— Слушайте… — Колька завертелся на сиденье. — А вот еще говорят, что в метро крысы-мутанты есть!
— Коль, слушай поменьше сплетни и слухи по дециметровым каналам, — посоветовал ему Ровнин, не открывая глаз. — Крысы, может, и есть, они везде присутствуют, но мутанты… Чушь это все. И слепые черви длиной в полметра — тоже.
— Как есть брехня. — Пал Палыч повольготнее разместился на сидении. — Но «Метро-2» — есть. Только это не мистическая линия, а вполне себе обычная, с несколькими остановками и ведущая к закрытым стратегическим объектам. К аэродромам там, и всему такому прочему. Сделана для представителей высшей власти и генералитета, чтобы они, в случае чего, могли беспрепятственно и скрытно свалить от эпицентра опасности куда подальше.
— Ничего другого и не ждал, — не слишком политкорректно высказался о руководстве страны Колька. Он к нему особого уважения никогда не питал, впрочем, как и большинство его сограждан. Они это они, люди — это люди, каждому свое. Руководству страны — жить, остальным — выживать. — Да и холера с ними. А я еще слышал о Путевом Обходчике. Он — есть?
— Путевой Обходчик — это… — начал было рассказывать Пал Палыч, но тут поезд пару раз дернулся, будто преодолевая некую преграду, зашипел и остановился.
— Вот и ладушки, приехали, стало быть. — Ровнин открыл глаза и улыбнулся, глядя на своих спутников. — Значит, так. Говорить буду я. Вы — молчите. Все мои команды выполнять, не задумываясь и не обсуждая. Это не просьба, это приказ.
— Есть, — отозвался Пал Палыч немедленно, и Колька последовал его примеру.
— Тогда пошли. — Он легко поднялся на ноги, и в этот момент двери вагона разошлись в разные стороны, как бы предлагая пассажирам его покинуть.
— Нас ждут. — Ровнин спрыгнул на землю — платформы тут не имелось, как, собственно, и рельсов. По этой причине было совершенно непонятно — как именно двигался поезд, на котором они приехали сюда?
Единственный свет, который озарял то место, куда попали сотрудники отдела, сочился из окон вагонов, да еще два луча фар поезда озаряли довольно узкий отрезок подземелья, образовывая некое светлое пятно.
— Нам туда, — показал именно на это пятно Ровнин.
— Почему? — Кольке стало страшновато, он озирался вокруг, но видно ничего не было. Одна темнота, причем какая-то густая, предвечная.
— Два прямых луча не могут образовать пятно света, да еще и в паре шагов от поезда, — пояснил Олег Георгиевич. — Коля, соберись и включи мозги. Нам указывают, куда идти, и это хорошо. Бродить здесь не надо будет.
— Не надо. — Голос, идущий из мрака, начинающегося за границами света, заполнил все — это место, головы и души людей. — Вы уже пришли туда, куда хотели.
— Ну вот и славно, — как-то даже весело сообщил спутникам и невидимому собеседнику Ровнин. — Я про это и говорю. Пошли, пошли.
Он упруго зашагал вперед, за ним посеменил Колька, которого сзади еще и подталкивал Пал Палыч.
— Люди, — сообщил мрак, и в нем обозначилось некое движение. Но это было не существо, это двигалась сама темнота. — Пришли сами. Что вам надо, люди? Или вы не знали, что здесь — мои владения, моя власть, и только я решаю тут с начала времен, кому жить и кому умирать. Кому — и как.
— Знали, знали, — бодро вступил в разговор с тьмой Ровнин. — Но, не оспаривая ваших прав, мне хотелось бы напомнить о некоем договоре, который мой род заключил с вами. Мы дарим вам одну жизнь в год, а вы за это не забираете представителей нашего вида. Этот договор заключен давно, но он все еще действует.
— Он расторгнут! — громыхнула тьма, в ней загорелись два красных огонька, ярких, как угли в ночи. — Он расторгнут вами, теплокровные черви. Вы терзаете мои владения, вы убиваете тишину, вас стало слишком много!
— Да, нас много, — признал Ровнин. — И нас более чем достаточно, чтобы превратить мрак ночи в вечный день. Мы построим тут дворцы, проложим улицы, где постоянно будут гореть яркие фонари, здесь не будет тишины никогда, так же как наверху. Сходи и посмотри, чем там стала ночь — она светлее, чем день! И мы сможем сделать подобное и тут, мы в состоянии это сделать прямо сейчас — но! Мы не стремимся к этому. И только лишь потому, что чтим договор, который заключили еще наши деды. Подземный мир и его темнота — ваши, такова природа нашего договора. И мы платили и будем платить вам столько, сколько обещали — одна жизнь в год.
— И жизни всех тех, кто потерялся во мраке моих владений, — как далекий гром, рокотнула тьма. — Они тоже все мои.
— И тех, кто потерялся во мраке, — согласился Ровнин. — Пусть будет так. Но с новыми станциями придется мириться — это неизбежно. Нас, как вы заметили — всё больше. Но мы не будем залезать в дальние глубины ваших владений, мы уважаем ваше право.
— Договор подтвержден, — помедлив, ответила тьма, она клубилась на самой границе светлого пятна. — Я не верну тех, кого уже забрал, но ты можешь уйти отсюда живым.
— Мы. — Ровнин показал рукой на спутников. — Мы можем уйти.
— Ты. — В голосе Хозяина метро явно была жестокая насмешка. — Я говорил с тобой, людей представлял ты. Я не трону посланника, но его свита останется здесь, у меня в гостях.
Тьма заколыхалась, ей явно было весело.
— Они уйдут со мной, — упрямо сказал Ровнин. — Так будет честно.
— Уйдут? — тьма замерла. — Ну что же, человек, договорились. Ты можешь ехать, а они могут идти. Посмотрим, дойдут ли они куда-то. Если такое случится — они будут жить. Ну а если нет — останутся у меня и составят компанию тем, кто был в свите предыдущих посланников сверху.
И из тьмы вылетели несколько предметов, упав к ногам Кольки. Это были черепа, желтые, отполированные, скалящиеся.
— Надо думать, это наши коллеги, — хладнокровно отметил Пал Палыч. — Те, кто ходил сюда с Пиотровским.
— И Левитиным, — добавил Олег Георгиевич. — Тетя Паша про это ничего не сказала, но, как видно, там такая же ерунда произошла.
Двери вагона зашипели, открываясь.
— Человек, тебе пора. — Тон Хозяина метро не оставлял места сомнениям. — Покинь мои владения.
— Олег, иди. — Пал Палыч толкнул своего начальника в сторону вагона. — Иди.
Тот скрипнул зубами.
— Олег, ты же все понимаешь. — Оперативник говорил тихо и очень быстро. — Если мы сейчас упремся, то останемся тут все, и то, чего мы добились, тоже все коту под хвост пойдет. И те, кто сюда придут потом, а им придется это сделать раньше или позже, тоже ничего не добьются. Ты это понимаешь, мы это понимаем, и вот они это тоже понимали тогда, когда оставались здесь.
Пал Палыч показал на черепа, так и лежащие под их ногами.
Он что-то сунул в ладонь Ровнина и требовательно посмотрел на Кольку.
— Значок давай, — протянул он руку, и парень покорно вложил в нее требуемое. — Выберемся, не выберемся — бабка надвое сказала, а ключи еще понадобятся тем, кто придет за нами.
Кольке было очень страшно, так, как никогда до этого в жизни не было. Он даже не мог представить себе, что случится, когда поезд, этот последний луч света в подземном царстве, исчезнет. Но странное чувство, которое оказалось сильнее страха, заставило его совершенно беззаботно сказать Ровнину:
— Олег Георгиевич, вы езжайте, а мы пешочком дойдем. Тоже мне проблема!
— Человек, тебе пора — потребовала тьма, и Ровнин медленно, так, как будто при каждом шаге в ступни ему впивались гвозди, пробивая их насквозь, направился к дверям вагона.
— Паша, человек становится пропавшим только тогда, когда он сам думает, что это так, — сказал он громко, прежде чем двери вагона закрылись. — Ты понял меня?
— Я все понял, — крикнул Пал Палыч, но Ровнин его уже не слышал.
Поезд дернулся, колеса закрутились, и он бесшумно и очень быстро скрылся из вида, оставив оперативников в беспросветной мгле.
— Ну что, люди, — в голосе Хозяина метро было злорадство и удовлетворение. — Вы тоже можете идти, я держу свое слово. Более того, как истинный повелитель я добр и милостив, а потому предлагаю вам выбор. Вы можете попробовать выбраться из моих владений, правда, тогда ваша гибель будет ужасна и мучительна, я об этом позабочусь. Или вы можете принять смерть прямо сейчас, но она будет быстра и безболезненна. Что вы выбираете — покой или муки?
— Лучше, конечно, помучиться, — как-то странно хмыкнув, ответил Пал Палыч. — Пошли, Колюня, ночь коротка, скоро поезда начнут ездить, не дай бог, еще задавят. Да и два пузыря водки нас наверху ждут.
— Ну-ну, — хмуро буркнула тьма. — Вы сделали свой выбор.
— Вот и ладушки, — зашуршал чем-то Пал Палыч, и густейшую темноту прорезал яркий свет фонарика. — Коль, руку давай. Будем мы с тобой теперь шерочка с машерочкой, как в детском садике пока походим.
Колька уцепился за руку оперативника, который немедленно двинулся туда, куда ушел поезд.
— Нам теперь расцепляться нельзя, — негромко говорил ему Пал Палыч, освещая дорогу. Фонарик у него был вроде бы маленький, но очень яркий. — Если мы оторвемся друг от друга — это все равно что потеряемся. А если потеряемся — значит, окажемся в его власти.
— А сейчас разве мы не в ней? — Колька, сопя, поспешал за быстро идущим оперативником. Он переживал, что не додумался до такой простой штуки, как захватить осветительный прибор.
— Ты Олега слышал? — Пал Палыч тоже дышал тяжело — дорога шла в горку. — Он все правильно сказал. Человек теряется только тогда, когда он сам так думает. До той поры — он не потерялся, он просто ищет дорогу. Можно искать ее долго, очень долго, но пока мы этим занимаемся, у Хозяина нет над нами власти. А вот если мы признаем, что… кхм… дороги нет — тут он нас и ам!
— Я буду рядом, когда вы впадете в отчаянье, — голос Хозяина был насмешлив. — У меня бездна времени, я не спешу.
— Большой Брат следит за нами, — отметил Пал Палыч. — Пошли, Колька, пошли. Нам главное добраться до мест, где будет видно присутствие следов нашего биологического вида, а там — куда-то да выйдем.
Они бродили в темноте еще часа два или даже больше, несколько раз упирались в тупики, один раз чуть не свалил