— Капец! — вырвалось у Кольки. Сценка и впрямь была не из приятных.
И тут все кончилось, причем как-то сразу.
На землю брякнулись кости бесовки — ее тело истаяло в воздухе, как дымка, кроме желтого костяка в рубахе больше ничего не было.
Упала и женщина, которая до последнего висела на ее спине. Правда, она значительно помолодела и похорошела за эти секунды.
Одновременно с этим встала с уже явно неживого тела противницы молодая ведьма, которой помог Колька. Она была бледна, но явно довольна собой.
Герман же раз за разом втыкал почерневшее лезвие кинжала в землю, громко матерясь.
— Сила ковена! — поднимаясь с земли, громко крикнула очень довольная победительница бесовки, стирая с губ кровь.
— Верность ковену! — дружно ответили ей выжившие участницы шабаша.
— Ученик, вылезай, — сказал Герман, вернувший ножу привычный блеск, а потому успокоившийся. Он убрал его в ножны и полез за сигаретами. — Все кончилось.
— Ну, служивый, квиты, — подошла к нему ведьма, явно вернувшая себе силу. — Мы получили свое, ты свое. Каждый при своем интересе.
— Да сейчас, — хмыкнул Герман. — О чем ты говоришь, я не понимаю? Мы тебе силу помогли вернуть, конкурентку убрать, из рабства освободили и власть над ковеном дали. И после этого мы при своем интересе?
— Ладно, чего хочешь? — деловито спросила ведьма, глянув на луну. — Могу клад показать. Хороший клад, чистый, без охраны. Могу зелье дать редкое, еще в позатом веке закрытое. Порчу наведет на кого хочешь, причем без обратного действия.
— Да нет, милая, — засмеялся Герман. — Это все мне без надобности. Давай так — ты три раза помогаешь мне и три раза моему приятелю, после этого мы в расчете.
— Ох ты, как губешки-то распластал! — захохотала стремительно хорошеющая и молодеющая женщина. Ее волосы меняли цвет прямо на глазах, из бесцветных и прямых становясь рыжими и кудрявыми. — Смотри, слюной не захлебнись.
— Что ты там про обратное действие говорила? — иезуитски спросил Герман. — Ты же опытная, ты же все знаешь.
— Ладно, — сдалась ведьма. — Прах с тобой. Один раз помогу тебе, один вон тому мальчонке. И все!
— Идет, — кивнул Герман. — Клянусь Луной, что такая оплата меня устроит.
— Клянусь Луной, что заплачу этот долг, — без энтузиазма сказала женщина.
— Луна, мы слышали их слова, — нестройно произнесли ведьмы.
— Ну а мне что теперь делать? — спросила зеленоглазая ведьма, подходя к Кольке, вылезшему из-под елки и волокущему за собой Валеру. Бедолага таки сомлел.
— Да ничего, — просопел Колька — парень был худой, но тяжелый. — Я тебя просто так спас, ты красивая. Нельзя, чтобы такая красота сгинула со света.
— Даже не знаю, — развела руками девушка и посмотрела на товарок. — И как быть?
— Влюбился, — сказал кто-то из женщин. — Вот потеха! Волкодав из Приказа в ведьму втрескался.
— Какой он волкодав? — фыркнула Маланья. — Так, доросток еще.
— Ничего подобного, — проворчал Колька, заливаясь краской. — Что за глупости?
Ничего он и не влюбился, просто понравилась она ему очень. Даже больше, чем эта, как ее…
— Не красней, — потребовала девушка. — Мы, бабы, робких да застенчивых не любим. Или ты этого не знаешь?
— Все, пошли. — К Кольке подошел Герман, и наклонился над Валерой. — А то они начнут сейчас тебе голову морочить. Иной раз и с простыми-то женщинами с ума сойти можно, а уж с этими…
— Зато тебя и из пушки не пробьешь, — заметил кто-то из толпы. — А мальчонка забавный.
— Подъем, — похлестал Валеру по щекам Герман, тот замычал что-то и открыл глаза. — Пора, пошли.
— Вам туда. — Новая хозяйка ковена, окончательно трансформировавшаяся в юную кудрявую красотку, показала на тропинку между деревьев, которую ярко освещала луна. — Не сворачивайте с нее, и придете куда надо.
— Пока, — махнул рукой Герман и зашагал первым, за ним, покачиваясь, последовал Валера, замыкал шествие Колька.
— Стой, — ударил ему в спину девичий голос, он развернулся, и оказался носом к носу с красавицей-ведьмой.
— Людмила, — шепот был на грани слышимости. — Мое имя — Людмила.
Губы ощутили сладость ее губ, дыхание перехватило, но уже через секунду все исчезло, заставив Кольку сомневаться — а было ли это вообще?
По лесу они топали пару часов, не меньше, зато вышли прямиком к микроавтобусу, причем тропинка, которая их к нему вывела, исчезла буквально на глазах.
— Ладно, до утра посидим в нем, а после толкать будем, — скомандовал Герман. — До рассвета все равно дергаться не стоит. Да и этот красавец в себя окончательно придет, подсобит.
Но толкать ничего не пришлось. Утром выяснилось, что лужи никакой в колдобине нет. Сама колдобина есть — а лужи нет.
— Ну вот и славно, — заметил Герман, заводя машину, а после закуривая. — Они нас тут на пузо посадили — они это дело и исправили.
Колька приоткрыл окошко и, высунув голову, смотрел на удаляющийся лес, гадая — увидит он еще когда-нибудь эту самую Людмилу? Вот ведь, какие же у нее глаза зеленые, это космос какой-то!
Его что-то мазнуло по носу. Колька чихнул и понял, что это было крыло сороки. Она летела параллельно движущемуся микроавтобусу и, казалось, насмешливо что-то тараторила.
Сорока сопровождала транспорт еще километра два, а после стремительно полетела назад.
— Эскорт, — заметил Герман. — Проводили с почестями. Или это тебе крылом на прощание помахали? Ты смотри, с ведьмой связаться — это хуже, чем… Не знаю даже, чем что.
— Да о чем ты, — впервые соврал напарнику Колька, размышляя о том, что надо позвонить Полине и сказать, что он не пойдет сегодня с ней в кино. И завтра тоже.
Глава восьмаяЦена договора
У Кольки болел зуб. Сидя за своей стойкой, он жалобно смотрел на сотрудников, которые ходили мимо, то и дело хватался за щеку и грустно вздыхал.
— Сходил бы к стоматологу уже, — не выдержала Вика в какой-то момент. — Работы ему, небось, на пять минут. Обычный пульпит.
— Не пойду, — упрямо пробормотал Колька и охнул. Зуб снова дернуло, причем сильно, и мир сузился до размеров огненно-острой иглы, которая вертелась под ним. — Они еще хуже сделают, мне ли не знать!
Колька избегал стоматологов после того жуткого случая, когда один из них года два назад ему больное место рассверлил и даже заделал, вот только не заметил того, что у него на одном корне имелось сразу два зуба. Через пару дней Колька внешне стал напоминать хомяка, десна разбухла невероятно, и там образовался гнойный мешок, который чуть не обеспечил ему надкостницу.
Врач, конечно, потом извинялся, бесплатно вскрыл десну, выпустил гной и установил дренаж, но один зуб из двух Колька все-таки потерял — через полмесяца у того отлетела задняя стенка, вызвав дикий гнев парня. Он даже подумывал восстановить справедливость путем удаления аналогичного зуба у коновала-стоматолога.
Конечным результатом всей этой жуткой истории стало то, что Колька первый раз в жизни потерял сознание — от дикой боли, когда вскрывали гнойник на десне, которую не купировало даже обезболивающее, обзавелся первой коронкой во рту и навсегда потерял доверие ко всей стоматологии в целом.
Вот только альтернативы не было — зуб-то болел!
— Вик, — прошепелявил Колька, скривившись. — Ты же по заклинаниям? Так давай, помахай руками, поколдуй — авось полегчает?
— Ты дурак? — Вика вытаращила глаза и повертела пальцем у виска. — Я тебе что — потомственная колдунья госпожа Люба? Мое дело заклинания определять, квалифицировать и классифицировать, а не практически использовать!
— Давай я тебе кулаком по челюсти бахну! — предложил Герман, проходящий мимо. — Я умею, слово даю. Так сказать — клин клином.
— А может, правда, колдунью найти? — оживился Колька. — Наверняка же у тебя знакомые есть? Они вроде как заговаривают зубы, я читал про такое!
— Точно сбрендил! — печально посмотрела на перекошенное лицо парня Вика. — Кто заключает сделки с представителями противной нам стороны, а тем более доброй волей позволяет им совершать над собой хоть какие-то обряды? Только идиоты!
— Все! Все разрешают! — Колька даже прищурил глаз — было очень больно. — Вон их сколько развелось, народ даже в очередь стоит, чтобы к ним попасть. А еще их по телеку показывают, колдуны и ведьмы в компании с известным актером по кладбищам ночью бегают.
— Те, которые в газетах про себя печатают или засветились на синем экране, большей частью шаромыжники, — пояснил Герман. — Я же тебе уже про это говорил. Ну или недоучки, которых на улицу выбросили из ковенов и орденов, по причине редкостной бездарности и бесперспективности. Но жить при этом дальше как-то надо, причем желательно хорошо и сытно, вот они и пиарятся. А истинные, настоящие колдуньи и колдуны… Их ты так не найдешь, а если и найдешь, то запросто к ним на прием не попадешь, там конспирация посильнее, чем у иной разведсети. Рекомендации нужны, поручительства…
— Не скажи, иногда они сами могу человека к себе приблизить, — возразила Вика, накручивая на палец локон иссиня-черных волос.
— Это когда им от человека что-то нужно. — Герман достал из кармана портсигар и щелкнул им, открывая. — Так что такое несчитово. Да и человеку тому не позавидуешь, потому как если его колдун или ведьма включили в зону своих интересов — считай, что он пропал.
— А мне-то что делать? — Кольку не очень интересовали сейчас судьбы неизвестных ему людей, ему себя было жалко. — Болит же!
— А тебе, приятель, к лекарю надо идти. — Герман достал из пачки сигарету и размял ее в пальцах. — К зубнику. Ну или согласиться на мое предложение.
— Твое предложение могильной землей попахивает, — проскулил Колька — зуб опять дернуло так, что парня подбросило на кресле. — Мне и так хреново, а будет совсем погано!
— Почем ты знаешь? — Герман лихо щелкнул пальцами, и сигарета сама прыгнула ему в рот. — О, опять получилось! Вик, ты видела?
— Нашел повод для гордости! — фыркнула девушка и пошла к лестнице на второй этаж.