— Что за превратное мнение о нашем городе? — возмутился Серега. — Тьфу на тебя.
— Не суть, — не стал спорить с ним Герман. — Ты на машинке?
— А как же, — с достоинством ответил Крылов. — Двинули?
— Так ведь… — Колька показал на пустые бутылки из-под пива, как бы говоря: «Как же это? Выпимши — и за руль?»
— Слушай, годы наши не те, чтобы пустые бутылки сдавать, — по-отечески произнес Крылов. — И потом — имперский сыск себя уважает.
А город оказался красивый-прекрасивый. Колька глазел на изящные дома, на мосты и каналы, на барельефы и скверы, только что не ахая.
— Первый раз в Северной Пальмире? — благодушно спросил Крылов, заметив, как парень перемещается по заднему сидению автомобиля от одного окошка к другому.
— Ага, — подтвердил Колька.
— Ничего, если время останется — я тебе маленькую экскурсию проведу, — пообещал Серега, лихо крутанув руль. — В «Катькин садик» свожу, по Гороховой прогуляемся, в Петропавловку сходим.
— Надо на кораблике его прокатить, — посоветовал Герман. — Он так по-любому больше увидит.
— Кораблик — это здорово, но я бы в Эрмитаж сходил, — застенчиво сообщил Колька. — Там красиво, говорят.
— На Эрмитаж времени точно не хватит, — расстроил его Герман. — На то, чтобы хоть малую часть его увидеть, дня мало, а у нас и того нет. Потом сам приедешь и посмотришь. Но кораблик я тебе гарантирую.
Колька немного опечалился, но быстро с этим смирился — лучше что-то, чем ничего.
Машина остановилась около величественного здания, по которому было сразу ясно — его и впрямь строили не вчера и не позавчера.
— Приехали, — сообщил Крылов. — Вот эта улица, вот этот дом.
На фронтоне здания красовались медные буквы, стилизованные под старину и уведомлявшие всех любопытствующих о том, что это не просто так себе дом, а деловой центр, и, несмотря на все старания дизайнера, все равно смотрящиеся как инородное тело.
Внутри здание выглядело не менее величественно, чем снаружи.
— Это как же пролетариат эдакую красоту не порушил? — стоя на широченной лестнице, повертел головой Герман. — За столько-то лет?
— Почему не порушил? Порушил, — ответил на его риторический вопрос спускавшийся вниз по лестнице мужчина в сером костюме. — Мы, когда арендовали у города это здание, все отреставрировали. Восстановили, так сказать, былую красоту, практически в первоначальном виде, благо сохранилось множество источников, по которым это можно сделать.
Мужчина, как оказалось, пришел по их душу — бдительные охранники сразу позвонили наверх, сообщив, что в здание пожаловала полиция.
— Нам очень неприятна вся эта история, — искренне пожаловался мужчина, представившийся Петром Николаевичем. Должность свою он не назвал, но было понятно, что он явно не вахтер и не рядовой трейдер. — Пропали люди, чудом удалось избежать огласки в прессе, приходили родственники этих бедолаг, шумели, скандалили, уже были и еще будут немалые расходы. И еще — это ведь всё вопросы репутации, а в нашем деле она прежде всего.
— А «безопасники» ваши? — немного развязно поинтересовался Герман, разглядывающий интерьер. — Чего они спят?
— Они не спят, — возразил Петр Николаевич. — Зачем вы так? Они активно работали, рабочих версий было много, но они все, увы, не подтвердились. Основной была версия о том, что все это дело рук конкурентов, но после крайнего случая она окончательно отпала. Стас, тот наш сотрудник, что пропал, был очень серьезный человек, поверьте мне. Да и второй, Дмитрий, тот, что уцелел — он не трус, я это точно знаю. Вот и пришлось нам предположить… Хм… Черт знает что.
— Есть много, друг Горацио… — чуть насмешливо заметил Герман.
— Но в чертовщину поверить достаточно сложно, согласитесь? — развел руками Петр Николаевич. — Мистика — это не наш профиль. В деньги и причинно-следственные связи мы верим, а вот во все остальное — нет. А здесь явно происходит что-то такое, чему рационального объяснения не найти.
— И потому вы привлекли к этому делу нас? Как фол последней надежды, — закончил за него Герман. — Сереж, у вас тут где-то здорово сквозит, если нас вызывают как «Скорую помощь». Мы, конечно, не тайная канцелярия, но и не экспресс-служба «Охотники за привидениями».
Петр Николаевич тонко улыбнулся.
— Мы в России, а здесь многое, если не все, решают связи, — мягко заметил он. — Ну и потом — это ведь все равно ваша работа, правда? А мы, в случае ее успешного завершения, готовы выплатить вам определенную премию, в ознаменование нашей общей победы над инфернальными сущностями. Так сказать — всем сестрам по серьгам. Мы избавимся от напасти, ваше руководство обменяется услугами друг с другом, а вы немного улучшите свое благосостояние. И всем — хорошо.
— Премия. — Герман потер отросшую щетину. — Премия — это и в самом деле хорошо. Вот что, давайте-ка мы с вами еще погуляем по этому прекрасному зданию, очень оно мне нравится. Колюня, тебе же была обещана экскурсия? Вот, я свое слово держу.
Герман методично обошел все этажи, время от времени заглядывая в кабинеты, трогая стены и задавая Петру Николаевичу достаточно бессистемные, на первый взгляд, вопросы.
— Ишь ты, а это лепнина еще тех лет? А, восстановленная? Угу.
— А там что, подвал? Большой? Был большой, но он перекрыт? А если — открыть, глянуть?
— Ох, люстра-то какая! На заказ делали? А где?
Так Герман и все остальные бродили по дому час за часом, кабинет за кабинетом, этаж за этажом, пока, наконец, не вернулись все на ту же лестницу.
— Ну и последний вопрос. — Герман провел пальцем по раме зеркала, которое висело на стене и в котором отражался вход в здание. — Я вот заметил, что зеркал у вас не так уж и мало, и все они разные. Точнее — двух видов. Одни вроде как новые, а другие — под старину оформлены.
— Так они старые и есть. — Петр Николаевич покивал. — Недавно нашли на чердаке коробку, в ней зеркала. Их еще черт знает когда туда убрали, судя по газетам, которыми они были переложены, чуть ли не до революции. А работы они отличной, итальянской — вот мы их и повесили.
— И давно повесили? — немедленно спросил Герман, с усталой грустью глядя на собеседника.
— Где-то месяц… — Петр Николаевич не закончил фразу и уставился на зеркало. — Да ладно, не может быть.
— В этом мире может быть все, уж поверьте знающему человеку. — Герман почесал ухо. — А зеркальце-то непростое, сразу видно, ему лет за триста, да еще и с гаком.
Он щелкнул по стеклу ногтем, оно отозвалось каким-то дребезжащим звоном, как будто ему не слишком-то пришлась по душе бесцеремонность оперативника.
— Не нравлюсь я ему, — заметил Герман. — Ох и не люблю я эти зеркальные дела, такие они мутные, сил нет.
— Так может — снять его и все дела? — предложил Петр Николаевич. — И все остальные тоже.
— А ну-ка. — Герман даже потер руки. — Попробуйте.
Мужчина мигом кликнул двух каких-то молодых клерков, те уцепились за раму, и… И, собственно, все. Зеркало как будто приклеилось к стене.
— Все, заканчивайте пыхтеть, — посоветовал Герман запыхавшимся молодым людям. — Все равно не получится.
— А если по нему молотком? — азартно предложил один из клерков, щекастый и с всклокоченными волосами.
— Зеркало бить — к покойнику, — хмуро предостерег его приятель. — Так моя бабушка говорила.
— Мудрая женщина, — влез в их беседу Герман. — Такие советы надо слушать и выполнять. Все, мальчики, идите по своим делам, свободны.
— Не видел бы это сам — не поверил бы, — сказал Петр Николаевич, промокая платком лоб. — Фантастика.
— Ну да, ну да. — Герман склонил голову набок и смотрел на свое отражение в зеркальной глубине. — Коль, надо бы пойти перекусить, нам тут всю ночь еще ошиваться.
— Так у нас тут есть столовая, — предложил Петр Николаевич. — Зачем куда-то ходить?
— Да нам еще кое-что купить надо будет, — уклончиво ответил Герман. — Вы не волнуйтесь, мы вернемся ближе к ночи. Куда мы денемся? Премии ведь нам не каждый день обещают.
Колька понял, что Герман просто не хочет тут питаться, и важно кивнул головой — да, мол, так оно и есть.
— Ну как знаете. — Петр Николаевич был очень серьезен. — Какие-то пожелания будут?
— Будут, — кивнул Герман. — Чтобы после девяти вечера в здании никого не осталось. Вообще никого.
— За это можете не волноваться, — невесело улыбнулся сотрудник. — Как бы до конца рабочего дня народ не разбежался. Темнеет-то все раньше.
Ничего, конечно, Герман покупать не стал, а поела дружная компания из трех человек буквально в соседнем доме, где в полуподвальном помещении расположилась совсем маленькая «Блинная».
— Хорошо иметь мэром женщину, — отдуваясь и отодвигая тарелку, сказал Герман. — Что ни здание — так харчевня. И цены доступные, не как у нас.
— Она давно уже не мэр, — Крылов даже ерзал от нетерпения.
— А это неважно. — Оперативник явно немного осоловел. — Ее нет — а дело живет.
— Она же вроде как сама ушла с поста? — удивился Колька.
— Гер, дурака не ввинчивай, — попросил оперативника Серега. — Что там, в этом доме-то?
— Слушай, ты же с нами там стоял, неужели ничего не понял? — лениво ответил ему Герман. — Эти идиоты повесили на стены зеркала, в которых жива память о том, что они видели на своем веку. Ключевое слово тоже прозвучало — итальянские.
— А чем они-то виноваты? — удивился Колька. — Итальянцы, в смысле?
— Это сейчас они пиджаки и брюки большей частью шьют, — пояснил Герман, развалившись на стуле. — А века три назад они еще и зеркала делали, причем секреты амальгамы, которой покрывалось стекло, переходили из поколения в поколение и были главной тайной семейств зеркальщиков. Ну приблизительно такой же, как, например, состав лаков для скрипок у Амати или Страдивари.
Последнее имя Колька знал, он кино про это смотрел. Да и про Амати в этом фильме было. Еще покопавшись в памяти, он вспомнил, что и про лаки речь тоже шла.
— Амальгама — это вам не просто так, — продолжал Герман, с неодобрением покосившись на плакатик «У нас не курят». — Это в первую очередь ртуть. А ртуть — основа основ для алхимиков. Логическая цепочка понятна?