— Ты лишнее не болтай, — более мирно попросила его супруга, вновь вытаскивая на поверхность неизвестных людей. — Велес хоть и ушел, но мало ли…
— А-а-а-а-а! — простонал один из бедолаг, а после его вырвало.
— Я, кажись, знаю кто они такие, — вдруг сообщил оперативникам дядька Зыбун. — Это же «озерники»! Ну точно! Во времена прадеда моего деда они здесь, на наших болотах жили!
— Паш, так ты мне про них рассказывал, — оживился Коля. — Это те, которые «люди озерны» из летописей. Только тогда, выходит, они нам никак не друзья, а наоборот, и их реально лучше утопить. Они же на стороне Ура, на кой нам лишние противники?
— Какой ты кровожадный стал, ужас просто, — вздохнул Михеев. — Но логика в твоих словах есть. Вот только точно ли их двое? Что если это только часть отряда?
— Мы вам не противники, — пробормотал один из утопленников, то и дело отхаркивая воду. — Мы не сторонники Белого Змея, а наоборот. Наши предки стерегли остров, чтобы кто-нибудь случайно или нарочно не пробудил зло, спящее там, среди камней. А в летописи вкралась историческая ошибка!
— Красиво говоришь, — признал Пал Палыч. — Как по писанному!
— Так я в институте работаю, — сообщил ему тот. — Доцентом на кафедре русской литературы. Вот только вместо того, чтобы спокойно принимать у студентов зачеты, сейчас таскаюсь по этим трясинам на пару с Вадимом!
— Просто у нас выбора нет — откашлявшись и выплюнув в воду головастика, включился в беседу его собрат. — Старейшина рода приказал, мы пошли сюда. От нашего народа осталось всего две семьи, моя и вот его, мы последние из озерных воинов, которых Велес поставил следить за тем, чтобы Белый Змей не выбрался на свет.
— Всегда считал все эти россказни просто легендами, — жалобно пробормотал доцент. — Ни отец мой, ни дед тут никогда не бывали. И вот, пожалуйста, старейшине приходят видения о том, что кто-то собирается нарушить покой Ура, нам суют в руки архаичные копья и посылают сюда!
— Отпусти их, — велел жене Зыбун. — Они не врут. Верно, мой дед рассказывал, что в старые времена, когда волхвы, обиженные на какого-то князя, собирались ему назло змеюку выпустить, плечом к плечу с дружинниками вот эти сражались. Было такое.
— Стало быть, расклад изменился, — подытожил Пал Палыч. — Чем нас больше — тем нам лучше.
Два тела плюхнулись в воду, кикимора свирепо сверкнула глазами, развернулась и двинулась куда-то в туман, сообщив напоследок мужу:
— Если до вечера дома не появишься, мы с сыном отправимся к маме! По всем рекам пройдем, каждое озерцо посетим! И пусть вся наша родня узнает, что ты неудачник!
Зыбун проводил ее взглядом, почесал брюхо и задумчиво произнес:
— Мужики, а вы водку с собой не прихватили? Если змеюку одолеем, праздник ведь надо устроить. А там, глядишь, она и вправду лет на тридцать-сорок к теще уберется с моего болота. Хоть отдохну от нее.
— А как же родня? — уточнил Пал Палыч. — Хозяйка твоя дама серьезная, такого свойственникам наговорить может, что беды не оберешься.
— Да и ладно, — насупился дядька Зыбун. — Те рассказы, что туман — дунул ветер, и нет его. А тишина на болоте дорогого стоит. Опять же, мавок в гости зазвать можно будет! Они девки веселые, озорные!
— Выпотрошу! — донесся голос из мокрой мглы, обволакивающей оперативников. — Мавки! Опять за старое!
— Эй, вы! — топнул ногой болотник, забрызгав стоящего рядом с ним Колю. — Вставайте, да пошли. Чего время терять?
— Твое копье, — доцент, покопавшись в грязи, протянул оружие своему приятелю. — А вот мое!
Коля немедленно отметил, что копья-то у них ого-го, не современная имитация, сразу видно — старое оружие. Древки какими-то то ли символами, то ли рунами изукрашены, да и лезвия не простые, обычная сталь так не блестит. То ли серебро в нее добавлено, то ли какой другой металл из непростых.
— Далеко еще? — спросил Пал Палыч у болотника.
— Уже нет, — отозвался тот. — Скоро на месте будем.
И все-таки они опоздали. Не очень сильно, всего ничего, но опоздали.
Все шесть «потеряшек» уже были привязаны к высоким столбам, как видно, к тем самым идолам. Даже из тумана, граница которого пролегала совсем недалеко от островка, залитого ярким полуденным солнцем, было заметно, что они покрыты искуснейшей резьбой, чем-то похожей на ту, которая была на древках копий озерников, с той разницей, что навершие каждого из идолов являлось резной головой змеи с разверстой пастью, как бы нависавшей надо головами пленников.
Что до колдуна — в данный момент этот злодей забавно плясал у небольшого костра, выкрикивая какую-то бессмыслицу, скорее всего, слова заклинания. Был он нестар, патлат невероятно, худощав и довольно-таки высок ростом.
— Беда! — жалобно проныл дядька Зыбун. — Волшбу творит, поганец!
То ли колдун его услышал, то ли чего почуял, но он прекратил свой безумный танец и с подозрением уставился на клубы тумана, пока еще скрывавшие небольшой отряд. Впрочем, ничего не заметил и мгновением позже снова пустился в пляс.
— Не будем терять времени. — Пал Палыч достал пистолет и вытянул руку прямо как в тире. — Начнем с проверенных средств, авось управимся ими.
— Не управитесь, — покачал головой Вадим, а после усмехнулся, когда вместо выстрела раздался негромкий щелчок. — Нет, это не патроны отсырели. Просто в этом месте технические устройства не действуют, нам про это старейшина рассказывал. Иначе я бы тоже пистолет вместо этой архаики прихватил. Придется драться старой доброй сталью, и чем быстрее мы атакуем, тем лучше. Вон, смотрите!
Сорвавшись на фальцет, колдун выкрикнул очередную сложносплетенную фразу, в которой только часть слов была понятна, и над грудой камней, высившейся за его спиной, закурился легкий дымок, вскоре принявший вид призрачной рептилии с толстым туловищем и огромной башкой.
В это же время один из «потеряшек», тот, что был привязан к крайнему правому идолу, истошно завопил и задергался, а у головы змеи, что венчала столб, глаза вспыхнули красным светом.
— Коля, помни, это колдун, его оружие — слово и взгляд, — пробормотал Пал Палыч, скидывая плащ и доставая нож. — В глаза ему не смотри ни при каких условиях, когда начнется драка — целься лезвием в горло. Если мы лишим его голоса, то, считай, наша взяла. Вы двое слышали, что я сказал?
— У каждого своя цель, — возразил ему доцент. — Колдун — ваша забота, для того, думаю, наши пути и переплелись. Старейшина что-то такое говорил, да только я тогда не понял, к чем были его слова. Господи, что за бред я несу? Если бы меня сейчас увидел наш декан, то я бы от стыда сгорел на месте!
Чародей тем временем снова заплясал вокруг костра, дымок над камнями заколыхался в такт его словам.
— Дернули, пока он очередное заклятие не закончил. — Пал Палыч рванулся вперед, Коля последовал за ним. — Попробуй его стреножить, а я горло этой твари располосую!
Колдун их заметил почти сразу, пение свое не прервал, но значительно ускорил его, стремясь завершить очередной этап вызова Ура побыстрее. И ему это удалось, поскольку еще один пленник заорал благим матом как раз в тот момент, когда оперативники оказались около костра.
— А-а-а-а! — взвыл колдун так, что у Коли мороз по коже прошел. — Еще кровь? Хоррррошо!
Озерники, следовавшие за полицейскими, на самом деле и не подумали им помочь, они скользнули к камням, где раскачивалась дымная змея, облик которой вырисовывался все отчетливей и отчетливей.
Колдун оказался парнем вертлявым, он ловко уклонился от удара Пал Палыча, которым тот попытался распороть ему горло, а после пнул Колю, который задумал подхватить его под колени и повалить на землю. Нифонтову показалось, именно это подразумевал Михеев под словом «стреножить».
Колдун выкрикнул непонятное слово, ткнул пальцем в сторону Пал Палыча, и одежда того задымилась, местами даже показались небольшие синеватые огоньки. Будь она сухой, так, наверное, вспыхнула бы, но оперативники в тумане промокли на славу, и сейчас это оказалось очень кстати.
Противник, похоже, сам понял свою ошибку, и потому моментально сменил тактику, после чего Михеева отбросил в воду невидимый кулак, причем удар был нанесен нешуточный, очень уж громко напарник Коли вскрикнул от боли.
Впрочем, тут орали все — и неистовствующий колдун, и пленники на столбах-идолах, и нежданные союзники, которые вообще непонятно чем занимались.
И только Коля молчал, поскольку ему удалось-таки подхватить врага под колени и опрокинуть на спину, а после каким-то невозможным, запредельным движением всадить нож прямо в горло, как и советовал старший товарищ. Собственно, после этого стало чуть тише, ибо чернокнижник перестал вопить и начал сипеть.
Но умирать он при этом и не подумал, пальцы его вцепились в плечо Нифонтова с невероятной силой, буквально сминая плоть, словно бумагу и заставив оперативника взвыть от боли. Но самое скверное ждало впереди — колдун дернул Колино тело вверх, и их глаза встретились.
Это было страшно. На самом деле страшно, поскольку один вид желтых глаз с вертикальным, как у змеи, зрачком мог напугать любого. Но не это было главным. Как только взгляды колдуна и полицейского сплелись в один, Коля понял, что тело его ему больше не принадлежит, оно словно чужим стало.
А после он услышал в своей голове голос, которому неоткуда было там взяться. Но он звучал, и это был голос Хозяина, того, которому следует подчиняться во всем и всегда, что бы тот ни приказал. При этом Коля осознавал, что происходящее неправильно, он даже попробовал сопротивляться, да что там — из всех сил бороться за то, чтобы остаться собой, но желтые глаза были сильнее, они выжигали в нем все живое, настоящее — мысли, воспоминания, волю… И он уже был готов убить того, на кого…
— Да хрен тебе! — ворвался извне в сознание Нифонтова чей-то вопль, а после его, как плюшевую игрушку, отбросили в сторону. — Н-на! Тьфу, кровищи сколько.
Коля снопиком повалился на бок, ощущая, что у него сил не осталось совершенно, что он ни одним пальцем пошевелить не сможет. Ему осталось только лежать и смотреть на то, как Пал Палыч, орудуя ножом, словно заправский мясник, сначала отрезал колдуну голову, а после спешно бросил ее в костер, причем тело убитого еще какое-то время не просто дергалось, а даже пробовало подняться на ноги. Видел он и то, как последние из озерных воинов, неожиданно лихо орудуя копьями, острия которых теперь полыхали бело-голубым пламенем, загоняют дымную змею обратно в камни, а та мечется, словно живая, пытаясь укусить их огромными призрачными клыками.