— Вниз, — скомандовала та, только войдя в подъезд. — В подвале он, стервец, отсидеться хочет. Прикрывай мою спину, ясно?
Вот тут она ошиблась. Подвал перевертыша не интересовал совершенно, он двигался одному ему известным маршрутом, отмеченным все более мелкими каплями зеленой крови.
— Регенерирует, паскуда такая, — тяжело дыша, буркнула тетя Паша, подсвечивая дорогу маленьким «мэглайтовским» фонариком, который невесть откуда у нее оказался. — Уйдет! Еще чуть-чуть, и… Стой!
Впереди что-то скрежетнуло, а после гулко грохнуло. Сотрудники отдела поспешили на звук и обнаружили, что его издала старая, покрытая ржавчиной дверь в стене, которую, похоже, давным-давно никто не открывал. Оно и не слишком удивительно, поскольку находилась оная в закутке, который так просто не заметишь, причем, судя по мусору на полу, она еще и под стену была декорирована.
— Если он закрыл ее с той стороны, то пиши пропало, — сообщила тетя Паша Коле. — Эти твари хитрые до невозможности, и вдобавок очень мстительные. Он пару дней отлежится под землей, потом из города улизнет, а лет через пять-семь за нашими головами вернется. С хорошим планом вернется, подготовленный.
Коля ничего не ответил, он засунул острие ножа между стеной и дверью, а после с радостью понял, что та поддалась и открывается. Одно плохо — от этого движения в плече запульсировала боль, становясь все сильнее и сильнее.
— Ходу, Нифонтов. — Тетя Паша, которая в этот момент более всего напоминала гончую, устремилась в темноту подземелья, представлявшего собой довольно узкий проход, обложенный красным кирпичом. — Не отставай.
Ориентируясь по следам преследуемого, которые хорошо были видны на покрытом пылью полу, они минут десять шли по этому проходу, который вскоре больше стал напоминать лаз, поскольку потолок опускался все ниже и ниже. И что еще примечательно — тут не было никаких ответвлений, просто прямой путь, ведущий невесть куда.
— Похоже, к Кремлю идем, — в какой-то момент заметила тетя Паша. — Интересно, кто этот отнорок соорудил, и для каких целей? Я вот про него ничего не знаю, хотя в свое время изрядно под Москвой побродила.
Буммм! Впереди что-то грохнуло, и сотрудники отдела прибавили шаг, хоть Коле это далось с большим трудом. Он ощущал сильную слабость, но упрямо следовал за своей соратницей.
Это оказалась очередная дверь, правда, эта была поновее и помассивней предыдущей, с большой кривой ручкой в центре и засовом снизу. Причем даже не закрытая, как видно, перевертыш окончательно плюнул на погоню, следующую за ним. Или же, наоборот, заманивал их в ловушку.
— Так. — Тетя Паша, держа пистолет наготове, шагнула за порог. — Вот оно, значит, как! Нифонтов, ты что там застрял, давай живее, след простынет. Тут схорониться куда проще, чем в том тоннеле. Тут армию можно спрятать при желании.
Коля, чуть пошатываясь, выбрался в просторный и темный тоннель, сделал несколько шагов, обо что-то запнулся и чуть не упал.
— Это мы где? — спросил он, озираясь. — Теть Паш?
— Правительственная ветка метро, — пояснила уборщица и свет фонарика уперся в рельс, находящийся прямо у ног Коли. Об него он и споткнулся. — Этот тоннель наверняка ведет от Кремля к станции «Центральная», той, что под Министерством обороны находится. Это пересадочная станция, от нее разветвления на разные линии идут. Если мы его не перехватим до «Централки», то, считай…
— Тоннели метро? — горло Нифонтова перехватило, он не говорил, а сипел. — Тетя Паша, мне нельзя тут…
Тьма неподалеку от него вдруг стала как-то гуще, а к шуму в ушах добавился шорох, более всего похожий на далекий шепот. Знакомый и пугающий, тот, который Коля очень долго хотел забыть, но никак не мог.
Ноги сами собой двинулись в сторону двери, ведущей обратно в переход с кирпичными стенами, только вот то ли случайно, то ли нарочно они снова обо что-то запнулись.
«Я знал, что мы встретимся снова, — шепнула ему тьма, находящаяся за спиной. — И теперь ты мой».
— Ии-эх. — Тетя Паша, проявив совершенно неожиданную силу и сноровку, подхватила падающего во мрак коллегу и буквально забросила его в дверной проход. — Разожрался ты, приятель, на пельменях и чебуреках. Надо Михееву сказать, чтобы он тебя с собой больше на обед не брал.
Тьма недовольно заворчала, этот рокот более всего напоминал эхо далекой грозы. Но порог при этом она пересекать она не спешила, что немного успокоило оперативника.
— Забыла я, дура старая, что тебе посещения тоннелей метро противопоказаны, — неожиданно виновато произнесла уборщица, сажая его у стены. — А что, местный Хозяин уже здесь?
— Здесь, — подтвердил Коля, вытирая холодный пот со лба. — Вон за дверью ошивается.
— Это хорошо. — Тетя Паша подошла к порогу. — Поклон и уважение тебе, повелитель этих мест.
— Что ты хочешь, человек? — отозвалась темнота за дверью.
— Тут к тебе в гости перевертыш забежал минут пять-семь назад. Его племя всегда одалживается у всех, но никогда не платит долги.
— Он один из нашего племени, он служит Ночи, — рокотнул Хозяин. — У меня нет власти над ним.
— Но зато она есть вон над тем парнишкой, не так ли? — уточнила тетя Паша, показав на Нифонтова.
— Я не понимаю тебя, человек.
— Все очень просто. — Тетя Паша улыбнулась, а после глянула на Колю и чуть прищурила левый глаз, словно пытаясь ему что-то сказать. — В венах перевертыша течет кровь этого юноши. Он попробовал ее на вкус полчаса назад, причем на пару с плотью. У тебя нет власти над детьми Ночи, но ты вправе забрать то, что им не принадлежит, но на что имеешь право ты. И если при этом прихватишь душу и плоть перевертыша, так это не беда. Он ведь будет сопротивляться, не так ли? А ты — защищаться. Все по Покону.
— Я услышал тебя, человек. — В словах тьмы послышались довольные нотки. — Хороший обмен.
— Именно, — вдруг влез в разговор Коля, вставая на ноги. — Мы отдали тебе отменную добычу, Хозяин Метро. Всегда приятно съесть душу чужака, но душа родича в десять раз вкуснее. Думаю, мне причитается за это награда, не так ли?
— Ты корыстолюбив, человек.
— Я справедлив, — возразил ему Коля. — Мы отдали тебе не просто добычу. Мы отдали тебе свое право на месть. Этот перевертыш нам много задолжал, убить его — отдельное удовольствие. Но мы преподнесли его тебе на блюдечке, и вправе рассчитывать на ответный дар. Таков Покон!
— Что ты хочешь?
— Пять раз я смогу прийти в твои владения, и ты не тронешь меня, — громко и отчетливо произнес Нифонтов.
— Три, — помолчав, произнесла тьма за дверью, причем на этот раз в ней сверкнули две яркие искры. — Три раза. Это мое последнее слово.
— Благодарю тебя, Хозяин, — вцепившись в ручку двери, произнес Нифонтов. — Ты добр и справедлив. И — удачной охоты.
Дверь лязгнула, закрываясь, Коля снова сел у стены, прислонившись к ней спиной.
— Молодец, прочел мой знак. — Старушка села рядом с коллегой. — Будет из тебя толк, старший лейтенант. Уничтожить объект чужими руками, при этом получив должника среди детей Ночи — хорошая работа. И чем больше у тебя таких должников будет, тем лучше. Это увеличивает твои шансы на успех в будущих операциях. Самое простое — стрелять и драться, тут особого ума не надо. А вот сделать так, чтобы одни твари из Ночи сами убивали других, при этом действуя в твоих интересах, куда сложнее. Но если ты смог добиться именно этого результата, значит ты стал настоящим профессионалом и по праву занимаешь свое место в Отделе.
— Так ты сама сегодня стреляла и дралась, — не удержался от колкости Коля, не заметив даже, что он перешел со тетей Пашей на «ты».
— Я старая, мне можно, — бойко ответила уборщица. — Считай это проявлением подступающего маразма. Да и не осталось у меня должников среди этой публики, все они давно за Кромкой.
— А Варвару жалко не было? Крепко мы девку подставили.
— С чего бы? — фыркнула старушка. — Тщеславие есть грех, а за него надо платить. Захотела быть начальницей, пусть и с моей подсказки, — вот результат. Да и потом — пара синяков никого никогда не убивали, а большие неприятности ей не грозили. Ладно, вставай, пошли уже. Нам обратно вон сколько топать.
— И Вика небось там нервничает. — Коля с трудом поднялся. — Ох, как плечо дергает. Теть Паш, а у перевертышей на клыках яда не бывает?
— Откуда? — отмахнулась та. — Они не гули, трупы не едят, им свежую плоть подавай. Не переживай даже. Мазь Вишневского, тугая повязка, и скоро будешь в порядке. А если Виктория расщедрится на свои препараты, так и раньше.
— Ну тогда ладно. — Нифонтов двинулся вперед, держась за стенку. — Скажи, а зачем тебе это все понадобилось? Мне говорили, что ты последние лет сорок к оперативной работе близко не подходишь.
— Так это мое дело, — как-то очень просто ответила тетя Паша. — Я же его до ума не довела, мне ситуацию и выправлять. Ловушку старую тогда спрятала не ахти, так, присыпала мусором, и все, а потом забыла перенести в более защищенное место, хотя и была обязана это сделать. Но закрутилась, завертелась, и вот результат — перевертыш до нее добрался. Скорее всего, случайно, но добрался же. Так что это вопрос профессиональной чести, Коля, а кроме нее у меня больше ничего и нет. Ну разве только что вы, разгильдяи.
Глава одиннадцатаяНаука и жизнь (начало)
— Не вариант, — упрямо повторил Коля. — Потому что фигня получается какая-то. Уж лучше тогда никак, чем так.
— А ты сможешь «никак»? — уперлась подбородком в его плечо Людмила. — Только честно — сможешь?
— Нет, — буркнул Нифонтов. — Не смогу. Но сама подумай — что у нас за жизнь? Видимся раз в несколько месяцев в лучшем случае, причем иногда даже не наяву, а во сне. Созвониться — и то не можем, потому что твоя верховная мобильную связь как таковую отрицает.
— Не по Покону, — явно кого-то копируя, подтвердила Людмила.
— Притом у самой небось дома смартфон припрятан. Что? Знаю я таких, как она. Вам шиш с маслом, ей все блага цивилизации, включая самотык на аккумуляторах.