал руками, показывая, насколько там было все загадочно и таинственно.
— Там было фатальное невезение группы лиц. — Ровнин поморщился. — Даже двух групп. Одна — туристы, которым приспичило вскарабкаться на Отортен. А другая — три человека, у которых было назначено рандеву как раз у того самого безымянного перевала, который теперь называют перевалом Дятлова. А может, и у Ауспии, река там такая течет. Где конкретно пути обеих групп пересеклись, тогдашние сотрудники отдела так точно и не выяснили. Да и не сильно старались это сделать, важен был сам факт встречи.
— Ничего не понимаю, — пожаловался Герману Колька.
— Да просто все, — хмыкнул тот. — Кто-то из группы Дятлова увидел встречу законспирированного агента западных спецслужб с его связниками с той стороны. Не забывай, что это было время «холодной войны», чекисты тогда работали будь здоров как, в «системе» еще остатки волкодавов Аббакумова трудились, потому в городах и поселках были везде глаза и уши. А это — Урал, там людей вообще не слишком много, особенно в горах, а вот закрытых предприятий, которые Западу были интересны, полно. Потому и вышло так, что в одной точке пересеклись дороги туристов и мастеров тайной войны. Скорее всего, ребята даже не поняли, что и кого видели, может, даже сдуру пообщались с ними. И — стали нежелательными свидетелями. А с той стороны были спецы будь здоров какие, их тоже держава готовила, кто бы что ни говорил. Это только в фильмах седовласые полковники и плечистые красавцы-майоры запросто шпионов ловили, а по жизни там такие многоходовки закручивались с обоих сторон, что будь здоров. Сейчас подобных спецов ни там, ни здесь не сыщешь. Хотя наши и тогда получше были, если объективно судить.
— И они туристов… — Колька крутанул руками так, будто сворачивал кому-то шею.
— Ну да, — кивнул Ровнин. — Их такому учили. Проследили они за Дятловым с людьми, дождались ночи, прикончили всех голыми руками, а после реализовали самый правильный сценарий — добавили в гибель людей мистики, которая была тогда в стране под запретом. По их замыслу и вышло — горы есть горы, место повышенной опасности, слухи задавили в корне, после памятник поставили и брошюрку опубликовали о том, что надо соблюдать технику безопасности при подобных походах.
— А как узнали, что там на самом деле было? — Колька даже глаза выпучил от любопытства.
— Есть методы, поговорили отдельские кое с кем из местных долгожителей, из числа тех, кто без паспорта там обитает, — уклончиво ответил Ровнин. — Информацию потом передали чекистам, а те уже дальше действовали по своему разумению. И, судя по тому, что подробности до сих пор не обнародованы — успешно. Но мы в это больше не лезли, не наш это профиль.
Колька только затылок почесал — вот так легенды и разрушаются.
В это время в кабинет вошла тетя Паша, подошла к столу Ровнина и аккуратно положила на него три маленьких нагрудных значка.
— Вот, — она показала на них рукой. — Это ключи к тоннелям. Не надо на рельсы сигать, все проще. Если вы решили все-таки повидаться с Хозяином метро, то после полуночи ступайте на станцию «Красные ворота», встаньте у левой платформы, сожмите их в руках и ждите. За вами придет поезд. Но, ребятки, я вам сразу говорю — дело это такое… Может, и не стоит вам туда лезть. Неравноценный может выйти обмен.
— Обмен чего на что? — уточнил Пал Палыч.
— Вы здесь можете спасти больше людей, чем в том случае, если не договоритесь с Хозяином. А если не договоритесь — сгинете без следа, а с вами и те, кого бы вы могли в будущем спасти, — немного путанно объяснила уборщица. — Неравноценный обмен.
— Мы попробуем. — Ровнин взял один из значков. — Надо же, какой раритет.
Любопытный Колька тоже цапнул один из них и присвистнул. Он и впрямь такой диковинки не видел никогда.
Значок был винтовой, не на булавке, основная его часть была сделана в виде вагона метро, над которым возвышалась башня индустриального типа. Еще имелся кружок, над которым вилась надпись: «Участнику похода имени Кагановича», а в его центре виднелась рожа какого-то мужика. Как видно, того самого Кагановича.
— А кто такой Каганович? — Колька себя чувствовал полным невеждой, но любопытство было сильнее. — И похода куда?
— Лазарь Каганович был сначала начальником транспортной комиссии при ЦК, а потом и наркомом путей сообщения, — пояснила тетя Паша и как-то по-девичьи хихикнула. — Интересный был мужчина, усатый. Ох, он ими и щекотался!
Пал Палыч и Герман переглянулись, Ровнин спрятал улыбку.
— А почему «похода»-то? — Кольку связи тети Паши с каким-то неведомым начальником из дремучих времен не волновали совершенно, потому он это все вообще мимо ушей пропустил.
— Времена были такие, — пояснила тетя Паша. — Куда ни плюнь — везде великий поход. Что в метро, что за урожаем… И что примечательно — доходили до цели. Между прочим, и метрополитен-то сначала был не имени Ленин