Герман цветом лица напоминал спелый помидор, и Колька ехидно посоветовал ему:
— Выдохни, а то помрешь с натуги!
— Однако, — оперативник проводил взглядом Лиану, грациозно шагавшую к кухне. — На такой и жениться можно. Серьезно.
— Так в чем дело, женись. — Колька допил газировку и печально посмотрел на пустой стакан. — Вкусная какая. У нас такой нет.
— Браки — не для нас, старик, — очень серьезно сказал Герман. — Никто и никогда в этом отделе не умирает своей смертью, ты же знаешь. Ну кроме Аникушки, он, по ходу, бессмертный. Домовые живут столько, что представить невозможно. А мы — нет.
— Да ну тебя совсем! — рассердился Колька. — Когда нужно — шутки шутишь, когда не нужно — ерунду мелешь. Что за предрассудки? А Тит Титыч?
— Титыч… — Герман усмехнулся. — Это он сам тебе сказал, что своей смертью умер?
— Да, — кивнул Колька. — Он.
— Ну-ну. — Герман отхлебнул пивка. — Ладно, зола это все. Давай, попей еще ситро, да пошли в отель, тут два шага вприпрыжку осталось до него. Завтра будет интересный день.
— Хачапури будут минут через пять, — подошла к напарникам Лиана и поставила перед Колькой еще одну открытую бутылку газировки. — Пей на здоровье.
— Спасибо, — поблагодарил ее парень, и задал Герману вопрос, который не давал ему покоя. — Слушай, а чего нас сюда выдернули? Разве тут нет своего отдела? Ну вроде нашего? Город-то огромный, не меньше Москвы.
— Хочешь — верь мне, хочешь — нет, но не знаю. — Герман зевнул. — Сам по первости этим интересовался, но так и не выяснил ничего. В прошлый раз, когда мы сюда с Палычем и Викой приезжали по «эрмитажному» делу, с нами работал местный опер, из Невского РУВД.
— Да? — почесал в затылке Колька и забулькал фруктовкой, переливая ее из бутылки в стакан. — Но он был в курсе?
— Наших дел? — уточнил Герман, получил утвердительный кивок и продолжил. — Да, полностью в теме парень был. Но при этом — обычный опер, с «земли». Вот и гадай — есть тут свой такой отдел, нет его? Может — это дело не в их компетенции было, может — нет его тут вовсе. Хотя одна интересная деталь в этом имеется. Знаешь, как фамилия самого главного милицейского начальника в РУВД «Невский»?
— Как? — аж глаза от любопытства вытаращил Колька.
— Пиотровский, — невозмутимо ответил ему Герман и допил пиво.
Колька тоже отхлебнул из стакана, вспоминая, откуда ему знакома эта фамилия. И вспомнил.
— Блин, так один из бывших начальников отдела Пиотровский был! — затараторил он.
— О! — поднял указательный палец вверх Герман. — Точно. Уж не знаю — однофамилец он или родственник, но это факт. Вот и думай теперь, что к чему.
— Слушай, а кого-нибудь вообще ты еще видел? — решил добить тему до конца Колька. — Из таких, как мы? Из других городов? И еще — кто были те двое, которые кровососа тогда забирали?
— Слушай, обсуждение структуры — это не лучшая тема для разговора, — достаточно жёстко ответил ему Герман. — Подобные беседы не приветствуются в принципе. Причем я не шучу, мне в свое время за это дело Ровнин крепко холку намылил, а Свешников, царствие ему небесное, добавил тумаков до кучи. Как раз в то время, которое я назвал «по первости».
Колька засопел, припав к стакану. Герман посмотрел на него и негромко сказал:
— Коль, не следует знать больше, чем следует знать, поверь. Я тоже много чего не знаю, и по этому поводу не грущу совершенно.
— Просто интересно же, — пояснил Колька. — Как оно вообще устроено…
— Я про это ничего не знаю толком, — помолчав, сказал ему Герман. — Но вот года три назад в Москву приезжал парень из Челябинска. Он на сто процентов был наших кровей, и нож у него имелся. И дело этот парень знал на все сто. Он за василиском приехал, тот у него в городе пятерых девок сожрал. Так практически без нашей помощи этот красавец его выследил, загнал и прикончил, вот так-то. Потом засадил в нашей компании полтора литра «беленькой», причем практически не закусывая, и отбыл на родину. Суровый челябинский мужик, однако. Но одиночка он, или там тоже есть структура вроде нашей — понятия не имею. Он не рассказывал, а мы не спрашивали.
— Жесть. — Колька только башкой повертел. — А василиск — он кто?
— Матчасть когда учить будешь? — возмутился Герман. — Что за ерунда, Николай, это же азы. Василиск — человек, в чьих жилах текут остатки крови древних нагов, так сказать — наследник темных времен. Завораживает взглядом жертву, как правило — юную девушку или молодую женщину, овладевает ей, а после пожирает сердце и печень. Чтобы его убить, необходимо отделить голову от туловища ножом с примесью серебра.
— Я читал, просто забыл, — отвел глаза в сторону Колька. — Слушай, Герман, а когда мне такой нож дадут?
Этот вопрос тоже давно вертелся у парня в голове, но повода задать его не было. Сейчас — подвернулся.
— Коль, это решаю не я. — Герман пожал плечами. — И даже не Ровнин. Кто это делает — я не знаю. Мне мой через полгода выдали.
— А я здесь скоро как год. — Колька вздохнул. — Иногда даже боюсь — приду на работу, а Ровнин мне скажет: «Все, Николай, собирай свои манатки и уматывай. Ты нам не подходишь».
— Чушь какая. — Герман улыбнулся Лиане, которая принесла кожаную книжечку со счетом и приличных размеров круглый сверток в фольге, упакованный в пакет. — Даже в голову не бери. Если бы что-то было не так, тебя давно бы вышибли.
— На здоровье, — протянула пакет Герману грузинка.
— Счастья тебе, — непривычно мягко сказал Герман ей. — И мужа хорошего.
Колька хотел отпустить шутку, но не стал. Всему свое время.
А утром, в номере мини-отеля, который и впрямь был недалеко от «Хачапурной», их разбудил стук в дверь. Рано разбудил, часов в восемь.
— Откройте, — раздалось за дверью. — Полиция!
— Не спится вам, — посетовал Герман, натягивая штаны. — Да ёлки-палки!
Колька успел к двери первым, ему было тревожно. Он вроде бы и сам полиция, но все-таки — чужой город. Мало ли!
За дверью стоял круглолицый коротко стриженый мужчина лет тридцати, одетый в кожаную куртку и вытертые джинсы.
— Полиция Санкт-Петербурга, отдел «Невский», — сунул он в нос Кольке удостоверение. — Ну что, гражданин, будем сознаваться?
— В чем? — удивился Колька.
— В том, что приехали еще вчера и даже не выпили пивка с коллегами из северной столицы, — раздался голос Германа. — С его точки зрения — это преступление. Здорово, Серега!
Глава двенадцатаяКомандировка (окончание)
— Здорово, москвич, — круглолицый вошел в номер, поставив у двери брякнувший стеклом объемный пакет. — Так и знал, что тебя пришлют.
— Пивасик! — обрадовался Герман. — Вот, Колюня, знакомься — это Серега Крылов, самый лучший опер Питера и его окрестностей.
— Есть такое, — степенно заметил Серега, доставая из пакета три бутылки пива. — Чего скрывать правду?
— Утро же, — с сомнением посмотрел Колька на бутылку, которую ему протянул Крылов. — Нам ведь работать еще?
— А как же! — согласился с ним петербуржец. — Обязательно работать. Без этого никак. Человек — он должен работать, непременно, иначе это не человек, а недоразумение. Держи бутылку.
— Николявичус, ты не ерепенься. Пиво — оно работе не мешает, оно ей способствует. — Герман сковырнул пробку с горлышка, с удовольствием припал к нему и, после пары мощных глотков, продолжил: — Мы — в командировке, тут свои законы.
— Мы-то — да. — Колька посмотрел на Крылова, который не менее лихо, чем московский коллега, ополовинил тару. — А вот…
— Впереди идет ОУР, вечно пьян и вечно хмур, — сообщил Крылов, чокнулся бутылкой темного стекла с Германом и спросил у него: — Он у тебя на обучении, что ли? Прописных истин не знает.
— Молодой ишшо, — подтвердил тот. — Но не без задатков, будет из парня толк.
Колька посмотрел на двух матерых оперов, рассудил, что чему быть, того не миновать, и тоже отхлебнул пива, приятно прохладного и терпкого.
— Как Москва? — тем временем спрашивал Крылов у Германа. — Стоит?
— Стоит, чего ей сделается? — хмыкнул тот. — А у вас тут как?
— Стабильности нет, — ответил Серега каким-то не своим голосом, и оба оперативника засмеялись, Колька так и не понял, над чем. — А вообще — все ничего. Лето вот только холодное выдалось.
— Как и везде, — заметил Герман. — У нас не лучше погода стояла.
Колька глотал пиво, окончательно теряя связь с реальностью. Вместо того чтобы обсуждать детали предстоящего дела с местным коллегой и вырабатывать план мероприятий, его наставник весело болтал с ним о природе, о погоде, и пил уже вторую бутылку пива из просто-таки бездонного Серегиного пакета.
— У нас же хачапури есть! — вспомнил Герман. — Серег, ты сегодня хавал?
— А как же, пофриштыкали-с, — с достоинством ответил тот. — Но готов сделать это еще раз!
Кольке этот крепко сбитый, простоватый и явно добродушный человек понравился. Впрочем, цену напускной простоватости он уже знал, так что особых иллюзий не строил. Все мы простые, пока не копнешь поглубже.
— Чего, четыре маленьких звезды до сих пор на одну большую не махнул? — тем временем спрашивал Герман у Крылова.
— Так руководство против, то, которое в высоких кабинетах сидит, — жуя, ответил ему Сергей. — Недавно представление опять наверх ушло, да там и сгинуло.
— Не без причины, поди? — хмыкнув, спросил Герман и приложился к горлышку бутылки.
— А как же! — Крылов засмеялся. — Генерал с Литейного к нам тут недавно пожаловал, у нас как раз была одна «мокруха» резонансная, злодеи коммерца крученого ухайдокали. А я, как назло, с бодуна дикого в околоток пришел, и мне не то чтобы это злодеяние до одного места было, но близко к тому. А этот, в лампасах, мне руку на плечо кладет и говорит: «Надо найти этого негодяя, сынок, надо. Честь мундира, понимаешь?». Задушевно так, как отец родной. Ну тут я и выдал…
— А что в этом такого? — удивился Колька. — В генеральских словах, то есть?
— Просто перед этим он минут десять на нас матом орал, объясняя, что труп ему до фонаря, а вот недовольство мэра по этому поводу очень беспокоит, — пояснил Крылов. — А как камеру включили, так мы для него «сынками» стали. Не люблю я такие расклады, приятель. Волос у меня седых полбашки, поумнеть давно пора — а вот все никак.