— Да, вот еще что. — Ровнин выбил трубку в мусорку на крыльце. — Все хотел сказать тебе. Семеныча-то знаешь, кто в заблуждение ввел? Илюшкин, паскуда. Но не сам, через своего знакомого, которому он, Семеныч, доверял так же, как я ему! Ясное дело, генерал не сам это придумал, тот же Арвен подсказал, но это не означает, что ему это с рук сойдет.
На самом деле вся комбинация, которую придумал Арвен и которая стала роковой для Германа, была проста до безобразия и, может, потому и сработала. Он решил обеспечить Кольке режим наибольшего благоприятствования и расчистить карьерный путь, для этого был подключен все тот же Семеныч, который и навел Ровнина на недостроенный дом. Скажи ему это кто другой — и не стал бы Олег Георгиевич в это дело лезть или заподозрил что-то не то, но поскольку просьба исходила от Семеныча, то это был аргумент.
Там же, на «Марке», были наняты крепкие парни, работой которых было отделать оперативников до беспамятства, а после Сослан и длинный парень в балахоне, который и на самом деле был начинающим сатанистом, закончили бы работу, дорезав их и представив дело так, как будто они стали жертвой обстоятельств. Несомненно, длинный тоже остался бы там, но это уже детали. Вика в эти расчеты не входила, но вряд ли Сослана это остановило бы.
После дело спустили бы на тормозах, все уже было проплачено, а Колька получил бы карьерное продвижение, что было вполне резонно.
Но планы Арвена накрылись, правда, достаточно трагически. Теперь вот выяснилось и то, как Семеныч навел их на этот дом.
— Илюшкин, значит? — Колька сплюнул на снег. — Вот тварь!
— Есть такое, — согласился Ровнин. — Помнишь, я ему предвещал отставку и рыбалку на Енисее? Так вот — это вряд ли. Не думаю, что он и до отставки-то доживет. Надо только поразмыслить будет, как бы это потоньше… Ох ты. Коль, это к тебе.
Колька обернулся и вытаращил глаза. Рядом с крыльцом стояла Людмила, в белой шубке и такой же шапочке.
— Привет, — помахала она ему рукой в варежке с замысловатой вышивкой. — Можно выдохнуть, это на самом деле я.
— Иди, — толкнул его в спину Ровнин. — Чего застыл? Не правда ли, прелестная погода, сударыня?
— Не то слово, — согласилась ведьма. — Душа поет.
Колька кубарем скатился с крыльца, подбежал к Людмиле и, оглянувшись на Ровнина, отвел ее чуть подальше от особняка. Личное ведь…
— Я тебя искал, — сообщил он ей сразу же, как остановился. — Ездил. Только вот…
— Не нашел, — закончила за него девушка. — Знаю. Видела я тебя. Не пустили меня, понимаешь? Запретили. Там так много всего накрутилось, Коленька, такого, что в минуту не распутаешь и не разрежешь. Ладно, это всё… Не главное. Мы узнали, что горе у вас.
— Герман погиб, — подтвердил Колька. — А вы откуда проведали? В газетах об этом не писали.
— Газеты… — Людмила серебристо засмеялась. — У нас их и не видел никто лет сто. Хозяйка наша клятву Луны твоему другу давала, так что ей ли не знать. Так вот — она слово держит, и долг его на тебя переходит. В смысле — хозяйка теперь тебе должна, а не ему. Еще один раз, если понадобится, она тебе в твоих делах поможет. Разумеется, если на то достанет ее силы и власти. С тем она меня к тебе и направила.
Колька даже не знал — плакать ему или смеяться. Какая там клятва, какая помощь…
— Тяжко тебе? — как-то очень просто спросила Людмила и сама ответила: — Тяжко, вижу. Он был твоим другом?
— Да, — сипло подтвердил Колька. — Мне… Как не живу, в общем.
— Это от того, что ты несмышленыш еще совсем, — без насмешки объяснила ему ведьма. — Сердце у тебя большое, а душа не зачерствела, вот и больно тебе. Ты это все через себя пропускаешь, потому нутро у тебя и кровоточит.
Она стянула варежку и резко провела ладонью по Колькиному лбу, что-то прошептав. После же коснулась своими губами его щеки.
Неизвестно — это ли подействовало, или просто слова Ровнина упали на благодатную почву, переварились в голове и таки дошли до разума, но в этот момент у парня как будто какую-то затычку изнутри вынули. Он как будто проснулся, а мир снова наполнился звуками и запахами.
— Вот и хорошо. — Людмила встряхнула рукой, как будто выбрасывая что-то в соседний сугроб. — А то ты как неживой. Нельзя так. Мертвых надо отпускать, чтобы им там легко было. Нечего им тут делать, кончился их путь.
— А как дальше? — Колька втянул ноздрями снежный воздух. — Мы с тобой?
— Мы с тобой? — Людмила склонила голову к плечу. — Не знаю. Беда не в том, что тебя ко мне тянет, беда в том, что ты мне сниться повадился. И что делать с этим — я не представляю даже. Я — ведьма, миленький ты мой. Ведьма, понимаешь? Это только в сказках все так просто у королевича с нашей сестрой складывается, а в жизни так не бывает. На то она и жизнь.
— Вот жизнь и покажет. — Колька взял ее руки в свои. — Как весна придет, так я приеду снова. Я бы и сейчас рванул — да дни короткие, а дорог у вас там нету. Но в следующий раз я тебя найду.
— Найди, — очень серьезно попросила его Людмила. — Найди. Я сильно ждать буду. А как найдешь — так и поговорим, как дальше жить будем.
Она перевернула его руку и улыбнулась, увидев колечко, которое парень так и не снимал с пальца.
— Носишь? — в голосе ее слышалась радость. — Догадался, что от меня подарок?
— Конечно, — как-то даже удивился Колька. — Я ж не совсем дурак.
— Не снимай его, — попросила его девушка. — Оно пока на тебе — мне спокойнее будет. Я его на удачу твою заворожила, часть своей силы ему отдала.
И тут Колька вспомнил два своих выстрела в подвале. Он по стрельбе первым никогда не был, а там… Как снайпер сработал. Может, это не просто так было?
— Спасибо, — поблагодарил он Людмилу, которая отпустила его руки. — Я его и не снимаю.
Мимо них прошла какая-то занесенная снегом фигурка и, подойдя к крыльцу, тоненьким голосом спросила:
— Скажите, я правильно пришла? Это отдел 15-К при главном следственном управлении?
Колька повернул голову, чтобы посмотреть на того, кто так забавно пищит, и тут же услышал хлопанье крыльев.
Людмилы рядом уже не было, над его головой пролетела сорока, что-то протрещала и скрылась из вида.
— Да, вы пришли верно, — пыхнул вновь раскуренной трубкой Ровнин. — Евгения Николаевна Мезенцева, если не ошибаюсь? Новый сотрудник нашего отдела?
— Ну да, — подтвердило существо, закутанное в шарф и скрытое капюшоном. — Мезенцева. Я.
— Предлагаю пройти внутрь, — гостеприимно открыл дверь Ровнин. — Выпьем чаю, побеседуем. Для ясности — я ваш новый начальник, и зовут меня Олег Георгиевич. Николай, ты с нами идешь? Судя по всему, ты уже освободился?
— Ой, а тут девушка была только что. — Под повернувшимся в сторону парня капюшоном сверкнули любопытные глаза. — Куда она делась?
— Улетела, — впервые за последние дни заулыбался Колька. — Так бывает.
У новой сотрудницы оказались лейтенантские погоны на приталенном кителе, рыжие волосы, зеленые глаза и веснушчатый нос. В данный момент она вертела головой, осматриваясь вокруг.
— Коль, у тебя сегодня и впрямь Новый Год. — Ровнин держал в руках коробку с эмблемой «FedEx», которую он взял со стойки, расположенной у входа. — Впрочем — по заслугам и награда.
— Утром доставили, — сообщил Тит Титыч из-за шкафа. — Ни свет ни заря.
— А кто это говорит? — тут же спросила девушка. — Я никого не вижу.
— Хороший человек говорит. — Колька чуть ли не зубами открывал коробку, которую ему протянул Олег Георгиевич. — Что ж они ее так заклеили-то, заразы.
Внутри оказался только один предмет — нож. Впрочем, там были еще ножны для него, так что можно сказать, что предмета было два.
Это был брат-близнец ножа Германа — серебро и черная рукоять, узоры по клинку и острота лезвия такая, что им можно было бриться.
— Ты давай, Николай, начинай вещи переносить, — сказал Ровнин. — Занимай стол… В кабинете с Пал Палычем. Теперь твое место там. По праву. А здесь, скорее всего, будет сидеть Евгения, при условии, что ее все устроит, и она устроит нас. Прошу вас следовать за мной, я обещал вам чаю, а слово свое я держу.
Коле было что сказать, но — зачем? В самом деле — жизнь продолжается, и если он здесь, а в руках личное оружие, полученное невесть от кого, но вводящее его в число полноправных сотрудников отдела — значит, в этом есть смысл.
Вещей у него было немного, в пару ходок он все свое перенес наверх, на второй этаж. Пал Палыч ничего не сказал, увидев, что Коля теперь будет его соседом. Скорее всего, каждый из них когда-то получил свой личный стол так же, как он сейчас. Раньше это ему в голову не приходило.
Когда он спустился за своими последними вещами — пуховиком и надежно припрятанной коробочкой быстрозапариваемой лапши, то за своим столом он увидел Евгению, которая круглыми глазами, почти не дыша, смотрела на Тит Титыча, а также Ровнина, с улыбкой наблюдающего за ней.
— Не бойся, — посоветовал Коля девушке. — Титыч хороший.
— Я не боюсь, — шмыгнула носиком девушка. — Просто до этого как-то призраков не видела ни разу.
— Кстати — о призраках. — Ровнин щелкнул пальцами. — Николай, надо бы наведаться на Бобров переулок, это тут недалеко, пешком дойти можно. Там в 12 доме вроде что-то на чердаке завелось. Сия неведома зверушка по ночам воет, по трубам стучит и жильцам покою не дает. У меня там просто знакомая проживает, так что… Она грешит на бомжей, но чего им выть-то?
— С Пал Палычем? — уточнил Коля. — Или с Викой?
Вика вышла на работу на следующий же день после смерти Германа и никаких истерик не закатывала. Впрочем, сказать, что это была та же Вика, что раньше, было нельзя. Что-то в ней, как и в Коле, сильно поменялось.
— Причем тут они? — удивился Ровнин. — Я говорю про тебя одного. Ты — оперативник, это твоя работа, задание несложное, так что управишься с ним без проблем. Давай, давай. День короток, нам сегодня еще Новый Год встречать. Забирай остаток вещей, собирайся и в путь.
Коля залез в сейф, где его ждала лапша, и рассмеялся — вместо нее там лежала горка сушек и конфета «Озеро Рица».